Трудный возраст века - Игорь Александрович Караулов
Противники единодушно объявили Шафаревича антисемитом № 1. Современный публицист Глеб Морев даже оставил нам рассказ о том, как Игорь Ростиславович, будучи уже дряхлым стариком, бессильно смотрит на еврейских детей в песочнице близ академических дач – подразумевая, что ему, должно быть, было неприятно их видеть.
Это, конечно, анекдотические побасенки, и есть свидетельства того, что бытовым антисемитом Шафаревич ни в коем случае не был, но при всем при том лишь человек, не читавший «Русофобию» или давно не бравший ее в руки, может сказать, что это книга не про евреев. Это таки книга про евреев.
И этим Шафаревич оказал русскому национальному самосознанию услугу довольно сомнительную, уведя его в ложную сторону.
В самом деле, в «Русофобии» лишь скороговоркой сказано о других видах национализма, таких как украинский или крымско-татарский. (О том, что национализм возникнет даже у молдаван, Игорь Ростиславович, кажется, в 1982 году не догадывался вообще.)
В относительной тени оказывается и история русофобии в «доеврейский» период русской мысли. Между тем, был ведь в те времена и «малый народ», причем в чисто кошеновском смысле. Его с натуры описывал Денис Давыдов еще в 1836 году:
Вот гостиная в лучах:
Свечи да кенкеты,
На столе и на софах
Кипами газеты;
И превыспренний конгресс
Двух графинь оглохших
И двух жалких баронесс,
Чопорных и тощих;
Все исчадие греха,
Страстное новинкой;
Заговорщица-блоха
С мухой-якобинкой…
В начале 1990-х годов, как мы знаем, «Россию продали», говоря языком тогдашних патриотов, однако сделали это вовсе не те люди, от которых они этого ожидали. Это сделал совсем другой «малый народ»: советские гэбисты, равно гонявшие и Шафаревича, и его оппонентов, советские генералы, советские партработники, советские хозяйственники, а также советская малина, вдруг переставшая говорить врагу «нет».
Победили «общества колбасы», а не «общества мысли».
Выходцев из «обществ мысли» в лучшем случае допускали что-то подтаскивать и что-то оттаскивать.
Между прочим, до сих пор такое впечатление, у нас в СМИ и соцсетях работает сплоченная бригада, как будто бы призванная подтвердить существование «малого народа» в смысле Шафаревича и пробудить в «большом народе» давно и прочно угасшее чувство антисемитизма. Вот, например, свежий стишок от поэтессы Аллы Боссарт, супруги поэта Игоря Иртеньева:
Мы родину называем «этой страной»
и по-другому уже не можем.
Она за холмом, за бугром, за спиной,
больше мы ей ничем не поможем.
Тлеет она почитай сто лет,
горит изнутри, как гнилой торфяник.
Батарея бухла на грязном столе,
измочаленный кнут и пряник.
Губы ее отдают в синеву,
вязнет язык среди матерщины,
ждет, что я ее обниму,
смажу пролежни и морщины…
Как дыханье ее смердит!
В прах выгорает червивый ливер.
Я любила ее в кредит,
выбегая на летний ливень…
Никто не летит на ее огонь –
смесь перегара и керосина.
Я поцелую ее в ладонь,
скажу на прощанье, в сторону глядя:
предупреждали тебя, Россия,
нельзя быть, родная, такою блядью.
Сделано на отвяжись, но основные тезисы и штампы воспроизведены как по учебнику. Если бы Шафаревич писал свою «Русофобию» сегодня, то он бы нашел этому тексту достойное место рядом с цитатами из Алтаузена и Багрицкого. Вот же, казалось бы, инородцы-малонародцы, ату их! Или как?
На самом деле этот аляповатый задник скрывает от зрителя истинную картину – тихую катастрофу восточноевропейского еврейства, исчезнувшего вместе со своими местечками, своими традициями, своим языком, своими духовными исканиями, своими колоритными типами. Целый народ ушел под воду, как распутинская Матёра.
Народа, которому Шафаревич посвятил половину своей книги, больше нет, а болезнь русофобии не только не исцелена, но и прогрессирует. Ожесточение русофобов растет. Более того, в центр общественной дискуссии вышла теперь борьба не между демократами и авторитаристами, не между либералами и консерваторами, а именно между русофобами и «большим народом». Очевидно, источники русофобии оказались многообразнее, чем это представлялось Шафаревичу.
На сегодняшний день ядро «малого народа» находится вообще за пределами Российской Федерации, на границе «русского мира», на территории Украины. На Украине русофобия победила и стала официальной идеологией 40-миллионной страны. В России русофобы сплотились именно вокруг идеи «солидарности с Украиной» как со страной, стремящейся вырваться из русского цивилизационного поля.
Но было бы несправедливо сказать, следуя терминологии Шафаревича, что этническим ядром «малого народа» стали украинцы. Со времен написания «Русофобии» структура общества стала гораздо пестрее, и сегодня «малый народ», если этот термин вообще уместен, представляет собой конгломерат солидарных друг с другом меньшинств, интернациональных и имеющих над собой некий глобальный этаж, глобальный правящий слой. И, кстати, в глобальном разрезе этот конгломерат склонен к антисемитизму.
Панораму этого «малого народа» мы видим каждый день в новостях: ЛГБТ, феминистки, веганы, «экологи», «современные художники», мигранты из третьего мира. Каждая из этих групп имеет собственное право на существование, но их политическая равнодействующая почему-то неизменно оказывается разрушительной для общества, а подчас и очевидно идиотической.
Возможно, если бы сегодня Игорь Ростиславович был жив и дееспособен, он захотел бы применить математические методы для изучения механизмов тех информационных мутаций, которые происходят в обществах различных стран под влиянием этого интернационала меньшинств (или под влиянием иных сил, эти меньшинства использующих). Но это – новая глава, которую будут писать, кажется, более жесткие и менее интеллигентные люди.
«Русская Idea», 23.02.2017
Осторожно, радикальный феминизм!
Календарные окрестности Международного женского дня в этом году отмечены любопытным событием. Одиннадцатого марта в Москве пройдет FemFest – по словам организаторов, «первый масштабный фестиваль о феминизме и уникальности каждого».
Среди основных докладчиков – Ирина Прохорова (сестра олигарха и хозяйка «Нового литературного обозрения») и Кирилл Мартынов (философ из ВШЭ). Последний говорит: «Я исхожу из гипотезы, что каждый человек, который считает индивидуальную свободу ценностью для себя, должен быть феминистом – и защищать ценность свободы других индивидов, в частности, женщин».
Трудно не согласиться с этими словами. Мне тоже не раз доводилось называть себя феминистом, а вот мачизм или, говоря по-русски, мужланство мне очень не нравится ни с бытовой, ни с теоретической точки зрения.
Однако же по поводу фестиваля в среде женских активистов, кажется, происходит раскол, сопровождаемый скандалом. Как это ни экзотично, в роли яблока раздора выступила поэзия.
Поэзия на фестивале представлена молодой разносторонней девушкой (поэтессой, певицей, колумнисткой и вообще светской львицей) по имени Сююмбике
