Жорес Алферов - Власть без мозгов. Отделение науки от государства
При создании и развитии технопарков необходимо проводить взвешенную государственную политику по развитию определенных технических и технологических направлений. Учитывать, какая промышленность сохранена в данном регионе, какие отрасли нуждаются в развитии. Недавно я побывал в новосибирском Академгородке и с большим интересом ознакомился с работами, которые ведутся в институтах. Должен сказать: молодцы! Перспективных направлений здесь очень много.
В свое время я предлагал создать технопарк на основе новейшего завода кремниевой микроэлектроники, который согласилась построить в Петербурге одна немецкая компания. В этом случае мы сразу же выходили на современный уровень в микроэлектронике. И на мировой рынок, поскольку компания принимала на себя ответственность за реализацию четверти продукции. К сожалению, идея погибла, увязнув в чиновничьих согласованиях.
Яркий пример интеграции науки и образования с целью подготовки высококвалифицированных специалистов для современной наукоемкой промышленности — создание Санкт-Петербургского физикотехнологического научно-образовательного центра РАН. Здесь реализуется, наконец, предложенная еще Петром I в указе о создании государственной Академии «композиция» — Академии наук, Академического университета и Академической гимназии. Уверен, что обучение школьников, студентов и аспирантов непосредственно в контакте с активно работающими учеными, занимающимися с ними как в учебных лабораториях на лекциях и семинарах, так и в научных лабораториях, — необходимый путь подготовки научных кадров, которые позволят России выйти на лидирующие позиции в научном прогрессе XXI века.
Будут у нас кадры, — мы всегда можем догнать и перегнать развитые страны. Интеллектуальный, человеческий ресурс — главный ресурс России. Пока он еще не утрачен. Но для того, чтобы этот ресурс развивался, он должен быть востребован экономикой.
— Но интеллектуальный ресурс России убывает. В постперестроечное время «утечка мозгов» за границу приобрела огромные масштабы...
— Для того чтобы ученые не уезжали необходимы определенные условия для работы. Это означает наличие современного оборудования и побуждающей к творчеству моральной атмосферы в коллективе, которая была во многих академических институтах в советское время. Должен быть спрос на исследования молодых ученых. Ряд моих талантливых учеников работает за границей. Я спросил одного: «Почему?» Он ответил: «На нашей установке я могу сделать все то же самое, но за месяц, а в Германии — за два часа». Чтобы сохранить сотрудников, мы прибегали к такому варианту: тех из них, которые работали за границей, оставляли числиться в институте без сохранения зарплаты. Они как бы находились в творческом отпуске. Для них это было очень важно: они знали, что, вернувшись в Россию, придут назад в свой институт.
— Предполагается, что в результате реформирования РАН, сокращения числа бюджетных ставок зарплата научного сотрудника достигнет 1000 долларов. Похоже, одну проблему худо-бедно удастся решить.
— Как я уже говорил, дело не только в зарплате. Что касается обновления имеющегося оборудования, то эту проблему трудно решить при настоящем уровне финансирования РАН. В начале «шоковой терапии», в 1992 году оно упало в 20 раз. Сегодня оно выросло, но по-прежнему в 3 - 4 раза меньше, чем было в советское время.
К тому же, я считаю, что, увлекшись лозунгом «повысим зарплату научному сотруднику», мы подзабыли о значении инженерного состава. В программе реформирования написано, что научный сотрудник к 2008 году будет получать 30 тысяч, молодой исследователь — 15 - 20 тысяч, вспомогательный персонал — 12 тысяч. Для нашего института большая разница между научным и вспомогательным персоналом, куда входят инженеры высокой квалификации, обслуживающие сложнейшие приборы и установки, совершенно неприемлема. Думаю, подобная проблема возникает и в других академических естественнонаучных институтах.
Реформирование фундаментальной науки нельзя проводить по неким лекалам. Сокращение числа академических институтов — далеко не простой процесс, если учесть, что возникли они не случайно. Я все больше восторгаюсь создателем нашего института и основателем советской школы физики Абрамом Федоровичем Иоффе. Он выделял сформировавшиеся новые коллективы из института путем создания новых институтов. И правильно делал. Потому что научная среда требует от лидера очень активного участия в научном творчестве.
С другой стороны, любой руководитель института сегодня завален таким количеством бумаг, что на научное лидерство у него почти не остается времени. Но мы не можем поручать это руководство чиновникам, ибо тогда будут происходить ужасные вещи. Значит, нужно работать, искать новые формы...
