Владимир Бушин - Во дни торжеств. Острые вопросы в юбилей Победы
И что же «совесть нации»? Ему предоставили слово, и он сказал: «Я не приношу извинения Советской Армию, я ее не оскорблял». Вы подумайте! Живые представители этой армии в лицо ему говорят в один голос, что они оскорблены, а он твердит: ничего подобного, я лучше вас знаю, оскорблены вы или нет — ведь я академик, я нобелевский лауреат.
Всего в печати и устно он выступал по поводу своей клеветы четыре раз, и когда его спрашивали, откуда он это взял, академик признавался:
— Слышал по радио.
— Когда?
— Я основывался на передачах радио в начале войны в Афганистане.
То есть признавал, что тиражировал сплетни десятилетней давности.
— По какому радио?
— Не помню.
— А где творилось это злодейство — в какой воинской части?
— Не знаю.
— А в каком месте, около какого города?
— Не знаю.
Вот такой разоблачитель. А тогда на съезде он сказал: «Сейчас этот вопрос расследуется. И до того, как он будет прояснен, никто не имеет права бросать мне обвинение в неправде». Вот ведь как: он без всякого расследования имеет право бросить обвинение в том, что когда‑то где‑то от кого‑то слышал, и бросил, да не какому‑то отдельному лицу — армии! И притом — тягчайшее обвинение, да еще и огласил его на весь мир, а ему до расследования — никто не смей ни словечка упрека.
Это было уже в конце его жизни, в декабре 1989 года Сахаров умер. А какие вороха проамериканских и русофобских гадостей успел он натворить до этого!.. Хотя в 1975 году в «Комсомольской правде» сам объявил: «Я полностью признаю свою некомпетентность в сложных вопросах общественной жизни», но еще в 1974 году в беседе с американским сенатором Бакли давал Западу советы именно по таким вопросам: «Давите на СССР, ограничивая его в импорте продовольствия, давите в политике цен, используйте все возможные рычаги…». Он одобрял американскую агрессию во Вьетнаме, называл «фактором стабилизации» клику Пиночета в Чили, приветствовал размещение в Европе американских ракет, призывал США усилить гонку вооружений, чтобы «в два‑три раза превзойти советскую мощь»; выражал душевное сочувствие «несчастному Гессу», одному из главных военных преступников, осужденному Нюрнбергским трибуналом на пожизненное заключение. Конечно, в США не могли нарадоваться на такого славного академика и даже 21 мая 1983 учинили «День Сахарова».
Разумеется, предательские выходки «совести нации» вызывали возмущение советских людей. О нем появились гневные разоблачительные публикации в прессе: «Продавшийся и простак» историка Н.Н. Яковлева, «Анатомия лжи» (1982) доктора юридических наук, вице‑президента Ассоциации советских юристов С.Л. Зивс и другие. Не могли остаться в стороне и ученые, академики. И в коллективных письмах, и в личных выступлениях они клеймили позорное поведение коллеги. Конечно, многие из них были членами партии, которые, мол, как могут сказать, делали это «в порядке партийной дисциплины», но почти половина критиков были беспартийные: академики Н.Н. Боголюбов, Д.В. Скобельцин, А.Н. Фрумкин, А.Н. Тихонов, И.М. Франк…
И неужели таким прославленным ученым, как, допустим, дважды Герой Социалистического Труда, дважды лауреат Сталинской премии, лауреат Ленинской и Нобелевской премий Н.Н. Семенов или трижды Герой Социалистического Труда, лауреат Сталинской и Ленинской премий Ю.Б. Харитон, — неужели им кто‑то мог что‑то продиктовать, что‑то заставить сделать вопреки их воле!
Тем, кто все же сомневается в искренности всеобщего презрения к Сахарову честных людей, можно напомнить, что когда в 1975 году он заявил, что все крупные научно‑технические открытия нашего времени, в том числе в области физики, были сделаны вне Советского Союза, то на это антисоветское вранье ему ответил не кто‑нибудь, а Эрик Генри Буроп (1911–1980), выдающийся английский физик, профессор Лондонского университета, президент Всемирной федерации научных работников, один из основателей Пагоушского движения. Он опубликовал письмо, в котором назвал измышления Сахарова «вопиюще бесчестными» и писал: «Советские физики внесли очень важный вклад в эту науку. Поношение Сахаровым советской науки сильно искажает действительность, и его утверждения легко опровергаются». Он напомнил об огромном впечатлении, которое еще в 1956 году произвел на английских ученых академик Курчатов своим рассказом в научно‑исследовательском центре Хелуэлле о достижениях советской науки в области ядерного синтеза. Вот уж в какой партии Буроп состоял — в либеральной вместе с Эттли или в консервативной вместе с Черчиллем — и аккуратно ли платил членские взносы, не знаю.
В 1975 году Сахаров получил нобелевскую премию мира. Разумеется, это вызвало негодование порядочных людей во всем мире. В самом деле, в свое время ведь не получили эту премию, хотя некоторые и выдвигались, ни Менделеев и Толстой, ни Александр Попов и Чехов, ни Циолковский и Горький… Премия Сахарова была того же сорта, что премии Бунина, Пастернака, Солженицына, Бродского, Горбачева, Обамы.
В те дни сильно прозвучало письмо Сахарову известной канадской писательницы Мэри Досон, хорошо знавшей нашу страну, бывавшей даже в Сибири. Оно начиналось так: «Я слышала, что вас наградили Нобелевской премией. Поздравляю. Теперь у вас есть лицензия на то, чтобы распространять еще больше злобной клеветы о вашей собственной стране, кусать руку, которая вас кормит… Вы плачете об «отсталости» Советского Союза даже из‑за того, что у вас нет прекрасных квартир, оборудованных всякими хитроумными штучками. Да, я была в нескольких московских квартирах и согласна, что они не современны. Но ведь вы никогда не видели однокомнатных жестяных лачуг, в которых ютятся семьи лишенных всего на свете индейцев».
Далеко Норвегия от Канады, но и там раздался голос писательницы Турборг Недреос: «В этот году нобелевская премия наконец присуждена русскому. Но какому русскому! Тому, кто долгие годы позорит собственную страну в глазах мировой общественности; человеку, который открыто противодействует разрядке напряженности… И ему премию!»
Хоть что‑нибудь изо всего этого депутат Затулин должен бы знать. Тогда едва ли решился бы представлять нам хотя бы одну «совесть нации» из этих двух в несообразном виде.
А случай с Гордоном особого рода. Пусть даже он опрашивал взрослых образованных американцев, но они же поддались оболваниванию по отношению к чужой стране — далекого заморского Советского Союза. А он, интеллектуал, доживший до седых волос, ответственный работник столичного телевидения, позволил облапошить себя, как сявку — поверил грязной, подлой и тупоумной клевете не на чужую страну, а на свою родину, на свой народ, на свою армию, спасшую его от Освенцима.
Я знал несколько Героев Советского Союза. Да и сейчас есть у меня собратья по перу, у которых родственники были Героями: у Александра Боброва — брат, у Владимира Бондаренко — дядя…
Александр Гарриевич, будьте мужчиной, подайте заявление об уходе с телевидения. Мне кажется, ваша молодая супруга одобрит это. Может, и столицу освободите от вашего присутствия? Вы однажды сказали, что у вас четыре любимых города в мире. Москвы среди них нет, а Одесса, о которой вы сейчас что‑то молчите, есть. Может, туда податься?
Но прежде, пригласили бы вы Боброва и Бондаренко побеседовать, изложили бы им свою теорию «подвига под дулом». Очень я хотел бы сразу после этой беседы видеть вашу физиономию, Гордон Кихот. Очень.
До стона и бормотанья
Недавно зашел ко мне мой старый односум Беркович, между прочим, еврей, взял у меня почитать книжечку Марка Солонина. Через несколько дней заглянул, чтобы вернуть. А мне накануне читатель с Кубани прислал пару бутылок прекрасного домашнего вина. Я позвал гостя в кухню и пригласил отведать. Выпили по одной. А потом гость мой сказал:
— Я просто обалдел от дури и наглости этого Солонина, если взять даже только еврейскую тему, которой я, понятное дело, особо интересовался. Пишет, что в директиве Ставки от 2 июля 41‑го года «О порядке эвакуации населения и материальных ценностей» предусмотрено все — как быть и с лошадьми, и с коровами, и со свиньями, курами, а о евреях — ни слова! Да там же говорилось о населении, обо всем населении, а ему обязательно надо, чтобы о евреях — отдельно, особо и в первую очередь. И откуда такие берутся! Жалуется, что евреев не предупредили о лютом антисемитизме фашистов. Да ведь с тех пор, как Гитлер пришел к власти, восемь лет только об этом и твердили. Помнишь фильмы «Профессор Мамлок», «Болотные солдаты», «Семья Оппенгейм»? Разве это не предупреждение?
— Между прочим, — сказал я, — эти фильмы по сценариям да книгам евреев и ставили режиссеры‑евреи: Раппопорт, Мачерет, знаменитый Григорий Рошаль, народный артист… Но многие зрители‑евреи им не верили. Вот критик Сарнов. У него на Украине жили дед и бабка. Он рассказывает, что когда деду говорили о зверствах фашистов, он отвечал: «Не верю. Я знаю немцев, это культурный народ». И что же? В оккупации они погибли. И кого винит их ученый внук? «Это скорее всего русские, те самые, богоносные»…
