Кричащий Волк - Объявление войны. Убийство людей ради спасения животных и планеты
Люди нуждаются в других людях. Мы — социальные существа. Из-за нашего сопереживания животным мы чувствуем себя отчужденными от тех, кто слепо подчиняется культуре насилия. Многие люди, так же, как и освободители, чувствуют себя чужими в обществе. Бывают моменты, когда нам кажется, что мы выпали из реальности и попали в Сумеречную зону — например, когда мы идем в магазин и видим там потребителей с пустыми глазами, или когда наблюдаем переполненные плотью невинных животных витрины магазинов. Тот факт, что люди способны жить в городах с их пробками, загрязнением, перенаселенностью, безудержным консюмеризмом, тотальным разрушением природной среды и ее замещением асфальтом и высотными зданиями, сам по себе является доказательством отчуждения человека от природы. Люди отчуждены даже от собственного происхождения.
Мы удивляемся тому, как другие могут так жить. Когда мы задумываемся об этом безумии, мы чувствует себя одиноко — как и миллионы других людей! Из-за нашей социальной природы наше отвращение по отношению к другим людям и наша отчужденность от них и их культуры не останавливает нас, мы все равно ищем общества других людей. Как решают эту проблему освободители? Они понимают, что они не одиноки в своей отчужденности от всеобщего безумия. Даже сейчас существуют общины в лесах и горах, где живут люди, ушедшие из общества. Они стараются вести максимально приближенный к естественному образ жизни и пребывают среди родственных душ. Они обнаружили, что нет необходимости жертвовать своей восприимчивостью ради общения с людьми. По правде говоря, такие жертвы бессмысленны.
Когда мы жертвуем своей восприимчивостью для того, чтобы быть с другими отчужденными людьми, мы утрачиваем связь с самими собой и теряем шансы на обретение идеальной дружбы. Помните, что основа для наслаждения обществом окружающих лежит в умении сопереживать им. Вы не можете сопереживать чужакам, потому что, по определению, чужаки — это люди, с которыми вы себя не отождествляете, а отождествление является основой для сопереживания. Вы просто впустую тратите время на людей, с которыми не можете общаться.
Позвольте проиллюстрировать эту дилемму на примере. Как веган, вы злитесь, когда люди, едящие мясо, приглашают вас на День благодарения. Вы знаете, что член вашей семьи — индейка — будет убита, выпотрошена, обезглавлена, начинена, приготовлена и съедена по этому поводу, и вы не хотите иметь к этому никакого отношения. Чтобы вы были счастливы, хозяйка приготовит для вас овощи. Она думает, что вы будете спокойно сидеть с другими гостями и смотреть, как они едят индейку, раз уж вы получили ваши овощи. Люди ожидают, что вы сможете уважать их поведение, раз уж они уважают ваше.
Некоторые веганы обрекают себя на этот ужас каждый год ради соблюдения приличий, сохранения дружбы или поддержания чувства единения в семье. Конечно, если посмотреть на ситуацию с точки зрения индейки, вы не соблюли приличия, не проявили себя ее настоящим другом и уж тем более членом семьи. Поэтому для освободителей подобные оправдания толерантности к эксплуатации животных — это антропоцентрическая чушь!
Есть люди, которые отказываются от приглашений на такие мероприятия, предпочитая одиночество отвращению. Люди знают, что есть другие веганы, которые разделяют их чувство отчужденности и которые будут рады провести этот день с единомышленниками. Нет ничего чудеснее, чем есть веганскую пищу вместе с другими веганами. Тогда ты наконец-то можешь почувствовать связь с другими людьми. Такое чувство единения возникает в среде освободителей, даже в диких условиях. Освободители советуют искать единомышленников. Они верят, что можно уйти от общества и не страдать от потери общения. Нужно просто найти похожих на вас людей. Что же касается воинственного вмешательства, то освободители говорят, что люди, решившие остаться внутри общества, могут извлечь из этого пользу и стать саботажниками.
Преданный делу человек способен свести свои стандарты жизни до минимума, будучи веганом, минимизируя потребление и пользуясь автомобилем как можно реже. По мнению освободителей, акты воинственного вмешательства, начиная со швыряния кирпичей в витрину зоомагазина и освобождением животных и заканчивая пробитыми колесами перевозящих животных фургонов, сглаживают отрицательный эффект, оказываемый человеком, который неминуемо вносит свой вклад в жизнь общества. Два человека, прочитавших эту книгу и согласившихся с изложенными в ней принципами, вполне могут работать вместе. Один может шпионить в лаборатории или на бойне или в мясной лавке и снабжать информацией другого — того, кто готов совершать акты саботажа.
