Коллектив авторов - Сравнительное богословие. Книга 5
Если в обществе множество людей занимается такого рода самоанализом благодаря внимательности к Языку Жизни, то каждый из них может придти к свежим выводам, которые в совокупности представляют собой разные грани одного и того же общего свежего понимания необходимости духовных и нравственных перемен, которые бы соответствовали прогрессивной системе безопасности и соответственно — иной религиозной системе взаимоотношений людей с Богом.
Если же отгородиться от Языка Жизни догматами дуалистической веры, настаивая на их истинности в конечной инстанции — что и было в древности проделано зороастрийцами из животного страха к «злым» и «нечистым» явлениям и духам — то нормальное психическое и нравственное развитие людей будет если не остановлено, то сильно заторможено по отношению к объективно возможному наилучшему пути в Божием Промысле. А каждый отдельный человек в такой цивилизации догматиков омертвлённой веры (людей, лишивших себя обратной связи Свыше через Язык Жизни) сможет лишь еле-еле выполнять из поколения в поколение «программу минимум» своей судьбы — в лучшем случае, если уйдёт из земной жизни раньше положенного срока.
* * *Исторически до периода правления династии Сасанидов культ Митры почитался наравне с культом Мазды ещё во времена Ахеменидов. Ему поклонялись царь Кир Младший, Дарий I — как богу солнца и вечного огня. В сасанидском Иране он занимал одно из первых ключевых мест в системе ортодоксального зороастризма. В эллинистическом мире увлечения митраизмом, как передовым учением, включающем в себя доктрину «справедливости» — было распространено с I в. н. э. А в Римской империи — со II в. н. э. Особой популярностью митраизм пользовался в приграничных районах Римской империи, где стояли легионы, солдаты которых были приверженцами культа Митры, которого считали «богом, приносившим победу». Сохранились остатки многочисленных святилищ-митрариумов вблизи римских лагерных стоянок, на которых можно встретить военную надпись «Непобедимому богу солнца — Митре».[163] В некоторых провинциях Митру почитали наравне с римским Юпитером, в других случаях отождествляли с греческим Зевсом.
Можно сказать, что со II века н. э. митраизм (разновидность зороастризма, в основе которого лежала та же Авеста) начал входить в религиозную систему римской империи как троянский конь, расшатывая своей привлекательностью государственную систему пантеона богов. Это было проблемой для имперской и «закулисной» властей Рима. Второй проблемой примерно такого же плана был приход Христа и растущая популярность «христианства», которая тоже мешала централизации римской власти. Обе эти проблемы «мировая закулиса» стала решать комплексно и сразу, объединив в IV веке основные культы популярного митраизма (со многим «подошедшим» содержимым зороастрийской веры) под вывеской высшего «Бога», земным воплощением которого был назначен Христос.[164] Миссию смены религиозных декораций поручили императору Константину Великому. Строгий ортодоксальный монотеизм стал как никогда кстати для централизации власти в Римской империи. Но и это не спасло последнюю от распада…
Процесс распада Римской империи длился не одно столетие. Византия, а затем и другие более мелкие «продукты» распада империи — многочисленные государства западной Европы — были надёжно и надолго заражены доктриной восточного дуализма, всеобщей «справедливости», эсхатологией конца света и «Страшного Суда». Хозяевам глобального библейского сценария как никогда кстати подошли все эти иллюзии зороастризма — религиозные «тонкости» древнего Востока: рабы получили иллюзию справедливости; «элита» получила «полномочия» на преследование инакомыслящих от имени библейского «Митры», которым стал Христос для верующих; восточное разделение на «добро» и «зло» (дуализм) вошло в библейские каноны именем Христа. Европа погрузилась в средневековый церковный фашизм, в алгоритмике которого всяческие проявления Языка Жизни, не вписывающиеся в «христианский» порядок — назывались «сатанинскими» и «вредными»; а люди, которые не вписывались в «христианский» порядок, поскольку прислушивались к Языку Жизни — назывались колдунами и ведьмами и сжигались на кострах.[165]
Религиозный «подкоп» под Запад
Можно сказать, что в период 1–4 вв. н. э. зороастрийские «тонкости» вошли в библейские каноны «тихой сапой».[166] Однако для большинства непосвящённых религиозных людей Римской империи (как среднего, так и высшего звена) стереотипы известного им и почитаемого митраизма были настолько близки, что они спокойно перенесли их на предложенного вместо Митры — Христа. Под эти древние восточные стереотипы глобальное «жречество» подбирало конкретные «подходящие» Евангелия, дописывало библейские каноны и формировало религиозные ритуалы.
