Юрий Мухин - Крестовый поход на Восток. «Жертвы» Второй мировой
Итак, 5 сентября французы атаковали немцев, а 6-го узнали от Ноэля, что трусливая польская элита предала Францию окончательно и уже драпает в Румынию. Что было делать? Вторгнуться, как планировалось, 15 сентября в Германию? Но ведь союзницы Польши уже нет, есть только трусливое быдло, разбегающееся кто куда. (Немцы уже 10 сентября начали переброску войск из Польши на запад [180].) Оставалось одно – собирать силы, ждать войска из Англии, из колоний, а до тех пор сидеть за линией своих укреплений.
И 8 сентября Высший военный совет в Париже принял решение активные действия против Германии прекратить. То же самое решили и главы Великобритании и Франции 12 сентября. Кто их осудит за это? Не они предали Польшу, а «гнуснейшие из гнусных» предали их.
Нынешние «геббельсовцы» с целью оправдания польской трусости нагородили наукообразных слов в уверенности, что никто не будет вникать в смысл написанного: «При обсуждении проблемы перехода границы польское правительство руководствовалось бельгийским прецедентом периода Первой мировой войны. Это позволило бы, во-первых, соблюсти конституционную преемственность польской государственности и, во-вторых, продолжить при поддержке союзных держав сопротивление за рубежами страны, то есть не капитулировать, что могло бы послужить основой прекращения действия международных соглашений» [181] – пишется в «Катынском синдроме».
Во–первых. В Первую мировую войну бельгийская армия и правительство не сбежали в нейтральную Голландию, до которой было рукой подать, а почти два месяца отчаянно защищались, отойдя сначала во Фландрию, а затем отступив вместе с французской армией на соседнюю территорию союзной Франции, где продолжили вместе с ней драться до победы в 1918 г. Не надо оскорблять бельгийцев сравнением с поляками.
Во–вторых. Что означают эти «умные» слова «конституционная преемственность польской государственности»? Что, и в новом польском государстве к Конституции должен быть секретный протокол, согласно которому польское правительство имеет право разжечь войну, бросить свой народ на произвол врага и удрать за границу? Что, и в новом польском государстве у власти должно быть только трусливое и тупое шляхетское быдло?
И, наконец. Это какие такие «международные соглашения» могли существовать между польским правительством, сидящим в заключении в Румынии, и остальными государствами?
Если бы правительство Польши осталось в Варшаве и даже капитулировало, отдав немцам часть территории и разорвав договора с Англией и Францией, то оно, во-первых, могло бы выговорить и вернуть в Польшу всех пленных и интернированных, во-вторых, могло бы послать их для войны и в Англию, и во Францию. Скажем, Франция капитулировала, но ведь французы сражались вместе с британцами в рядах «Свободной Франции» Де Голля. Нет ничего более гнусного, чем бегство во время войны от своего сражающегося народа, придумать нельзя, и оправдывать это могут только подонки и поляки.
Гнуснейший главнокомандующий
4 сентября советник японского посольства в Варшаве попросил разрешения в посольстве СССР отправить из Варшавы в Японию через Советский Союз 9 женщин и 10 детей. Своих женщин и детей советское посольство отправило на родину 5 сентября [182]. Этот факт должен вселять гордость в сердца поляков, поскольку главнокомандующий польской армии маршал Польши Эдвард Рыдз-Смиглы бросил свой пост и сбежал из Варшавы только в ночь на 7 сентября [183], т. е. чуть ли не на два дня позже, чем эвакуировались посольские дети. Удрал под толстые перекрытия казематов Брестской крепости.
Поляки явили миру новый способ управления войсками, и дорого я дал бы, если бы лицензию на него купило НАТО. Во всех странах командующий находится как можно ближе к войскам, чтобы как можно быстрее получать сведения о боевой ситуации и как можно быстрее вмешиваться в нее своими командами, а штабы находятся в тылу. У поляков не так. В Варшаве остался начальник Главного штаба генерал Стахевич, а главнокомандующий Рыдз-Смиглы сидел от него в 180 км в тылу. По приезду в Брест Рыдз-Смиглы выяснил, что крепость не имеет связи. Ни с кем. Начали тянуть линии и через 12 часов установили связь с одной армией. Но поляки не тратили время даром, готовясь к войне, поэтому у Рыдз-Смиглы была и радиостанция, которая прибыла в Брест на 4 грузовиках. Правда, когда Рыдз-Смиглы драпал из Варшавы, то успел захватить с собой только самое ценное и нужное. Шифры и коды для переговоров по радио с войсками в этот список не попали, поэтому их отправили из Варшавы в Брест поездом. А когда они приехали в Брест, немцы уже отбомбились и радиостанция вышла из строя. Однако находчивые поляки нашли выход, и Рыдз-Смиглы войсками управлял так?
Генерал Стахевич получал от войск донесения и с помощью мотоциклиста по забитым беженцами дорогам отправлял их в Брест. Здесь Рыдз-Смиглы принимал решение, это решение отправлялось в штаб Бугской военной флотилии, в котором была радиостанция, с ее помощью донесение передавалось в штаб Военно-морского флота в Варшаве, оттуда Стахевичу, а Стахевич передавал его войскам [184], которым оно уже было нужно как зайцу стоп-сигнал.
Рыдз–Смиглы был настоящий польский полководец, т. е. твердо знал, что польская армия существует для того, чтобы спасти его, Рыдз-Смиглы, шкуру. Истребительная авиабригада, защищающая небо над Варшавой, и артиллерия ПВО, так или иначе, боролись с немецкими налетами. К примеру, польские летчики сбили над Варшавой 3 сентября 3 немецких самолета, 5 сентября – 9 и 6-го – 15. Однако с бегством Рыдз-Смиглы и эта авиабригада, и часть артиллерии были сняты и переведены в Брест [185]. Теперь немцы могли бомбить Варшаву без проблем, что они и делали. Всего в Варшаве погибло, в основном – от немецких бомбежек, 20 тысяч варшавян. Но сравнивать это число со шкурой Рыдз-Смиглы может только русский, поскольку любому поляку ясно, что шкура Рыдз-Смиглы дороже.
Но и эта брестская идиллия длилась недолго, уже 10 сентября Рыдз-Смиглы смазал пятки салом и рванул в благословенную Румынию через Владимир-Волынский, Млынов и Коломыю. Антисоветчики пытаются нас убедить, что если польские правительственные негодяи удрали в Румынию 17 августа 1939 г., то значит до 17 августа существовало «польское государство». Простите, но ни Молотов, ни Сталин на мосту через Днестр в Залещиках не обязаны были стоять и засекать секундомером, когда именно мимо них просверкают пятки Бека и Рыдз-Смиглы. Польское правительство прекратило управлять страной и удрало из столицы 5 сентября 1939 г. и именно 5-го кончилось польское государство. Рыдз-Смиглы прекратил командовать армией 7-го, значит, 7-го польская армия превратилась в толпы вооруженных людей.
Меня могут упрекнуть в том, что я применяю к Рыдз-Смиглы понятия «удрал», «драпал», и сказать, что маршал Польши просто «менял дислокацию». Дело в том, что походная скорость пехоты – основы польской армии – около 20 км в сутки, да еще ей надо через 4-5 дней сделать дневку – дать отдохнуть. С 10 по 17 сентября польские пехотные части, даже если они и не вели арьергардных боев, должны были отойти на расстояние около 140 км. А Рыдз-Смиглы за 7 дней преодолел расстояние от Бреста до Коломыи – около 600 км. Как же польская армия могла за ним угнаться? И какой же мразью надо быть, чтобы бросить вверенные тебе войска?!
О славянской солидарности
Такой вот момент. Послы всех стран, исполняя свой долг, оставались в Варшаве. Но послы – это те, кто связывают свои правительства с польским. С кем им было связываться, если они не знали, где находится удирающее польское правительство? Или послы должны были за ним гнаться? Так ведь не угонишься: удрав из Варшавы 5-го, оно 9-го уже удрало из Люблина, а 13-го – из Кременца в Залещики.
Та часть нынешних «геббельсовцев», которой руководит член Политбюро ЦК КПСС Яковлев, из кожи лезет, чтобы создать видимость, будто польское правительство как-то функционировало: «11 сентября Шаронов перед отъездом из Польши, сославшись на плохую связь с Москвой, заверил министра Бека, что „вопросы различных поставок актуальны… и выразил свой оптимизм в отношении расширения советских поставок в Польшу“. Действительно, из Москвы около 10 сентября от посла В. Гжибовского была получена информация о мобилизации нескольких призывных контингентов в западных областях СССР, указывающая на возможность активного включения Красной Армии в польско-германский конфликт. Однако сам посол признал масштаб этой подготовки недостаточным „для серьезного военного участия“.» [186]
Вчитайтесь в то, что здесь написано. Посол СССР в Польше из-за плохой связи выехал из Варшавы в Москву. А в Москве, в условиях хорошей связи, он при ком должен быть послом СССР? При Сталине? Получается, что его на вокзале в Варшаве 11 сентября провожал Бек, который был очень заинтересован в поставках в Польшу. «Действительно» – пишут «геббельсовцы». А что действительно? А действительно, согласно «геббельсовцам», то, что в ответ на запрос о поставках от 11 сентября посол Польши в Москве 10 сентября ответил: в СССР начата мобилизация. Да, работа кипела. Как видите, антисоветчики хотят создать иллюзию, будто польское правительство не просто удирало в Румынию, задрав фалды и подмывшись скипидаром, а на ходу принимало послов иностранных государств, получало сообщения от своих послов, т. е. существовало как правительство.
