Клод Дюфрен - Великие любовницы
Как читатель, наверное, помнит, наш герой уже предлагал в стихах ту же самую корону Габриэлле. Решительно, урок ему впрок не пошел, у него явно была мания: он все время хотел сделать своих «королев сердца» королевами Франции!
Естественно, эти опрометчивые слова были услышаны и оценены. Нежным голоском пай-девочки Генриетта передала королю последнее требование семьи. Требование было из ряда вон выходящим: король должен был всего-то написать в установленной форме обещание жениться на девушке. Несчастный согласился и на это и под триумфальным взглядом Генриетты написал следующее:
«Обещание жениться
Мы, Генрих Четвертый, Божьей милостью король Франции и Наварры, обещаем и даем перед Богом свое королевское слово мессиру Франсуа де Бальзаку, сеньору д’Антрагу, кавалеру наших орденов, отдающему нам “в подруги” свою дочь мадемуазель Генриетту, Екатерину де Бальзак, в том, что, если в течение шести месяцев, начиная с нынешнего дня, она забеременеет и родит сына, мы незамедлительно сделаем ее нашей законной супругой и справим торжественную свадьбу публично и перед лицом нашей святой церкви согласно принятым обычаям, что и подтверждаем оным обещанием. Мы обещаем и клянемся, как указано выше, утвердить нашей подписью это наше обещание сразу же после того, как получим от Его Святейшества благословение на наш развод с дамой Маргаритой Французской и на новый брак по нашему усмотрению. В доказательство этого мы составили и подписали оное обещание. Совершено в Буа-Малерб 1 октября 1599 года».
Это было немыслимое обещание, остановить выполнение которого Росни был не в силах. Это обещание Беарнец в душе не был намерен выполнять, но он не подозревал, каких неприятностей оно будет ему стоить.
Несмотря на то что Генрих выполнил все желания «клана» д’Антрагов, ему пришлось прождать еще пару недель, прежде чем он смог наконец, 15 октября, получить «проценты» с капитала, который обошелся ему в кругленькую сумму. Той ночью в замке Малерб – да, в семейном замке, пусть говорят что хотят! – постоянство короля было вознаграждено. Можно предположить, что наша «честная девушка» знала толк в науке страсти нежной, потому как на следующее утро после своей победы король направил ей вот такое «свидетельство об удовлетворении»:
«Моя милочка, моя любовь, сердце мое, я так сильно вас люблю, что не могу жить без вас. Я люблю вас больше жизни… Полностью ваш».
Этот «полностью ваш» мог считать себя удовлетворенным. Но с «милочкой» дело обстояло совсем иначе, и мы увидим, что чем больше Генрих ей давал, тем больше она требовала. В этой главе мы уже удивлялись поведению Вечного повесы «на личном фронте», его неодолимой слабости перед женщиной, которую он любил или считал, что любил, слабости, что так резко контрастировала с его энергией в других сферах. В своей биографии Генриха IV герцог Леви-Мирпуа объясняет это так:
«Охотнее, чем некоторые великие актеры, он брал на себя роль и играл ее убедительно и с огоньком. Любовь была для него иллюзией, столь необходимой в атмосфере многих трудов, забот, разочарований. Он прятал свою настоятельную потребность в чувствах, которая была для него столь же необходима, сколь и наигранна. Его мозг, перегруженный такими громадными замыслами, искал отдохновения на любом женском плече, главное, чтобы оно было округлое и чтобы воркованье дамы ему нравилось».
А Генриетта ему бесспорно нравилась. Он доказал ей это, прибавив к подаренному замку Верней прекрасный особняк Ларшан в Париже, где он проводил «сказочные ночи, целуя мальчуганов». Так он называл груди любовницы, которые, будучи не в состоянии соперничать с пышными формами Габриэллы, видимо, все же удовлетворяли аппетит короля. Увы, гармонии первых недель любви не суждено было продлиться долго! Генриетта вскоре проявила свой несносный характер, тем более что она была уже беременна, что дало ей дополнительные аргументы для претензий. Во всяком случае, эта беременность была очень некстати, поскольку переговоры о женитьбе короля на Марии Медичи успешно продвигались. Это не очень радовало Генриха, который панически боялся даже подумать о том, какой могла быть реакция «королевы сердца», когда откроется истина. Он простодушно признался Росни:
«Боюсь, ее реакция будет такой, что мне придется иметь дело с семейными ссорами, а они для меня страшнее превратностей войны и дипломатии, вместе взятых».
