Паспорт 11333. Восемь лет в ЦРУ - Коскульюэла Мануэль Эвиа
Как‑то в середине 1967 года, пока оператор готовил аппарат, Кантрелл беседовал со мной в гостиной. Он дружески объяснял, что аппарат фиксирует изменения давления и дыхания. Его конструкция и основана на том, что, если человек не намерен говорить правду, он предпринимает умственные усилия, которые обязательно отражаются на его физиологическом состоянии.
Сложные графики будут отражать реакцию на вопросы. Эксперт отличит лживые показания от показаний, вызванных нервным волнением.
Операция повторялась несколько раз, чтобы получить эталон. Вопросы всегда были одни и те же.
Вначале их задавали в определенном порядке, а потом вразброс.
После предварительного пояснения Кантрелл прочитал вопросы, которые задаст оператор во время проверки. Я должен был отвечать только «да» или «нет». Если суть вопроса вызывала хоть малейшие сомнения, следовало об этом сказать, и вопрос зададут в отредактированном виде. Так, чтобы избежать упоминания о моих связях и работе с Микале, первоначальный вопрос: «Вели разведработу в пользу других стран, кроме США, снабжали их информацией?» — в новой редакции звучал так: «Не считая того, что вы рассказывали о Микале и Уругвае, вели разведработу… и т. д.?»
Кантрелл зачитывал вопросы и уточнял их, а я лаконично отвечал. Любопытно, что первые вопросы касались моей личности: «Вы Мануэль Эвиа Коскульюэла?», «Вы учились в «Тафтскул» в Уотертауне, штат Коннектикут? Вы получили диплом адвоката в Гаване?» За три часа после многочисленных поправок и редактирования мы составили список приблизительно в двадцать вопросов.
Оператор закрепил на мне провода, электроды, разные датчики. Проверка длилась чуть больше часа.
Через несколько месяцев проверку повторили. Обстановка не изменилась, но теперь операторов было двое. На этот раз был проявлен повышенный интерес к годам моей учебы. Пришлось задуматься. В Уругвае высшее образование производило на людей благоприятное впечатление, поэтому без угрызений совести я посчитал свои четыре года юридического факультета достаточными для звания доктора и, выдавая себя за доктора, постоянно по привычке указывал это в анкетах Кантрелла. Вымысел мог мне дорого обойтись и привести к непредвиденным последствиям, если бы я вовремя не спохватился.
Когда по этому поводу мне был задан прямой вопрос, я признался в легкомыслии. Этот правильный шаг рассеял подозрения советника. Естественно, что американцы стали заново проверять мое прошлое, поэтому я был очень осторожен.
Между двумя проверками вновь появился Томас — добряк, подтвердив указание второго Томаса — скрывать получение финансовой помощи. Он сообщил, что тщательно изучил мою анкету и считает возможным поручить мне ответственные задания. Как обычно, последовало предупреждение — никому не рассказывать ни о нем, ни о тех, кто беседовал со мной до него. Кантрелл об этом знал, но говорить с ним об этом не следовало. С этого времени я начал получать приказы непосредственно от Кантрелла. В дальнейшем я больше никогда не видел «троицу Томасов».
Параллельный аппарат
Внутренние разногласия американских органов проникновения не следует преувеличивать. Личные проблемы остаются не более чем личными проблемами. Соперничество между организациями постепенно сводится на нет, каждая из них делает все возможное, чтобы оказывать влияние на политический курс. Таким людям, как Саенс, позволяют в какой‑то момент действовать самостоятельно, но превыше всего ставят главную линию.
Миссия общественной безопасности находится в Уругвае по общему соглашению о помощи, подписанному президентом и одобренному парламентом. Поэтому она пользуется легальным статусом и действует вполне официально.
Предполагалось, что ее главная цель — улучшить организационно полицейскую службу. Конечно, сюда входит и усиление репрессивных сил, но это лишь часть общей программы.
Миссия ведает также и следственным управлением. Руководит работой непосредственно советник по следственным делам, который, естественно, является сотрудником ЦРУ. Он ее выполнил, но предложил, чтобы входящий в следственное управление отдел разведки и связи был поднят до уровня управления.
Итак, новое управление было организовано. Сотрудники для него были тщательно отобраны. Они выполняли указания американских советников и разделяли их интересы и политические убеждения. ЦРУ использовало их для самых различных дел, таких, как слежка за политэмигрантом, похищение прибывшего в страну лица и добыча информации.
Но этого американцам было мало, они задумали создать в самом управлении разведки и контрразведки внутреннюю секретную сеть, состоящую из самых исполнительных агентов, отличающихся слепым послушанием и желанием служить не ради какого‑то личного интереса, не из‑за простого совпадения интересов или в ожидании каких‑то благ, нет, они должны были работать только за деньги, которые им платили американцы.
Кантрелл, приступив к работе в Главном полицейском управлении, начал устанавливать контакты с отделами, к которым имело отношение следственное управление. Сама по себе эта работа его интересовала мало, но он должен был ее выполнять, чтобы составить мнение о сотрудниках, войти в курс дел и акклиматизироваться в управлении.
Когда дошло до отдела разведки и связи, Кантрелл перестал интересоваться другими подразделениями. «Хищениями и грабежами[27] пусть занимаются воры», — говорил он.
Вначале его отношения с начальником отдела разведки и связи комиссаром Алехандро Отеро были сердечными. Кантрелл полагал, что ему удалось выбить у Саенса для Отеро направление на специальные курсы в США. Отеро постоянно наведывался к американскому советнику побеседовать о безопасности, о внутреннем положении страны и контроле за подрывными силами.
По приказу начальника управления безопасности инспектора Фернандеса Рейгейро копию сводки происшествий ежедневно направляли в адрес миссии, но многие события в сводке советника не интересовали. Происходило это и потому, что название управления вызывало путаницу, по этой причине туда поступали ненужные сведения, не имевшие к нему отношения. В действительности под своим командованием управление имело только одетых в форму полицейских, то есть посты и патрули. Даже самого Кантрелла название управления вводило в заблуждение.
Отеро стал направлять Кантреллу секретные сводки, составленные в его отделе. К ним прикладывалось приложение с анализом событий. Кантрелл делал вид, что выражает благодарность, хотя был не совсем доволен. Он постоянно заходил на четвертый этаж, где работали сотрудники Отеро.
«Должен поблагодарить за внимание», — говорил он, вникая во все дела и даже проявляя интерес к архивам. К его визитам Отеро начал относиться неодобрительно.
В декабре 1966 года была раскрыта подпольная организация. На улицах часто слышалась перестрелка. Стало известно, что организация носила название «Тупамарос». В операции против группы мятежников погиб начальник радиопатруля субкомиссар Сильвейра Регаладо. Выпускник Международной полицейской академии в Вашингтоне, Сильвейра на самом деле был случайно убит выстрелом в спину комиссаром Родригесом Морой, который, находясь сзади, открыл беспорядочную стрельбу.
Кантрелл принимал участие в операциях, с удовольствием руководил облавами. Но он привлекал внимание, и Отеро советовал ему быть осторожнее. Однажды во время операции один фотокорреспондент чуть было не заснял их обоих. Отеро совсем не хотелось оказаться на газетной полосе в обществе американского советника.
Я могу почти дословно процитировать один из абзацев отчета Кантрелла за 1968 год: «Отеро слишком чувствителен к делам, выходящим за рамки его компетенции. У него душа политического деятеля. Для осуществления новых проектов требуются аполитичные люди. Его обмороки и приступы мигрени служат для насмешек сотрудников. Такого человека нецелесообразно ставить во главе нового управления».
