Газета День Литературы - Газета День Литературы # 129 (2007 5)
Интересно, что кроме этой экономической триады развития в своём давосском выступлении Дмитрий Медведев изложил и собственное видение русской исторической триады: "Сегодня я хотел бы поговорить не об одной, а о трёх разных странах. О России 2000 года. О России сегодняшней. И о России будущего…"
Интересно, что почти во всех выступлениях Медведева не осуждается, а лишь противопоставляется Россия советская (с совсем иными, но достаточно ёмкими способами развития) России сегодняшней, которая, по его словам, лишь только-только подходит по своим экономическим показателям к той прежней. "Например, по объему ВВП мы выйдем в этом году на максимальный уровень советского периода. Мы к этому стремились – и это радует."
А для осуждения прошлого, для примера нашей бездны и пропасти Дмитрий Медведев выбрал и в Давосе, и в других своих программных выступлениях ельцинское время экономического коллапса, время кошмара.
И с цифрами в руках доказывает, как Россия вылезала из этого кошмара, демонстрирует, что Россия 2006 года – это "другая страна".
Для России будущего он и предлагает свою волшебную восточную трехлапую жабу, ведущую человечество к счастью и процветанию, – три опоры для долгосрочного роста российской экономики. А далее определяет и конкретные три отрасли, приоритетные для страны.
В Давосе Дмитрий Медведев убедительно доказал, что новая Россия состоялась как государство, хотя ей и пришлось из-за перестроечной дурости лет пятнадцать догонять самоё себя. В Давосе мировая элита убедилась, что Дмитрий Медведев практически состоялся как политик, как аналитик, как разумный прагматик, ставящий перед собой и перед своей страной вполне разумные глобальные цели.
Кстати, как главные опасности на дальнейшем продвижении общества, он видит уже иную, но тоже триаду: "Это – терроризм, бедность, преступность", три главных опасности, способные и сегодня разрушить Россию как государство. "Поэтому основной риск – дестабилизация общественной жизни, возникшая вследствие актов террора или грубых экономических ошибок и происходящая на основе масштабной драки элит. Как следствие – передел собственности, возникновение региональных барьеров, сепаратизация общественной и хозяйственной сфер."
Что меня радует, в отличие от иных любителей всевозможных запретов уличных митингов и демонстраций, которых сегодня развелось с избытком и в правом, и в левом движении, в рабочей поступи страны Дмитрий Медведев совсем не страшится этих самых митингов и демонстраций. Ведь это доказывает наличие в России гражданского общества. А сам Медведев относит себя к тем, "кто считает: гражданское общество было в нашей стране всегда... и в самые мрачные периоды истории люди отыскивали способ выразить собственную позицию, независимую от государства, даже если для этого им приходилось прибегать к эзопову языку. И сегодня, на мой взгляд, гражданское общество соответствует уровню развития демократии в России".
Естественно, это гражданское общество имеет право демонстрировать свои, отличные от государства мнения во время уличных шествий. Насколько я понимаю, в возможную будущую эпоху Медведева марши несогласных будут себе спокойно маршировать по улицам городов, лишь бы при этом вся страна уверенно шла по пути развития. Видно, что ему самому критичность в его адрес лишь помогает лучше сориентироваться. "Это хорошо. Мы не ЦК КПСС и не пропагандируем единомыслия. Главное – не утратить критичность по отношению к себе, не опуститься до примитивных управленческих схем, забыв об истинных целях государственной деятельности." И если механизмы управления обществом не срабатывают в должной мере, если государство отвернулось от насущных нужд народа, уличные выступления лишь подчеркнут важность тех или иных мер. "Выступления на улице – нормальная реакция смущённых людей. Если хотите, прямое и не всегда приятное доказательство существования гражданского общества. Ничего сверхъестественного в них нет", – заявил он.
