М Алексеев - Ч Р Метьюрин и его Мельмот скиталец
В это же время Бальзак создал одно из своих замечательных произведений - повесть, возникшую на одном из заключительных этапов его творческого соревнования с Метьюрином, "Прощенный Мельмот" ("Melmoth reconcilie"). Повесть "Прощенный Мельмот" {Заглавие "Melmoth reconcilie" переводили у нас на разные лады, но более или менее неточно: "Мельмот, примирившийся с церковью" или "Примирившийся Мельмот", что едва ли соответствует замыслу Бальзака, вложившего в это заглавие иронию по отношению к церкви, давшей герою Метьюрина спокойно умереть, притом за реальную денежную и более низкую плату, чем надеялся сам Мельмот. Мы предпочитаем перевод этого заглавия: "Прощенный Мельмот", появившийся в "Собрании сочинений" Бальзака под ред. А. В. Луначарского (т. XVI, М., 1947), он перепечатан в последующем издании "Собрания сочинений" (т. XX, М., 1960) и, следовательно, стал у нас привычным и чаще всего употребляемым.} впервые опубликована Бальзаком в июне 1835 г. в изданном Лекеном шестом томе сборника различных авторов ("Livre des conteurs"). Последнее прижизненное издание ее появилось десять лет спустя (1845), когда она вошла в XIV том "Человеческой комедии" (составляющий первый том "Философских этюдов"). Несомненно, что это небольшое произведение, написанное остро ироническим пером, принадлежит к числу сильнейших и беспощадных сатирических обличений современного писателю буржуазного общества, его аморальности и беспредельного своекорыстия. Как и в "Эликсире долголетия", фантастика является здесь лишь средством для полного обнажения действительности, предстающей перед читателем в самом неприглядном виде; оказывается, что даже "бессмертие души" стало простым товаром, который можно продать и купить.
В кратком предисловии к повести Бальзак объяснил, почему он вступил а полемику с Метьюрином, хотя и продолжает считать его равным' Байрону и Гете. Мельмот, пишет Бальзак, "не встречает человека, который пожелал бы поменяться с искусителем. Метьюрин проявил здравый смысл, не приведя своего героя в Париж, но странно, что этот полудемон не догадался отправиться туда, где на одного отказавшегося от сделки пришлась бы тысяча согласных совершить ее... Таким образом, произведение ирландского автора имеет свои недочеты, хотя и замечательно в деталях". Местом действия своей повести Бальзак избрал Париж и старался, с одной стороны по возможности следовать Метьюрину в приемах изложения и портретных характеристиках его "Мельмота Скитальца", а с другой - придать возможно большее правдоподобие своему фантастическому рассказу; поэтому хронология событий, топография Парижа и характеристики жителей французской столицы даны здесь с нарочитой обстоятельностью {См.: Lotte Fernand. Dictionnaire biographique des personnages fictifs de la Comedie Humaine. Paris, 1952, p. 400.}. Мельмот живет в Париже на улице Феру, в приходе церкви Сен-Сюльпис, действие начинается в одну из осенних суббот 1822 г., вечером, в зале для посетителей банка Нюсенжена на улице Сен-Лазар; здесь перед его закрытием у окошечка кассира Кастанье появляется Мельмот и вступает с ним в разговор в тот момент, когда лысый сорокалетний Кастанье, бывший офицер, подделывал подпись на лежавшем перед ним аккредитиве. Небольшое рассуждение автора о "кассирах" - "породе людей, выращиваемой современной цивилизацией", по его мнению, необходимо для того, чтобы происшествие, случившееся в Париже, о котором он собирается рассказать, показалось вполне правдоподобным и в то же время могло "дать пищу умам, достаточно высоким для понимания истинных язв нашей цивилизации, которая после 1815 года принцип "честь" заменила принципом "деньги"". Что касается облика Джона Мельмота, то Бальзак стремится воспроизвести те его черты, которые описаны Метьюрином, но добавляет к ним лишь несколько собственных иронических замечаний. Кастанье становится жертвой Мельмота, предложившего ему поменяться своими судьбами. "Если демон потребует твою душу, не отдашь ли ты ее в обмен на власть, равную божьей власти? Достаточно одного слова, и ты вернешь в кассу барона Нюсенжена взятые тобой пятьсот тысяч франков. Да и твой аккредитив будет разорван, и исчезнут всякие следы преступления. Наконец, золото потечет к тебе рекой. Ты ни во что не веришь, не правда ли? - Ах если бы это было возможно! - радостно воскликнул Кастанье. - Тебе порукой тот, - ответил англичанин, - кто может сделать все это... - Мельмот протянул руку. Моросил мелкий дождь, земля была грязной, атмосфера - тяжелой, а небо - черным. Едва простерлась рука этого человека и солнце осветило Париж. Кастанье казалось, что сияет прекрасный июльский полдень... Кассир испустил крик ужаса. И тогда бульвар снова стал серым и мрачным". Кастанье продает Мельмоту свою душу. Получив всемогущество, Кастанье упивается им до конца, но, утомленный и себя исчерпавший, уступает его за более скромную плату биржевику Каспарону, который в тот же день перепродает его нотариусу, тот - подрядчику, подрядчик - плотнику... Дальнейшие все убыстрявшиеся и дешевевшие сделки, казалось, вовсе остановятся ввиду недостатка веры в обществе и отсутствия всякой ценности такой