Алексей Сахнин - Болотная революция
За два весенних месяца из протестного движения ушли наиболее умеренные и пассивные — те, кто связывал свои надежды с политиками вроде Михаила Прохорова или Григория Явлинского. Но на их место пришли те, кто сталкивался с работой возникших активистских сетей. Мобилизация через медиа постепенно уступала место мобилизации через общегражданские акции. Вместе с тем наметился разрыв между радикализировавшимся активистским ядром движения и его более нейтральной периферией.
6 мая и Оккупай Абай
1 мая в Москве и других городах прошли традиционные демонстрации, приуроченные ко Дню труда. Наряду с массовыми демонстрациями, организованными официальными профсоюзами и партией власти, состоялись акции левых сил. Сюрпризом стало шествие, организованное движениями и партиями, входящими в Форум левых сил. Из года в год «несистемные» левые собирали лишь несколько сотен участников. Но на этот раз на Цветном бульваре собрались от 2 до 3 тысяч активистов. Это свидетельствовало о подъеме в левом сегменте гражданского общества, но реальные масштабы роста оценить было трудно.
К началу месяца стало известно, что церемония инаугурации президента пройдет в Кремле 7 мая. Соответственно, оппозиционеры определились с датой предстоящей акции протеста: 6 мая. Ближе к этому числу Оргкомитет протестных акций стал собираться более или менее регулярно. Но он утратил былую закрытость. Теперь на его заседания, проходившие в офисе движения «Солидарность», стало приходить больше активистов. Зато часть деятелей, активно участвовавших в движении зимой, таких как Сергей Пархоменко, Борис Акунии, Леонид Парфенов и другие, в работе участвовать перестали.
Заявка на массовое шествие протеста была подана в мэрию 23 апреля. Заявители (их состав опять претерпел небольшие изменения: теперь документ подписали Сергей Удальцов, Сергей Давидис и Надежда Митишкина из «Солидарности», Игорь Бакиров из «Белой ленты» и Елена Лукьянова из КПРФ) просили разрешить им шествие от Триумфальной до Манежной площади. В заявке значилось приблизительное число участников — 10 тысяч человек (впоследствии цифра сократилась до 5 тысяч). Отчасти такая небольшая численность была продиктована попыткой облегчить мэрии согласование акции. Но в гораздо большей степени она отражала расчеты организаторов. Большинство из них были уверены: добиться прежних показателей явки на протестные акции не удастся. Этот пессимизм опирался и на данные о регистрации пользователей в мобилизационной группе в Facebook. К 6 мая в нее вступили чуть больше 8000 человек[121].
Московские власти долго не давали никакого ответа. Потом, наконец, отказали в проведении шествия по назначенному маршруту и предложили организаторам на выбор несколько маршрутов на периферии столицы, заведомо для них неприемлемых. Начались долгие переговоры. В итоге, за три дня до акции, в нарушение закона, мэрия так и не утвердила оппозиции маршрут.
В этих условиях в Оргкомитете начались споры о том, какую тактику следует выбрать. Левые (Сергей Удальцов, Алексей Сахнин, Леонид Развозжаев) настаивали на том, чтобы продолжать переговоры о согласовании любого приемлемого маршрута. Борис Немцов, Еарри Каспаров и Алексей Навальный считали, что следует воспользоваться неуступчивостью мэрии и отказаться от согласования. В таком случае акция должна была пройти в несогласованном формате. Полиция наверняка бы разогнала ее в самом начале. Но это бы сняло с организаторов ответственность за казавшийся очень вероятным провал мобилизации. Была достигнута договоренность, что, если ответа от властей по маршруту не будет до 12:00, 3 мая представители Оргкомитета сделают заявление для прессы о том, что они снимают с себя ответственность за последствия и призовут сторонников выходить на несогласованный митинг.
Мэрия продолжала тянуть время, уже напрямую нарушая этим закон. В этих условиях, опасаясь, что союзники выполнят свою угрозу, Сергей Удальцов заявил журналистам, что получил от представителей мэрии «добро». Хотя руководитель департамента региональной безопасности Москвы Алексей Майоров пытался осторожно опровергнуть слова Удальцова, демарша со стороны Оргкомитета удалось избежать. Власти не стали признаваться в том, что нарушили установленные законом сроки и, в конце концов, разрешили оппозиции провести шествие по Якиманке с митингом на Болотной площади (точь в точь, как 4 февраля).
Однако после этого споры в Оргкомитете возобновились. Левые предложили призвать граждан остаться на Болотной после митинга и не уходить домой, во всяком случае, не уходить добровольно. Предполагалось, что в случае успеха это может перерасти в «майдан», т. е. в формат протестов, похожий на тот, который практиковали украинские оппозиционеры в 2004 г. Но с этим согласились далеко не все.
Параллельно в интернете и на многочисленных оффлайновых площадках велись аналогичные дискуссии. Немало было радикалов, которые считали предложенный Оргкомитетом вариант протестной тактики неудачным. Сторонники «Другой России» и некоторые другие активисты агитировали за то, чтобы без санкционирования выходить на Манежную или Лубянскую площади — ближе к Кремлю. Эту тактику открыто пропагандировал Эдуард Лимонов: «Мы ни на какую Болотную не пойдем. Это было бы предательством наших собственных принципов… Это самый бездарный кусок территории, где можно проводить протестные акции. Это остров, он изолирован от всего… Пусть они обанкротятся в глазах людей», — пожелал он организаторам[122]. Похожую (хотя и менее агрессивную) позицию занял и координатор проекта «Росагит» Вадим Коровин. Он пообещал разбить на Манежной площади палаточный городок. «А я, пожалуй, 6 мая прогуляюсь в 19:00 на Манежку или на Площадь Революции (выберем туда, куда проще будет дойти). Я никого за собой не зову. Нет больше вождей. Каждый сам для себя должен решить, куда и с кем ему идти», — написал Коровин в своем ЖЖ[123]. Наоборот, умеренная часть активистов обсуждала проведение 7 мая флеш-моба «Белый город» (по образцу февральского «Белого круга»), который должен был заключаться во «встрече» кортежа президента по дороге на инаугурацию соответствующей символикой, свистками и т. п. знаками недоверия.
Как бы то ни было, 6 мая основная часть протестующих все-таки пришла на Калужскую площадь, откуда начиналось согласованное с властями шествие. Активисты стали приходить на место сбора за час до формального начала мероприятия. Около выхода из метро Октябрьская их встречали члены движения «Наши», раздававшие листовки с предложением помочь уйти на пенсию Удальцову и Навальному. К 16:00 народу скопилось от 10 до 20 тысяч человек. Но люди все прибывали. Слева по ходу движения стояла колонна левых сил. К ней присоединялось все больше людей.
За рамками металлоискателей выстроились очереди. Люди, уже прошедшие контроль, вынуждены были то и дело проходить вперед, чтобы освободить место новым участникам. Среди протестующих на этот раз было беспрецедентно много людей из регионов. Отдельные колонны образовали активисты из Петербурга, Астрахани, Жуковского. Поднятые над головой самодельные плакаты свидетельствовали о присутствии активистов из Мурманска, Нижнего Новгорода, Омска, Самары, Барнаула, даже из Петропавловска-Камчатского.
Среди организаторов левой колонны началась эйфория. Напряжение последних дней, мрачные предчувствия и пессимистические прогнозы сменились ощущением громадного успеха. С задних рядов звонили товарищи и сообщали: людской поток не прекращается. В половине пятого собрались (по оценкам помощника депутата Ильи Пономарева Данилы Линделе, симпатизирующего протесту, не менее 50000 человек). Было решено отложить начало шествия, чтобы дать собраться всем желающим.
Многие участники демонстрации тронулись вперед, не дожидаясь начала движения колонн. Именно они впоследствии успели дойти до Болотной площади и занять ее. Когда колонны левых, либералов, националистов и экологов тронулись, стало ясно, что на этот раз на улице доминируют красные цвета. Не менее половины пришедших присоединились к колонне левых сил. Это сделали и большинство социальных активистов — от «Инициативной группы МГУ» до движения соинвесторов и обманутых дольщиков. Слева также шла колонна защитников группы «Pussy Riot» Журналисты отмечали, что среди скандируемых собравшимися кричалок, преобладают откровенно левацкие: «Вперед, вперед, вперед, рабочий класс!»[124].
Триумф левых сил (вокруг которых организовалось большинство наиболее радикально настроенных гражданских активистов) серьезно напугал многих политиков либеральных взглядов. В частности, Владимир Милов, лидер «Демократического выбора», опубликовал в середине мая статью, в которой писал, что «События б мая показали, что зимний конгломерат разных сил, сошедшихся в „оргкомитете протестных действий“, предсказуемо заканчивается выдавливанием ярких, но менее организованных сил более организованными, и нетто-победителем ситуации, очевидно, выглядят Сергей Удальцов и люди из „Левого фронта “». Оппозиция, «которая марширует против Путина, теперь уже преимущественно под красными флагами», отпугивала Милова сильнее, чем власть во главе с Владимиром Путиным, который (несмотря на все свои недостатки) все же планирует «приватизировать все компании несыръевого сектора до 2016 года, обещает уже в июне принять закон о ратификации вступления России в ВТО, оказывает помощь НАТО в операции против радикальных исламистов в Афганистане» [125]. Аналогичные выводы делала и Валерия Новодворская: «Только-только правая интеллигенция типа Бориса Акунина, Ксении Собчак и Леонида Парфенова стала отклеиваться от красно-коричневых товарищей по цеху, а Саша Подрабинек не сотрудничать с „не нашими “ — как Путин снова всех склеил и стал создавать Новое Братство Кольца… Путин ведет к власти левых так точно и эффективно, как будто он на зарплате у Коминтерна. Где здесь Левый фронт, где Правый? Кто увешал всю Москву красными флагами с серпами и молотками? Ведь не Удальцов же, у него таких возможностей еще нет. Значит, Путин и Собянин…» [126] О красной угрозе написал и публицист Александр Подрабинек[127].
