Живой Журнал. Публикации 2008 - Владимир Сергеевич Березин
— Позвольте, — говорит. — Как интересно вы сделали, засунули окурок сигары в трубку…
— А что, — отвечаю, — собстнна, такого? (Надо сказать, что я помню кубинские сигары в Москве, когда они стоили не то шестьдесят, не то восемьдесят копеек и были какой-то безумной роскошью. Как я теперь понимаю, они по невостребованности лежали месяцами под стеклом, и, пересушенные, создавали странное представление о сигарах вообще. Но некоторые люди, чтобы не пропадал драгоценный окурок, держали его спичками, а иные втыкали в него зубочистку (Впрочем, зубочистка тоже была редкостью. Ну а я смекнул, в чём радость трубочника — и вовсю пользовался прибором двойного назначения).
— Да нет, ничего, — отвечал собеседник. — Я просто тут давно живу, давно являюсь дистрибьютором кубинских сигар, да только вы второй человек, который их так курит. И, единственный — здесь.
— А кто первый? — поинтересовался я.
— Че Гевара. Вы знаете, великий Че был небогат, и оттого иногда нарезал сигары кусочками, вставляя их в трубку, чтобы растянуть запас. Иногда он курил не просто так, а чтобы купировать приступы астмы.
Но я тоже был не лыком шит:
— Вы знаете, — говорю. — Это первый признак настоящего вождя. Вот товарищ Сталин тоже вместо трубочного табаку потрошил папиросы "Герцеговина Флор" и их трамбовал трубку. Такая привычка у генералиссимуса была.
С этими словами я забрал в сенях свою треуголку и подзорную трубу, заложил руку за обшлаг сюртука и отправился восвояси.
Семь. Я не пью. Это довольно странно для человека, который пишет об алкоголе, но я довольно много пил раньше, и без большого ущерба для здоровья и репутации. Одним из самых удивительных открытий было то, что когда я перестал пить алкоголь (не бросил, а именно надолго перестал), то моя жизнь совершенно не изменилась. Не было не трагедии, ни ломок, ни раздражения.
Причины, впрочем, тут социальные, а не медицинские. С алкоголем очень интересно экспериментировать, и, как оказалось, так же интересно и с его отсутствием. Может, появится какое-нибудь обстоятельство. Стану пить и всё такое. Вот меня в своё время очень раздражало, что друзья меня выводят на люди, как цыгане медведя: "Вот, глядите, сейчас Владимир Сергеевич выпьет стакан водки залпом и ему ни-че-го не будет"! Во-первых, всё-таки будет, и проснётся во мне голод, во-вторых, что ж такого хорошего, что ничего не будет? Но к игре "Медведь пришёл — медведь ушёл", в которую как-то выиграл у личного состава, я как-то пока не думаю вернуться.
Во-первых, очень многие из моих друзей стали если не спиваться, то, напившись, вести себя дурно. У них к сорока кончается тот завод здоровья, который позволял им в двадцать пить всю ночь напролёт. И это теперь не весёлый хмель, от которого пускаются люди в пляс и девки задорно трясут грудями, и даже не пронзительный ужас русской пьянки, после которой приходит Откровение. Нет, некоторые мои друзья начали спиваться тупо и неинтересно, и я встал перед вопросом — пить ли мне с ними, или избегать их общества. Первое мне не подходило — у них начинались проблемы со здоровьем, и всяк меня мог упрекнуть, что ж, дескать, ты им потакаешь, ты — здоровый бык, встал и пошёл, а у него приступ был. Поэтому мне хотелось избавиться от соучастия.
Во-вторых, это очень помогло структурировать время — и не то, что я употребил освободившееся с пользой, вовсе нет. Просто жизнь за вычетом этого ритуала стоила того, чтобы в неё всмотреться. Ну, правда, она и безобразнее — но тут ничего не поделаешь.
В-третьих, в нашей стране, человек, что не будет пить, всё время оправдывается. Он говорит, что сегодня за рулём, что пьёт лекарства или придумывает что-то ещё. В этом и заключён очень интересный социальный опыт. Когда ты здесь и теперь говоришь: "нет, я не хочу", ты вдруг осознаёшь, что если тебе сейчас позвонит дон Корлеоне, то ты сможешь спокойно произнести в трубку:
— Спасибо, но ваше предложение меня не интересует. Я вынужден отказаться. Перезвоните мне как-нибудь позже…
Восемь. Свой первый текст я написал в семь лет. Вот он:
ГЛАВА I
SOS! услышали по радиостанции 19 марта 1964 года. Подводная лодка типа "Большевик" отправилась 20 марта в поход в Индийский океан. Около острова Мадагаскар была сделана первая остановка. Водолаз Кренделев вышел на дно. Были взяты пробы грунта и обнаружили ход каких-то существ типа "ракет". Было установлено, что подводная гора сползла в воду и на месте её был вход в необычную пещеру.
ГЛАВА II
Дела шли очень беспокойно. Капитан то и дело выпускал батискаф, которым и управлял. Учёный Спиралькин, беспокоясь, проводил через марлю и процеживал грунт, который сам и доставал в море. Грунт оказался, видимо, повреждённым от взрыва. Взрыв повредил теплоход "Арктику", "Иосифа Святого" и повредил лодку капитана дальнего плавания Суслина.
Водолаз Кроватин доложил, что на месте необыкновенной пещеры была найдена торпедная база, от которой всё и произошло.
Лодку Суслина ещё удалось обнаружить в перевёрнутом виде. На второй день профессор Спиралькин выпросился взять пробу железа на всех повреждённых местах лодки Суслина.
Обнаружилось, что железо на лодке повреждено именно какими-то торпедами.
Через ночь, в которую очень ярко светила луна, радист Двойкин брал радиостанцию на Москву. Повар Кошечкин варил мясо, и неожиданно появился айсберг.
Лодка накренилась и пошла в обход. Капитан скомандовал:
— Пост-норд-ост-39!
Лодка замедлила ход и тумбочка в кабине врача пошатнулась. Радист Двойкин вдруг обнаружил, что в приёмник подложена мина. Узнав это, он сказал капитану, что на лодке находится кровавый преступник и что у него находится ящик мин или бомб. Преступник в шляпе, скрывается в лодке под именем Спиралькин. Механик Горелов мирно сидел в своей каюте и читал книжку "Тайна двух океанов", а профессор Спиралькин сидел в своей каюте и читал газету.
Вдруг по левому борту появилось маленькое судёнышко, на носу которого грязью залепленные буквы не были совершенно видны. Китобойное суденышко под номером 3-6-5 везло кита и чуть не тонуло.
Капитан передал чтобы