Освободители допускают, что люди могут участвовать в освобождении животных, не будучи при этом идеальными. Признать тот факт, что мы не идеальны, так же важно, как и смириться с тем, что мы не можем изменить общество. Нет смысла убиваться из-за того, чего мы никогда не сможем добиться. Мы должны найти в себе оптимизм и надежду для того, чтобы понять, кем мы способны стать.
Освободители надеются, что мы тоже внесем посильный вклад в дело освобождения животных, все время пытаясь стать более последовательными, более воинственными и более удаленными от общества. С точки зрения освободителей, мы все можем включиться в процесс. Но как быть с огромным числом людей, которые симпатизируют позиции освободителей, но имеют что-то против применения силы к угнетателям? Большинство людей, заботящихся о животных, это простые, сопереживающие ребята, которые хотят сделать жизнь животных более приятной в руках людей-тиранов. Они никогда не уйдут из общества, не нарушат закон и не будут силой бороться с вивисекторами и меховщиками. Тем не менее, они будут отправлять деньги «зоозащитным» организациям и мучиться угрызениями совести, уплетая мясо. Эти люди несут хлеб насущный «защитникам животных».
Какую роль отводят таким людям освободители? Это важный вопрос. Правда заключается в том, что лишь немногие выберут жизнь освободителя. Освободители надеются, что те, кто не присоединится к ним, по крайней мере, сможет признаться себе, что образ жизни освободителей с его стратегией ухода из общества и воинственного вмешательства является единственно верным выходом и наиболее эффективным методом освобождения членов нашей семьи от угнетения людьми.
Если они признаются в этом самим себе и соглашаются с тем, что стратегия освободителей является эффективной, они смогут рассказать об этом другим людям. И перестанут называть рейды ФОЖ неприемлемыми актами терроризма. Именно эта проблема неприятия активного сопротивления вносит распри в движение за освобождение животных. Большинство крупных зоозащитных организаций осуждают подобные рейды, чтобы сохранить свою репутацию незапятнанной. Они понимают, что действия ФОЖ заставляют общественность и СМИ воспринимать все движение как маргинальную горстку людей и называть всех защитников животных террористами. Зная, что активисты более умеренных взглядов, выступающие против нелегальных действий, перестанут жертвовать деньги, чтобы не оказывать поддержку организаторам таких рейдов, эти организации дают клятву верности обществу и осуждают все нелегальные действия, совершенные во имя освобождения животных.
С точки зрения освободителей, действия ФОЖ достойны похвал, но людей, которые этим занимаются. При этом они считают, что людей, которые проводят такие акции, следует побуждать быть более радикально настроенными по отношению к угнетателям. Однако ФОЖ открыто осуждает приятие насилия активистами других групп. Освободители надеются привлечь тех, кто симпатизирует действиям ФОЖ к воинственному вмешательству.
Освободителям несвойственно недооценивать людей, которые не могут стать такими же, как они. Убежденность освободителей в том, что люди несовершенны, предусматривает определенное понимание, с которым они относятся к человеческим слабостям. Освободители считают, что эти слабости можно компенсировать, помогая движению за освобождение животных по мере своих возможностей. Эти люди могут повлиять на 12 % населения, которые озабочены вопросами этики, но которых отпугнули бы более строгие и радикальные взгляды освободителей. Люди меняются медленно, и в движении есть место для тех, кто поможет другим прийти к этике освобождения. Чем больше будет людей, симпатизирующих движению, тем больше будет спасенных животных.
Это значит, что в глазах освободителей письма конгрессменам, создание объединений, письма в СМИ, а также разговоры с друзьями, коллегами и членами семьи тоже не лишены смысла. Эти методы не освободят животных, но они создадут препятствия для угнетателей, желающих контролировать поведение потребителей. Помните, что с точки зрения освободителей, попытки исправить моральное состояние общества — гиблое дело. Усилия следует сосредоточить на разрушении системы, создавая препятствия для гнета. Все, что может помешать угнетателям в их действиях, идет на пользу движению. Денежные траты на лоббистов, рекламу и адвокатов делает угнетение животных более сложным и менее прибыльным занятием. Другими словами, эти стандартные методы раздражают могущественных угнетателей, хоть и не останавливают их. Невозможно остановить их в глобальных масштабах. Но освободители верят, что могут остановить их хоть в чем-то.