И опасения короля подтвердились. Когда Генриетте обо всем этом стало известно, она устроила большой скандал и стала трясти известным нам обещанием. Генрих попытался было забрать его, но не сумел и вызвал этим самым новые сцены, а потом еще и еще. Эта мегера – а иначе ее и назвать нельзя – сделала его жизнь совершенно невыносимой. Терпение у короля лопнуло, и он написал своей пассии:
«Мадемуазель, любовь, почести и дары, которые вы от меня получили, удовлетворили бы самую легкомысленную в мире душу, если к ней не присовокуплялись такие дурные черты, как у вас. Я прошу вас вернуть мне находящееся у вас обещание. Верните мне также и перстень, который я когда-то вам подарил».
Естественно, дама эта не вернула ни перстень, ни обещание. Для того чтобы обезопасить себя, он отдала документ своему отцу, который спрятал его… в бутылку. Ситуация для Генриха была тем более затруднительной, что приближалась дата его свадьбы с «крупной банкиршей». Так Генриетта любезно называла Марию Медичи. Приближались также и роды фаворитки. Если бы она родила сына и стала бы размахивать обещанием жениться, как выглядел бы король в глазах общественного мнения? К счастью, ему помог случай в виде молнии: 2 июня над Парижем разразилась ужасная гроза, молния ударила в дом Генриетты, и у той от страха случился выкидыш. Генрих смог вздохнуть с облегчением. Но воспользовался ли он такой удачей для того, чтобы порвать с мадемуазель д’Антраг? Ничуть не бывало! То ли из-за своей злосчастной робости с Генриеттой, то ли из-за сильной к ней страсти, но Вечный повеса так и не смог порвать эту столь компрометировавшую его связь.
Между тем нашему герою в очередной раз пришлось пойти войной на герцога Савойского, и после короткой победоносной кампании король решил устроить себе вполне заслуженный отдых в окрестностях Гренобля. Но и туда к нему нагрянула Генриетта. И снова на него обрушился поток упреков, которые были тем более яростными оттого, что стало известно о скором приезде во Францию официальной невесты короля. А тот выслушивал оскорбления с удивительной покорностью, словно бы ему по душе была эта атмосфера драм и криков, словно бы она только разжигала его любовь к этой гарпии. Когда он вступил в Гренобль под восторженные крики горожан, Генриетта была рядом с ним и владела его сердцем более, чем когда-либо… Свидетельством тому может служить вот это письмо:
«Сердце мое, я уехал ни свет ни заря и задержался до этого времени, но получил удовольствие узнать, как у Вас дела, ибо на обратном пути встретил Вашего слугу с письмом от Вас. Я тысячу раз поцеловал это письмо, ибо оно написано Вашей рукой. Мы слишком близки, чтобы могло быть иначе…»
Я умышленно выделил последние слова в королевском письме, потому что они кажутся неуместными, когда нам столько известно об истинных отношениях между свежеиспеченной маркизой де Верней и Генрихом. Эти отношения стали совсем невыносимыми, когда король набрался смелости и попросил молодую женщину на некоторое время уехать накануне прибытия Марии Медичи. Можно себе представить реакцию Генриетты, которая не постеснялась ни снова размахивать достославным обещанием жениться, ни пригрозить тем, что она потребует признать брак короля с Марией недействительным.
Однако 3 ноября 1600 года Мария Медичи высадилась в Марселе и была встречена от имени короля Роже де Бельгардом, которому наш великодушный герой простил все его похождения с Габриэллой д’Эстре. «Крупная банкирша» вполне оправдывала данное ей прозвище: она привезла с собой в качестве приданого триста пятьдесят тысяч золотых экю, по которым так истосковалась опустевшая королевская казна. Супруги встретились 3 декабря в Лионе, где и началась их семейная жизнь. И даже если Генрих не был в восторге от внешности своей молодой жены, это не смогло его остановить перед исполнением супружеского долга. А поскольку он всегда доводил дело до конца, во время поездки молодых в Париж Генрих смог вскоре торжественно объявить о том, что королева Франции беременна. Времени даром он явно не терял. Впрочем, он вроде бы был доволен своей новой женой. Единственным, что слегка портило картину, была свора итальянцев, которых Мария прихватила вместе с багажом. Среди них королю сразу же и не без причины не понравились два человека: молочная сестра Марии по имени Леонора Галигай и ее будущий муж Кончино Кончини. И точно, впоследствии эта парочка изрядно напакостила Франции.
