Газета Завтра Газета - Газета Завтра 467 (45 2002)
Все это — очередное свидетельство "кавалерийской атаки" адептов либерально-гуманистических ценностей на отечественную историю, мешающую "складывать" гражданское общество в России. А в результате — новый Проект стандарта уничтожает отечественную историю…
Наверное, можно добиться того, чтобы в стандарт по истории России вписали эпитеты "великий", "выдающийся", скорректировали бы некоторые формулировки. Но как исправить общие порочные методологические подходы и безнравственное отношение к российскому прошлому целого авторского коллектива? И главное, как отменить поступивший этому авторскому коллективу "социальный заказ"?.. Кстати, а кто "заказчик"? Вроде бы таковым должно выступать правительство России. Но модернизация образования и, в частности, разработка Проекта стандарта общего образования, осуществлялась, говорят, на деньги Всемирного банка…
Может быть, не случайно в Проекте стандарта по обществоведению в области права мы находим исполнение еще одной мечты "великих западных цивилизаторов"? Здесь в завуалированной форме представлен их идеал человеческой личности, ориентир для новых поколений россиян: учащимся предлагается "использовать приобретенные знания и умения в практической деятельности и повседневной жизни: для осуществления ролей гражданина, избирателя, налогоплательщика, собственника, работника, потребителя". Может быть, в самом деле жителю России не нужно более играть никаких иных ролей? Зачем писать и читать книги, заниматься творчеством, стремиться к духовному и нравственному совершенству? Зачем знать собственную историю?
Тогда стоит подкорректировать приведённый выше список: оставить лишь три функциональные роли человека — избиратель, налогоплательщик, потребитель. И хватит…
Да, ежели "уплочено", у нас всегда исполнят... Причем не просто исполнят, а еще и добавят от души.
АПОСТРОФ
4 ноября 2002 0
45(468)
Date: 05-11-2002
Author: Оксана Тимофеева
АПОСТРОФ
Поль Вирилио. Информационная бомба. