Александр Силаев - Критика нечистого разума
По сути, это такой абсолютно безблагодатный мир, среднее между тюрьмой и войной. Тюрьма, в которой еще вдобавок идет война, как-то так. Или война ради построения тюрьмы. Даже чуть хуже, если предположить, что души действительно не более чем мотают срок на самой к тому подходящей планете («если бы мир был еще немного хуже, он был бы невозможен», Артур Шопенгауэр). Хуже, потому что с войны можно вернуться, из тюрьмы можно выйти — и это известно заранее. Известно также, где именно ты находишься, почему и как это устроено. А представим человека, которому война или тюрьма — априорная реальность, иного быть не может даже в представлении, текущее состояние считается нормой. «Бедняга живет в абсолютном аду» — скажут сторонние наблюдатели. Но сам он, разумеется, так не думает.
А теперь обратимся к рьяному борцу с метафизикой Фридриху Ницше. Концепт «воли к власти» как фундирующий онтологический принцип не о том, где именно в мире сидит эта самая «воля к власти». Концепт это скорее то, чем видят, чем то, что видят. Мир видится посредством «воли к власти», а значит, она везде. Свойственная рабам, животным, растениям и неорганической материи тоже. Моделью такого мира выступает четкая игра на выигрыш как доминирование и поглощение. «Закон джунглей», несколько эстетизированный и смягченный сложностью, неочевидностью, переходами, нюансами.
Мир не дружелюбен, вот главное. Внимание: это еще не синоним того, что жизнь плоха. Это у Шопенгаура жизнь плоха, поскольку наш мир недружелюбен. И надо поменьше жить в таком мире. А у Ницше жить надо побольше. А как хорошо жить в плохой ситуации? А рвать всех в куски, твой минус на минус всей материи мира и будет плюс твоей жизни. Мир безблагодатен, все ложь, кругом враги, и т. д. Все чужое, кроме маленькой черной точки внутри тебя, вера в эту точку и будет проживанием в мире, увиденным как «воля к власти».
В принципе, оба пессимисты. С Шопенгауром это сразу на лейбле. Но если вслушаться в Ницше: «человечество до сих пор это поле обломков», «поколение существует ради шести-семи стоящих людей в нем», и т. д. Это такой философический оптимизм?
Вот и гностики про маленькую черную точку, мандат и пароль твоей неизвестной родины. А кругом, значит, хрень. А правды, как известно, нет и выше.
Собственно, пафос Ницше сводим к тому же — «правды нет и выше». Точка есть, она тебе и правда. В некоем смысле, это лишь радикализация христианства, начавшего с того, что правды нет в твоей земной родине. С этим картина мира утрачивает невинность. Люди начинают смотреть критически, лишая мироздание невинности слой за слоем. Дальше — больше.
Нестрашный суд
В случае оценки сословия, социальный группы — судить надо по худшим типовым представителям. Именно по худшим, именно по типовым. «Каковы минимальные требования, чтобы быть одним из вас?». Максимальные требования человек предъявляет сам к себе, сословие ставит именно кандидатский минимум.
То есть о милиции надо судить не по хорошим людям, кои там безусловно есть, а по худшим типовым ментам в отделениях, о журналистском цехе — по уровню допустимой бездарности, о кафедре — по худшим преподам, и т. д. По людоеду, где бы он не оказался, судить нельзя. Людоед в нашем обществе пока еще явление единичное.
Еще раз: более всего репрезентативны — худшие 20–30 % процентов. Депутатов, милиционеров, врачей, учителей. Например, почти уверен, что если бы интеллект и реальная образованность у меня остались на уровне моих 17 лет, но была бы мотивация, усидчивость, трудоспособность — я мог бы стать в РФ доктором наук, к примеру, философских или еще каких-то гуманитарных. Там есть люди, не разумнее меня-дурака-тогдашнего, не все, конечно, но много.
Судить о человеке имеет смысл, наоборот, по лучшему, по пиковым показателям. «По тому, где он есть, а не потому, где его нет». Не стоит упрекать филолога в том, что он не починит кран, а сантехника в том, что он не читает книг, нельзя судить по слабости (если эта слабость не преступление). Не так важно, если наш гипотетический подсудимый — наркоман, истерик, импотент, хромой, необразованный и т. д. Это все придирки и ловля блох. Правильная формула: «скажи, где твое — и кто ты в своем». Все слабы, так или иначе. И по своему худшему все равны. Но может, кто-то силен и хорош хоть в чем-то?