— Жорес Иванович, вы родом из Белоруссии, часто бываете у себя на родине, общаетесь с коллегами из Национальной академии наук. В чем, по-вашему, поучителен опыт Белоруссии, сохранившей фундаментальную и отраслевую науку?
— Руководство республики прекрасно понимает, что у Белоруссии нет сырьевых ресурсов, и экономику можно развивать только на той индустриальной базе, которая создана в советское время, — предприятий машиностроения, приборостроения, оптической промышленности, электроники, вычислительной техники. И то, что сегодня эта база сохранилась и активно развивается, нужно сказать большое спасибо Александру Григорьевичу Лукашенко. Он не дал разворовать промышленность, и сегодня научно-технический потенциал Белоруссии высок. Хотя им намного труднее, чем нам. Непросто было сохранить этот потенциал, но сейчас экономика республики построена в значительной степени на его использовании. Сохранились и исследовательские лаборатории.
Конечно, и в белорусской науке существуют проблемы. Есть определенная утечка мозгов за границу, хотя масштабы ее несопоставимы с российской. Но главное: белорусская наука востребована у себя дома. В целом научно-техническая политика в Белоруссии более разумна, чем в России.
У нас с белорусскими учеными есть ряд совместных программ, для их реализации имеется хорошая промышленная база. Санкт-Петербургский научный центр РАН и Национальная академия наук договорились о тесном сотрудничестве в рамках Парка высоких технологий. Именно в Белоруссии есть возможности для дальнейшего развития наших исследований и создания промышленного производства конкурентоспособных полупроводниковых электронных компонентов.
На рассмотрение в Совет Министров Союзного государства внесено предложение о разработке союзной программы «Гетероструктуры: СВЧ-радары, лазеры, светодиоды». Реализовать эту программу поможет такая форма сотрудничества, которая объединит академическую и отраслевую науку, а также производство. Предполагается, что проект программы включит несколько крупных проектов, которые будут разработаны с учетом тенденций развития приборов гетероструктурной электроники в мире.
2008 г.
Российские ученые еще получат Нобелевскую премию
Интервью Ж. И. Алферова газете «Фонтанка»
- Практические результаты Ваших главных научных открытий в той или иной форме присутствуют в жизни каждого современного человека. Тем не менее, нелёгкая миссия просить нобелевского лауреата по физике сформулировать для широкой аудитории научную суть его важнейших исследований... Впрочем, кажется, это не так уж безнадёжно непонятно для просвещённого человека?
- Да, научная суть моего открытия с одной стороны, конечно, очень сложная, но, с другой стороны, о ней можно сказать и проще. Кстати, когда нам была присуждена Нобелевская премия, раздавались голоса о том, что, дескать, до сих пор Нобелевские премии обычно присуждались за очень крупные, фундаментальные научные исследования, а тут премию присудили лишь за развитие новых технологий. Но в том-то и дело, что Нобелевская премия 2000-го года как раз и присуждена за фундаментальные научные исследования, составившие базу современных информационных технологий. Что такое в данном случае база? Половина премии, как вы знаете, была присуждена Джеку Килби за его вклад в создание кремниевых интегральных схем - кремниевых чипов, а вторая половина премии профессору Герберту Кремеру и вашему покорному слуге за развитие полупроводниковых гетероструктур, прежде всего нашедших применение в сверхбыстрой и оптической электронике.
Такова дословно формулировка Нобелевского комитета. Кремниевые чипы - это фактически основа современной микроэлектроники: персональных компьютеров, вычислительных машин и так далее, а полупроводниковые гетероструктуры - это второй столп микроэлектроники, полупроводниковые, монокристаллические структуры, созданные из разных материалов. Очень хорошо по этому поводу сказал мой старый приятель, нобелевский лауреат 1973 года Лио Эсаки, получивший премию за открытие туннельных явлений в полупроводниках и тоже занимавшийся гетероструктурами: "В природе есть кристаллы, созданные Богом, и кристаллы, созданные человеком". Кристаллы, созданные Богом, - это кристаллы, в том числе и полученные в лаборатории, но их свойства такие же, как у кремния, германия, кварца и других кристаллов, которые существуют в природе; да они чище, имеют другую форму, потому что они специально выращены с определёнными свойствами, но такие свойства можно найти и в природе.