нереальной вещи, какою является продаваемая "душа". И все же младший писец нотариальной конторы продает свою душу всего лишь за десять тысяч франков и получает деньги и власть. Но он распоряжается ими по-своему: на всю сумму он покупает подарки своей любовнице, проводит у нее безвыходно двенадцать суток и "умирает от истощения, а также от ртутных снадобий, принесенных ему шарлатаном-медиком, весьма популярным на окраинах Парижа". "Так исчезает огромная власть, приобретенная благодаря открытию ирландца, сына почтенного Метьюрина", - замечает Бальзак. Представляя читателю целую социальную лестницу, маленьких и глупых человечков, последовательно превращавшихся в титанов и не знавших, что делать с приобретенным ими могуществом, Бальзак достигал поразительной сатирической силы, а в конце повести подшутил и над самим собой, изобразив ученого немецкого философа, явившегося в Париж, чтобы исследовать события, рассказанные в повести; Бальзак поднял на смех мистические заблуждения и собственную фантастику. Это было прощанием писателя с Мельмотом Скитальцем, которым он был так увлечен в своей юности. В "Прощенном Мельмоте", справедливо замечает его исследовательница, "высмеяны власть денег, распределение общественных благ, система наград и наказаний, мещанство, наполеоновские вояки, буржуазная семья, распутство, мистика". Бальзак "обнажает жизнь общественную ; с фантастической символикой здесь сочетаются иронические бытовые картинки, страстная язвительная публицистика, лирическая поэма в прозе, едкие афоризмы. Повесть от начала до конца проникнута гениально смелой критической мыслью, дышит вдохновением и негодованием" {Резник Р. А. Философские повести Бальзака "Эликсир долголетия" и "Прощенный Мельмот". - Ученые записки Саратовск. гос. пед. инст., 1957, вып. XXI, с. 221.}. Недаром К. Маркс по достоинству оценил эту повесть, советуя Ф. Энгельсу (в письме от 25 февраля 1867 г.) прочесть две вещи Бальзака - "Неведомый шедевр" и "Прощенный Мельмот", и писал: "Это два маленьких шедевра, полных тонкой иронии" {Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. XXXI, с. 234; К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве, т. I. M., 1957, с. 527.}.
"Мельмот Скиталец" Метьюрина и "Прощенный Мельмот" Бальзака так тесно связаны друг с другом {Публикуя своего "Прощенного Мельмота", Бальзак несомненно рассчитывал на то, что его читатели во всех деталях помнят "Мельмота Скитальца" Метьюрина, поэтому он без всяких пояснений воспроизводил такие подробности английского повествования, которые не читавшим его могли показаться непонятными. Такова, например, музыка, которую жертвы Мельмота в романе Метьюрина слышат перед ожидающей их катастрофой. У Бальзака ее слышит Кастанье, пытающийся объяснить это своей ничего не понимающей любовнице: "- Откуда музыка? - сказал Кастанье. - Ну вот! Дошел уже до того, что слышишь какую-то музыку. - Небесная музыка! - продолжал он. - Можно подумать, что звучит где-то в вышине... - Это у тебя в башке музыка, повредилась дряхлая твоя головушка! - сказала она, обхватывая руками его голову и укладывая себе на шею" и т. д.} и так существенно друг друга дополняют, что оба произведения даже издавались вместе в одной книге {См.: "Melmoth, l'homme errant. Traduit de l'anglais par Maria de Fos. Suivi de Melmoth reconcilie par Honore de Balzac. Ed. "Marabout geant" (N 279). Vervier (Belgique), [s.a.]. В приложении к этому изданию, рассчитанному на массового читателя, помещена краткая справка о Метьюрине (составленная по статье о нем в "Эдинбургском обозрении"), а о Бальзаке говорится (в рекламной рекомендации этой книги), что он будто бы "пытается реабилитировать устрашающего Скитальца и пользуется этим для того, чтобы еще раз изобличить с жестокой иронией социальные пороки своего времени".}.
К середине 30-х годов слава Метьюрина достигла во Франции своего зенита, но тогда же начался ее постепенный закат. В книжках парижского журнала "Revue des deux Mondes" (с сентября 1833 по 15 января 1834 г.) печатался перевод обширного литературного обзора английского критика и журналиста Аллана Кеннингама (A. Cunningham) "Биографическая и критическая история английской литературы за пятьдесят лет", в котором уделено было некоторое внимание Ч. Метьюрину как романисту и драматургу. Кеннингам так оценивал его как прозаика-беллетриста: "Разрозненные материалы, незаконченные части, черты самобытности, вспышки гения, отрывки диалогов мощной силы, часто встречающиеся места, написанные с энергией, достойной великих мастеров, заметны во всем, что он написал" {Revue des deux Mondes, 1833, 1 decembre, p. 503-504.}. Отзывы французских критиков того же времени, отражавшие разброд в литературных мнениях и борьбу с эпигонами романтизма и их противниками, были весьма противоречивы, но такой влиятельный в это время критик, как Гюстав Планш, в своей книге "Литературные портреты" 1836 г. все еще настаивал на том, что "будущее определит место "Мельмота" и "Бертрама" между "Фаустом" и "Манфредом"" {См.: Planche C. Portraits litteraires, t. I. Paris, 1836, p. 49.} т. е. между шедеврами Гете и Байрона. И все же имя Метьюрина во Франции понемногу забывалось.