Террор по вкусу
Предел левого террора: «найти 10 % лучшего населения, взять и убить». Предел правого террора совсем иной: «выявить 90 % худшего населения и выморить». Везде, где радикально левого или радикально правого не связывают внешние обстоятельства, он методично стремится к этой цели.
«Жизнь все хуже, но жить все лучше»
У Жванецкого была фраза о сравнении времен советских и постсоветских: «жизнь стала лучше, но жить стало хуже». Не знаю, что именно он имел ввиду, а бы сказал ровно наоборот. «Жить стало лучше, а жизнь стала хуже». Самое простое тут объяснение. Кому жить стало лучше? Давайте предположим, что человек выполнил свою часть социального контракта, ухитрился получить какое-то реальное образование, и при этом не подсесть на жесточайший невроз, давайте назовем его «правильный человек» — вот такому, как правило, стало легче. Исключения есть, но в целом — больше возможностей, меньше ограничений. Деньги, если есть сильная мотивация к их добыче, валяются под ногами. Бытовой свободы до хрена. А что значит — жизнь стала хуже? А то, что стать таким вот «правильным человеком» сложнее. Поясняя на примере: стало проще достать хорошую книжку и нужную информацию, но меньше — нуждающихся в такой книге и в такой информации. Как вздыхают писатели «нам бы того читателя, что был в 1985 году». Такого читателя стало меньше, но такому читателю стало проще — такая вот метаморфоза.
Логика секса
Если безусловно следовать Эросу, довольно быстро заходишь в зону Танатоса, либертин маркиз де Сад это хорошо понимал. Понимал и христианин Честертон, у него, кажется, было про то, что чувственность, стоит ей уступить, быстро заполняет собой все, и не сказать, чтобы это было торжество жизни.
Так, почти невозможно для человека долговременное честное пьянство (образ жизни вокруг некоего развлечения), оно перерастает в алкоголизм (образ жизни вокруг некоей болезни). Когда не перерастает? При двух условиях: во-первых, если человек богатырь, во-вторых, если его пьянство было осторожным, эпизодическим, далеко не главным в жизни, как представлялось.
Грубо говоря, человек, помешанный на ебле столь же искренне, как пьянице на этиловом спирте — как бы это сказать? — пьяница сопьется, а наш персонаж съебется? Мы сейчас элиминируем «любовь», то есть весь смысл, получаемый от индивидуализации, контекста и прочее. Мы о некоем чистом сексе, поставленном в центр жизни.
Секс ограничен технически и сюжетно, нет, вариантов много, но это очень даже исчислимое множество (менее конечное, чем множество мастурбации, но все равно). Обратимся к классике порнографии — «120 дней Содома» маркиза де Сада. Произведение структурировано сильнее, чем школьный учебник. Это вообще какая-то математика, черт возьми! Причем скорее геометрия, чем алгебра, присмотритесь. Именно конечность конфигураций, такое ощущение, двигает маркиза вперед на его пути. Двигает в той же логике, что «с трех банок пива уже не вставляет». Типовое совокупление дяденьки с тетенькой уже не то. Количественное наращение невозможно физически и бессмысленно, остается качественный прогресс: гомосекс, педофилия, групповуха, садо-мазо, если обычный секс, то с очень красивыми.
См. таких современных авторов как Брет Истон Эллис, там все честно, и отчасти выверено собой. То есть это почти неизбежность. Хождение именно этим путем, если это главный путь, ведет к желанию сношать свой пол, детей, родственников, возможно, мучить и убивать. Это не более чем последовательно.
Впрочем, борцы за нравственность могут быть спокойны: реально ходящих этих путем как своим главным до чрезвычайности мало. Куда меньше, чем декларирующих. Просто секс является сейчас как бы официальной религией, и под нее записываются все, включая атеистов и иноверцев. Большинству не особо надо, просто стесняется… К сексу оно относится, как к алкоголю: ну можно пару бокалов, при наличии повода… А так не особо-то и хотели.
Старый добрый нигилизм
Я думал, так не бывает, но вот рассказали про человека, который покончил с собой в перестройку, потому что сильно верил в построение коммунизма. Рассказал его родственник (все фамилии и явки забыты, мне-то важен сугубо факт). И все-таки не «учение Маркса всесильно, потому что оно верно», а «учение Маркса верно, потому что оно всесильно». Вряд ли можно представить христианина в аналогичном переживании от провала мирового проекта христианства, или там буддиста. К чему мы? К иллюстрации нигилизма.
