Андрей Белый. Новаторское творчество и личные катастрофы знаменитого поэта и писателя-символиста - Мочульский Константин Васильевич
Надрывной песнью, широкой и горестной, звенит стихотворение «Из окна вагона»:
Пролетают: так пусто, так голо — Пролетают – вон там: и вот здесь — Пролетают: за селами села… Пролетают: за весями весь.Это четырехкратное единоначатие «пролетают» придает этому слову особую заунывную протяжность… И снова – русская «убогость»:
И погост, и кабак, и ребенок, Засыпающий там, у грудей: Там – убогие стаи избенок, Там – убогие стаи людей.Опять повторения, усиливающие тоскливую монотонность напева. И наконец, «рыдательное» обращение к России:
Мать Россия, тебе мои песни, — О, немая, суровая мать; Здесь и глуше мне дай, и безвестней Непутевую жизнь отрыдать…Поэтом угадан лирический лад народной заплачки.
Очень выразительны заметки путешественника; полотно железной дороги, зеленая игла семафора:
Жандарма потертая форма, Носильщики, слезы, свисток. («В вагоне»)Станция:
Вокзал: в огнях буфета Старик почтенных лет Над жареной котлетой Колышет эполет. («Станция»)В окне телеграфист стрекочет депешами; у него малые дети, беременная жена, двадцать пять рублей жалованья.
Затянет вечным сном Пространство, время, Бога И жизнь, и жизни цель Железная дорога, Холодная постель. («Телеграфист»)А в лесу, на багровом закате, лежит беглый каторжник, гладит родную землю и «ржавые обручи ног»; тоскливо глядит с откоса на родимое село («Каторжник»). В степи идут арестанты и поют острожную песню:
Заковали ноги нам В цепи, Вспоминаем по утрам Степи. («Арестант»)Скитальцы, нищие, бобыли-богомольцы, каторжники, арестанты, разбойники – вся темная, бродячая, бесталанная Русь движется во мгле по непробудным пространствам, цепкий бурьян тянется за ней, как неотступное «горе-злочастье»:
За мною шуршит до деревни Колючее, злое репье… Пропью, прогуляю в харчевне Растертое грязью тряпье. («Бурьян»)Перепевая народные песни, Белый стремится приблизить свой стих к ритму и складу народной лирики. Крестьянский парень уходит не в скитанье, а в «скитаньице», разговаривает не с горем, а с «горем-гореваньицем». «Бобыль-сиротинка» идет к святым местам, чтобы излечиться от пьянства, и, идя, приговаривает:
В путь-дороженьку Уносите меня, ноженьки, — По полям, по кустам, По святым местам. («Осинка»)Это народничество, как оно ни искусно, все же остается стилизацией. Более удачны опыты ритмической передачи плясовых запевов. Мастерски «сделано» стихотворение «Веселье на Руси».
Как несли за флягой флягу — Пили огненную влагу. Д’ накачался Я, Д’ наплясался Я. Дьякон, писарь, поп, дьячок Повалили на лужок. Эх, Людям грех! Эх, – курам смех! Трепаком-паком размашисто пошли, Трепаком, душа, ходи, валяй, вали! Что там думать, что там ждать: Дунуть, плюнуть, наплевать; Наплевать да растоптать, Веселиться, жить да жрать.После трепака – камаринская:
Ты такой-сякой камаринский дурак, Ты ходи-ходи с дороженьки в кабак, Ай люли-люли, люли-люли, люли: Кабаки-то по всея Руси пошли! («Песенка камаринская»)«Стихи о России» заканчиваются тоскливым вопросом:
Просторов простертая рать; В пространствах таятся пространства. Россия, куда мне бежать, От голода, мора и пьянства? («Русь»)В одном и том же году и Блок и Белый пишут стихи о России; лирические темы их схожи: темная, нищая, роковая страна, бескрайние просторы, убогие избы, бродяжническая и скитальческая стихия. Пути двух поэтов опять таинственно скрещиваются: оба от «зорь» Соловьева переходят к «стону» Некрасова; народничеству Блока откликается народничество Белого. Еще раз обнаруживается их мистическая связанность. И снова, в этой близости, какая чуждость. Стихи о России Белого, быть может, лучшие из его поэтических созданий: формально и мастерством – ритмическим разнообразием, словесной изобретательностью, звуковым богатством – они, пожалуй, превосходят стихи Блока. А между тем художественно они с ними несоизмеримы. У Блока во тьме светит свет, сияет прекрасное лицо родины-жены, у Белого родина-мать лежит в гробу; Блок любит и любуется, дрожит от восторга и муки, Белый – читает отходную и упивается тлением; у первого – горячий ветер, воздух, разорванный скачкой степной кобылицы, у второго – удушье склепа, кабака и тюрьмы. Блок видит Россию сквозь «слезы первой любви»; Белый заклинает:
Исчезни в пространство, исчезни, Россия, Россия моя!Второй отдел «Пепла» озаглавлен «Деревня». Размером и слогом некрасовских «Коробейников» автор рассказывает нехитрую повесть о любви и смерти. Купец говорит девке:
Погуляй со мною лето: Я тебе, дружок, Канареечного цвета Заколю платок.Но девка любит другого:
Он – высокий, чернобровый Статный паренек — За целковый ей ковровый Подарил платок.Отвергнутый купец в густой ржи точит нож на соперника:
Отнесу тебя, сердечный, В прибережный ров, Будут дни: смиренный, грешный, Поплетусь в Саров.Паренек плетется в волость; разудало надвинул шапку набекрень; весело вспоминает, как любились они с милой.
