Александр Невзоров - Уроки атеизма
Даже к XX веку русское крестьянство пришло, сохраняя в себе черты этого первобытного неолитического мышления. В этом очень больно признаваться, но лучше говорить правду. Дело в том, что помимо всяких литературно-художественных красот есть такие безусловные документы, как, например, архив князя Вячеслава Николаевича Тенишева. Князь Тенишев был патриотом, влюбленным в Россию, но очень трезвым человеком. И в какой-то момент он решил составить такую всеобъемлющую энциклопедию русской жизни – нанял несколько сотен корреспондентов, и эти корреспонденты во всех губерниях Российской империи фиксировали не только этнографические особенности вышивок, деревянной резьбы, шитья подзоров и способов рубки изб, но и образчики мировоззрения тогдашних русских людей.
И теперь мы можем видеть записи, датированные 1911 годом – примерно тогда, когда Сантьяго Рамон-и-Кахаль получал Нобелевскую премию за открытие нейронной теории, – сообщающие, что, например, недержание мочи следует лечить, содрав с сороки кожу и натянув ее на голову. А предупредить нежелательную беременность можно, смешав собственные месячные с водой из семи ручьев и выпив эту воду. Есть и еще более любопытный способ – он тоже есть в архиве Тенишева, – практиковавшийся и во Владимирской, и в Санкт-Петербургской губерниях: «С той же целью в бане бросают в жар сорочку с первой ночи и вырезывают из рубашки пятна от месячных очищений, сжигают их и пепел разводят в воде и пьют. Особенно верно действует это средство, когда оно принимается в церкви во время пения херувимцев». Это реальность.
Вспомним, что русская знать, после того как Петром I ей была предоставлена минимальная свобода, вовсю масонствовала, занималась спиритизмом, месмеризмом, теософствованием. С другой стороны, царствовали дарвинизм, чистый атеизм и некое пере-усложненное богоискательство, которое почти никогда не было православным, – в основном истину искали либо в католицизме, либо в кирхерианской мистической египтологии.
Как я уже сказал, подвести русскую культуру под какое бы то ни было определение нельзя, к ней не подходит ни один термин. И мы видим, что у русской молодежи кумиры сменяли один другого: погромщик православия католикофил Петр Яковлевич Чаадаев уступил место блистательному атеисту Писареву, тот – Петру Алексеевичу Кропоткину, но никогда среди этих кумиров не оказывалось казенных философов. Русская знать вспоминала о Деве Марии, читая порнографическую «Гаврилиаду» или строчки о том, как последнего царя удавливают кишкой последнего попа. Естественно, помимо прогрессивного был и полюс православный, охранительский, но эти два полюса находились всегда в настолько резком конфликте, что лучше всего его, пожалуй, может охарактеризовать реакция религиозного беллетриста Федора Михайловича Достоевского на труды Ивана Михайловича Сеченова. Работы Сеченова, заложившие все основы нейрофизиологии не только для русской школы, но и для практически всех западных школ, сделали для человечества, должно быть, неизмеримо больше, чем творения всех литераторов мира. И как только вышел один из трудов Ивана Михайловича, Достоевский тут же исплевался ядом, назвав физиолога в своих письмах «необразованным, невежественным человеком, малознающим» и прибавив: «Научными своими выводами он скорее вреден, чем полезен».
У служителей культа для оправдания насаждения религии в школах остается один, на первый взгляд относительно вменяемый аргумент – это привитие так называемой морали и нравственности детишкам. Но почему-то нравы этой организации даже в ее лучшие времена православный царь Иван IV характеризовал, обращаясь к духовенству, так: «Вы скоты. Вы хуже скотов». Организация, члены которой прославились алкоголизмом, развратностью и жадностью, стали героями анекдотов и басен, почему-то решила, что именно она должна учить морали.
Эта приватизация попами морали вообще уморительна по сути, так как полный комплект морали в ее рафинированном, легкоусвояемом виде содержится практически в любом произведении мировой классической литературы. Причем там этот набор необходимой морали и нравственности, как правило, не обременен необходимостью продалбливать лбом пол и целовать крашеные доски или руки толстых – мужчин.
Объясняя ребенку дикость преподавания религии в школах, можно прибегнуть еще к одному сильному и важному аргументу. Ему можно объяснить, что человек либо знает законы развития мира и правду о происхождении мира, в том числе прежде всего теорию эволюции, либо он православный. То есть важно дать понять, что православными люди становятся не от того, что они обладают какими-то особыми знаниями, а от того, что они не знают самых элементарных вещей. Кстати, при необходимости и если возникнет подходящая ситуация, можно преспокойно опустить преподавателя ОПК, задав ему при ребенке самый простой вопрос. Пусть он с наглядными примерами объяснит, что такое дивергенция или конвергенция или расскажет про гомологичность костей у примитивных рыб и человека. То, что вы его посадите в лужу, гарантировано.
Конечно, это не самая легкая задача для родителей. Но и родителям будет полезно почитать и Томаса Генри Хаксли, и Дэвида Аттенборо, и Ричарда Докинза, и многих других. Гуманитариям, которых долго учили на их факультетах, что творог добывается из вареников, придется тяжело, но, знаете ли, ради ребенка можно пойти даже на такие жертвы. Когда раздается критика теории эволюции, нужно уметь объяснить, что критикуют эту теорию люди, которые либо вообще ее не понимают, либо знают из всей теории эволюции одну-единственную фразу, которая на самом деле не имеет к ней ни малейшего отношения.
Можно, что называется, копнуть глубже и объяснить, что вся история взаимоотношений науки и религии – это беспрерывная и бесконечная война. Это сейчас попы изо всех сил вертят пигидием, объясняя, что они не против науки, окропляя святой водичкой космические аппараты (естественно, падающие после этого) и подстилаясь под теорию эволюции. На самом деле эта война шла с момента усиления христианства, с момента зарождения европейской науки. Не стану в подробностях расписывать трагическую судьбу Роджера Бэкона, которого церковники на тринадцать лет усадили в тюрьму с очень интересной формулировкой «за некоторые подозрительные новшества». Действительно, тех, кого не могли сжечь, они ломали и насиловали другим образом, и почему-то мало кто помнит об огромном количестве людей, которых сажали в тюрьму, предавали остракизму, пытали, лишали возможности заниматься наукой.
Здесь вам очень помогут книги. Хорошей литературы сейчас много – например, есть блистательная книга профессора Эндрю Диксона Уайта «Борьба религии с наукой». Уайт – абсолютно, что называется, западный специалист, блестяще пишущий и имеющий снисхождение даже к читателю не очень высокого уровня. Книга его дважды издавалась на русском, правда, давно – в 1930-е годы, однако при желании текст найти можно. Еще одна книжка – «История отношений между католицизмом и наукой» Джона – Уильяма Дрейпера, издана она была в 1876 году, причем тогда очень легко удалось перехитрить цензурный комитет и синодальных олухов: под видом борьбы с католицизмом попы были готовы на все, что угодно, и таким образом проморгали эту изумительную книгу о подлинных взаимоотношениях церкви и религии. Есть великолепный труд Гастона Тиссандье «Мученики науки», переизданный в 1995 году, – в нем все этапы этой непрекращающейся войны, все опровержения лицемерных и скользких заверений церковников о том, что они на самом деле не против знания. Обязательной к прочтению книгой является и «Криминальная история христианства» Карлхайнца Дешнера. В России, к сожалению, увидели свет всего два тома этого монументального академического труда. Дело в том, что после их выхода редакцию начали беспокоить какие-то бородатые агрессивные люди, и издатели, будучи существами робкими, быстро сдались и исключили оставшиеся тома книги Дешнера из программы выпуска.
Иначе говоря, книг очень много. И я подозреваю, что процесс спасения собственного ребенка от маразма и подготовки его мышления к настоящим знаниям и вам самим даст потрясающую возможность многое узнать, развиться и укрепиться в понимании прелести настоящего, нормального, научного, ясного и трезвого мировоззрения. Но ко всему, повторяю, относитесь критично – даже к моим словам.
Урок 29. Критерий веры
Сегодня в России религия превратилась в серьезную проблему, раскалывающую, раздирающую общество. Края этого раскола не зарастают, не рубцуются, не остеопластируются, а становятся все более зияющими, все более гнойными. И дело, вероятно, прежде всего в том, что до сих пор не существует точного и взвешенного юридического, да и вообще вменяемого объяснения того, что же такое верующий человек.