Думаю, эти слова охотно поддержал бы Эдуард Лимонов или Захар Прилепин, мои друзья в мире литературы, и вряд ли они понравились бы ретивым охранителям, набивающим в Москву в дни митингов ОМОН со всей России. Более того, Дмитрий Медведев не раз говорил об опасности административного ража в деятельности правоохранительных органов: "Это опасная вещь. Последствия не до конца продуманных действий скажутся в экономике. Вызовут смущение в политической жизни". Очень деликатно, но он не боится высказывать свое мнение, отличающееся от господствующего. И даже от мнения нынешнего президента. Но, допуская и даже приветствуя митинги протеста, Дмитрий Медведев, судя по всему, видит реальную опасность от разъединения страны, от расколотости общества, от пропасти между кучкой богачей и массой бедного люда. Он понимает, что и сегодня существует опасность уничтожения самой России как таковой. Он понимает важность державной государственной, по сути – имперской идеи. "Если мы не сумеем консолидировать элиты – Россия может исчезнуть как единое государство. С географических карт были смыты целые империи, когда их элиты лишились объединяющей идеи и вступили в смертельную схватку." Прежде всего "сохранение эффективной государственности в пределах существующих границ… Все остальные идеологемы вторичны."
Думаю, это важнейшее заявление одного из возможных будущих лидеров России. Государственность превыше всего. И заметьте, как оно согласуется с Лимоновским лозунгом: "Россия – всё, остальное – ничто". И как оно не похоже на путинскую шуточку о нашей национальной забаве – искать объединяющую идею…
Мне интересно, даже как определенный психологический фактор, в противовес медведевской триаде экономических задач другой претендент на звание преемника Сергей Иванов опубликовал в газете "Известия" свою программную статью "Новая триада русских национальных ценностей", и он уже даёт в чем-то схожие, в чём-то совсем иные ответы на дальнейшее развитие России. Параллельные прямые, долгое время не пересекающиеся на нашем политическом поле, приближаясь к выборам, вдруг уже по теории Лобачевского пошли под разным углом. Сергей Иванов в своей программе делает упор на развитии военной мощи. Суверенитет страны, развитие ВПК, международный статус державы.
К пяти медведевским национальным проектам Сергей Иванов добавляет с мощным перевесом еще один военно-промышленный, предполагая дальнейшее развитие науки и промышленности, как бы вытекающее из новейших оборонных разработок.
Но сумеем ли мы одновременно развивать и мощное военное направление, и здравоохранение, и образование, и программу жилья, сможем ли мы в рамках программы Иванова улучшать качество жизни человека? Не в этой ли всеохватности была заложена слабость советского строя?
И кого в таком случае из этих двух кандидатов предпочтет на выборах народ?
РАБОЧАЯ ЛОШАДКА
Думаю, устойчивая система взглядов выработалась у Дмитрия Анатольевича Медведева ещё в питерской юности. Он родился 14 сентября 1965 года в Ленинграде в профессорской семье. Собирался продолжить профессорскую традицию (может быть, она ещё и продолжится когда-нибудь?). Он шёл к своей заветной цели, к профессорской кафедре, к заслуженной известности в юридических кругах; написал в соавторстве учебник, по-моему, рассматривая как некие помехи свои первые шаги в должности помощника Анатолия Собчака.
Легко уступил публичное место своему другу и коллеге Владимиру Путину.
Не случайно, работая с июня 1991 по июнь 1996 года юридическим экспертом комитета по внешним связям мэрии Санкт-Петербурга, который возглавлял Владимир Путин, Дмитрий Медведев упорно не бросал преподавание на юридическом факультете ленинградского университета. Гордился тем, что быстро стал доцентом, мечтал уже о своей докторской, был уважаем в среде и преподавателей, и студентов. Мне кажется, он человек не амбициозный, главное для него – достижение поставленных перед собой целей. Его медвежья тропа до сих пор проходила не по магистральным дорогам. Он не оратор и не трибун, хотя упорно учится и тому и другому. Учится публичности, учится популярности. Но – удовольствие получает от проделанной работы.
Для него нет пропасти между советской Россией и нынешней Россией, точно так же военспецы помогали создавать Красную Армию, а финансисты обучали комиссаров науке торговать. Он сам понимает уникальность своего поколения, попавшего между двумя столь разными эпохами. "Я считаю важным для моего поколения то, что мы можем сравнивать две эпохи. Ту, которая ушла, но мы росли в ней, получали образование в эту эпоху. И та эпоха, которая наступила. Со всеми её плюсами и минусами. Мне кажется, это довольно важно для того, чтобы определяться в какой-то ситуации, принимать взвешенные решения…"
