Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 21. Мир на ладони

Живет эта птица под названием китоглав в Центральной Африке, в папирусных болотах, близ которых протекает один из истоков Нила – Белый Нил. Птица редкая и нигде, кроме этих мест, не встречается. К тому ж она скрытная, осторожная, приглядеться к ней мало кому удавалось. Француженка-орнитолог Женевьева Рансон потратила несколько лет, чтобы в зарослях тростника и папируса отыскать гнездо китоглава, и, прячась в подвижных камышовых укрытиях, постепенно к гнезду подобралась настолько близко, что снимала птицу широкоугольным объективом, это добавило китоглаву гротеска, сделало похожим птицу на куклу, какими изображают сегодня политиков. Преувеличенно большим получился клюв китоглава, и без того немаленький, представляющий главную примету экзотической птицы. Немецкие орнитологи в прошлом веке, увидевшие китоглава, писали, что клюв его напоминает грубый деревянный башмак. Клюв очень прочен, слегка изогнут в середине, у основанья имеет кожистую перепонку, соединяющую две его половинки. Верхняя из них кончается острым крючком. Все вместе представляет собою эффективную при жизни в болотах рыболовную снасть. Но в отличие от живущих поблизости цапель китоглав не ограничивается ударом клюва, а пользуется им, как совковой лопатой. Зорким глазом приметив в воде пузырьки, он знает, что в этом месте прячется рыба. Сильно ударив в нужное место клювом, охотник «черпает» рыбу вместе с пучками и волокнами водорослей. Крюк на конце и острые бока клюва удерживают рыбу почтенных размеров. Китоглав ловит также лягушек и все, что может оказаться в поле его внимания. Добычу этот охотник не ищет. Болота кишат разной живностью. Китоглаву надо только заметить и терпеливо стоять неподвижно – кто-нибудь подплывет непременно.

Орнитологи в классификации животного мира долго не знали, куда «прислонить» китоглава. Он походит на цаплю, только крупнее и «коренастее». Есть в нем кое-что от пеликана, а звуки он издает, как аист, щелкая клювом. Что касается осанки и поведения, при взгляде на китоглава вспоминается марабу – африканский аист, до смешного похожий на отслужившего свой век сановного чиновника, – невозмутимый, надменный и равнодушный ко всему, что его окружает, кроме, конечно, еды.

Из всех болотных обитателей китоглав выделяется ростом, массивностью, размахом и шириной крыльев, и, если так можно сказать, «нелюдимостью» – друзей в соседях у него нет. Цапли и ибисы, бывает, жмутся к тяжеловесу в поисках покровительства. Китоглав терпит их рядом, но никакого внимания к соседям – глядит на воду либо, взобравшись на какое-нибудь возвышенье, стоит неподвижным сфинксом (часто на одной ноге), обозревая окрестность: нет ли опасности?

Китоглавы не без основания боятся людей и селятся там, где они появляются, очень редко. Спугнутый китоглав тяжело, натужно летит над поверхностью тростников и в них исчезает, но может подняться высоко вверх и долго лететь, оценивая обстановку.

Живут китоглавы парами. Самка по облику такая же, как самец, но значительно меньше его. Гнездо птицы строят на сухом островке либо прямо на болотистой жиже, натаскивая из тростника «фундамент» гнезда высотою до метра. Два белых яйца величиною с кулак родители насиживают по очереди и вместе кормят птенцов, которые, даже покинув гнездо, выпрашивают у родителей пищу, и те не отказывают – отрыгивают кучу полупереваренной рыбы, лягушек и водных змей.

Китоглав.

Китоглавы не любят менять место, избранное для жизни. Но в сухое время года их видят иногда флегматично шагающими по саванне в поисках лужи, в которой можно что-нибудь изловить. Ноги у ходоков мощные – так же, как крылья. Но никто не видел, чтобы китоглав при таком клюве оборонялся – предпочитает уйти, улететь.

Облик его в серовато-голубом оперении настолько оригинален, что Брем назвал китоглава «самой необычной и выразительной птицей земли». Те, кто обитает с ним рядом в природе, привыкли к этому флегматичному монстру. Но, например, шимпанзе, которых везли на пароходе для зоопарка, приходили в ужас, узрев китоглава. У животных, как пишет Брем, на корабле была относительная свобода. Обезьянам позволяли резвиться за обеденным столом у людей. Иногда они очень уж расходились в своих проделках, и тогда капитан хлопал в ладоши: «Позвать полицию!» В кают-компанию подталкивали китоглава, и обезьяны сразу же в ужасе замирали. Причем птица не делала никаких угрожающих движений. Китоглав просто неподвижно, как сфинкс, стоял, моргая огромными желтыми глазами. Однако облика флегматичного завсегдатая болот было довольно, чтобы привести обезьян в чувство.

Китоглавы немногочисленны. Считают, их осталось в Африке тысяч пятнадцать. Птиц охраняют. Но браконьеры – жители болотистых мест – за ними, как и прежде, охотятся. Поэтому будущее у китоглавов не радужное.

Вернемся, однако, к знаменитому клюву. Путешествуя два года назад по Южной Африке, в одном месте мы увидели птицу примерно с таким же гигантским «шнобелем». И в голове мелькнуло: китоглавы… Но птицы сидели вместе с цаплями на деревьях у крокодиловой фермы в надежде чем-нибудь поживиться. И это не совпадало с нашими скудными знаниями о жителях тростниковых болот. Заглянув в определитель, мы поняли, что видим молотоглавов, клювы которых кого угодно могли бы ввести в заблуждение. Молотоглавы тоже имели своеобразный облик, а конструкция клюва указывала, что охотятся на добычу они примерно так же, как китоглавы.

В Африке молотоглавы нередки. Но больше известны не столько обликом, сколько манерой строить жилища. Их гнезда считают самыми основательными постройками в мире птиц. Из тысяч тростинок и веток молотоглавы строят гнездо-шар с диаметром внутренней сферы в метр, а снаружи весь шар достигает двух метров. Внутри жилище, как и гнездо у сорок, укреплено глиной, грязью и представляет собою тщательно «оштукатуренную» сферу, в которую ведет входной коридор. В целом, по словам профессора Владимира Галушина, гнездо молотоглава напоминает неправдоподобно большой огурец. Постройка эта так удивительна, что ее занесли в Книгу рекордных редкостей мира животных.

И вспомним еще раз о клюве. В Бразилии живет саваку – род цапли, клювом тоже очень похожая на китоглава. Возможно, это его родня. А может, и нет. Просто жизнь на болоте у разных птиц сформировала похожие охотничьи инструменты. Ученые называют это конвергенцией. Наиболее яркий пример ее – кит, очень похожий на рыбу. Но это вовсе не рыба, а млекопитающее, приспособившееся жить в воде. Много чудес у природы!

• Фото из архива В. Пескова. 21 апреля 2000 г.

Зеленые острова Франции

Птичье пристанище

Заповедники во многих странах – это последние уголки дикой природы. Страна с большой территорией может себе позволить создать и заповедник большой. Вспоминаю Йеллоустонский национальный парк в Штатах – сто на сто километров! Даже на мелкомасштабных картах его заметишь – аккуратный зеленый квадрат. В заповедник въезжают на автомобилях и часто по нескольку дней проводят в этом музее под небом.

Наши заповедники тоже немаленькие, особенно в местах, удаленных от европейской части страны. Франция не может позволить себе такого. Ее заповедники небольшие, правда, их много. В один из них мы выехали из Бордо рано утром. Дорога на север от города шла вдоль вытянутого червячком морского залива, в который впадают две реки сразу – Дордонь и Гаронна. Вода в заливе полусоленая, и в этом районе в 1820 году отвоевали у моря сто двадцать гектаров земли с каналами и прудами для услаждения рыболовов. А сто пятьдесят лет спустя образовали тут заповедник – пристанище для местных и перелетных птиц. Сто двадцать гектаров. Это очень немного, если учесть, что паре лебедей для жизни в покое надо десять гектаров.

Акробатика аистов.

Поза отдыха.

Встретил нас у ворот заповедника орнитолог Клод Фене. В его лице представлены тут наука, охрана и учет всего, что бегает и летает.

Надо сказать, сто двадцать гектаров освоены живностью хорошо. Есть городок барсуков, живут две пары лис, с десяток выдр, норки, генетты (я видел их в Африке, прирученных для ловли крыс и мышей). Но главное богатство этой маленькой территории – птицы. Все Клодом тут сосчитано и замечено – пятьдесят пар соловьев, девятнадцать коршунов, несколько филинов, двенадцать пар аистов, десять пар лебедей и много цапель. «Мелких птиц не считаем, – улыбается Клод, передавая бинокль. – В поле зрения, случается, попадают сразу более тридцати».

Всего в заповеднике гнездится восемьдесят видов пернатых, а если считать с пролетными, то бывает их триста с лишним. Гордость этих угодий колпицы – голенастые, на цапель похожие птицы с расширенным на конце лопаточкой клювом. По словам Клода, тут живет треть этих птиц, обитающих на земле. Обычны тут также малые белые цапли, некогда почти совсем истребленные на украшения дамам. А из пролетных птиц больше всего собирается тут казарок, прилетающих на зимовку из тундровой зоны Сибири. Осенью их бывает более пятидесяти тысяч. Зимуют в заповеднике кулички. Обилие рыбы собирает на пруды сотни бакланов. У этих ныряльщиков в отличие от уток перья частично мокнут. Крылья бакланы сушат, приседая на специальные столбики на прудах. Ниже бродят по воде или дремлют на одной ноге большие и малые кулики.