Следует иметь в виду, что образ Митры имеется не только в иранском зороастризме. Митра — один из высших «светлых», «добрых» богов дозороастрийской индо-иранской общности. Образ Митры имеется в индийской мифологии в «Ведах». Скорее всего дуализм, как модель религиозной картины мира — историческая данность, выходящая за пределы индо-иранской общности и в той или иной мере присущая с древности населению, жившему на огромных пространствах к юго-востоку от современной западной Европы. Но самое доступное для людей выражение восточный дуализм получил с началом распространения иранского зороастризма.
Но почему именно митраизм оказался самым «подходящим» для придания Христу образа Бога и становления библейских канонов? Ведь верховным «Богом»-творцом в зороастризме считается Ахура-Мазда.
Во-первых, сыграла роль историческая данность, о которой мы говорили в предыдущей главе: митраизм, как религиозная разновидность зороастризма, был ближе населению римской империи, нежели маздеизм.
Во-вторых, митраизм оказался более удобен с точки зрения предельно допустимой канонизации и догматизации религиозной системы именем самого высшего «Бога» — поскольку сам Митра непосредственно олицетворяет идею религиозного договора между человеком и высшими силами-богами. И при этом сам Митра в зороастризме является непосредственным вершителем посмертных судеб ду— людей — то есть, вершителем высшей «справедливости» по-восточному. Естественно, в условиях крайней необходимости концентрации власти императора и «жречества» Рима над всеми завоёванными территориями (и на длительную перспективу) авторитет Митры с его посмертными «полномочиями» был самым подходящим.
Как мы уже знаем из третьей книги настоящего курса, в I тысячелетии до н. э. были сформулированы основные догматы религиозной системы иудаизма, которые распространялись на иудейскую общность, целью которой «мировая закулиса» поставила мировое «господство» от имени единого иудейского «Бога» Яхве. Так были сформулированы основы Танаха (в христианстве известного как Ветхий Завет), являющегося для верующих иудеев по сути Договором между ними и Яхве со всеми вытекающими из этого последствиями — как пожизненного, так и посмертного характера. Но для «язычников»[167] подобного Договора придумано ещё не было. Помог митраизм, из которого хозяева библейской концепции «вычистили» всё, что касалось активной роли людей в земной жизни,[168] отрицания аскетизма и противостояния агрессии в отношении самих себя. Так получился ещё один библейский Договор для неиудеев — названный впоследствии Новый Завет. Разница между иудейским Договором и «христианским» Договором[169] в том, что первый представляет собой доктрину наступления и порабощения, а второй — доктрину подчинения покоряемых поработителям.
Выше мы приводили один из гимнов Авесты «Михр-яшт», в котором есть такие стихи:
1. Сказал Ахура-Мазда Спитаме-Заратуштре: «Когда я создавал Митру многопастбищного, тогда наделил [я] его такими качествами, чтобы был он достоин почитания и восхваления [в такой же мере], как я сам, Ахура-Мазда.
2. О Спитама, губит всю страну человек, нарушающий договор, нанося [этим] такой же удар по всему причастному Арте, как и сто кайадов.[170] Не нарушай договора, о Спитама, ни того, что заключаешь с [представителем] друджевского [мира], ни того, что [заключаешь] с единоверцем, причастным Арте; обоюдный ведь договор: и друджевский и артовский».
Принцип, провозглашённый в Михр-яште — об ущербе Арте (зороастрийской правде), наносимым нарушением Договора — вошёл в библейские каноны, что приостановило духовно-нравственный прогресс западного общества почти на 2000 лет. С этого момента догматизация жизни огромного количества «западных» людей дошла до крайностей «святой» инквизиции «за отклонения от веры» и остановила поиск Правды-Истины, ограничив круг интересов людей пределами Договора. Всё, что не было отмечено Договором как библейское «добро» (у иудеев одно «добро», у «христиан» — другое) было объявлено «злом», быть сопричастным которому стало опасно:
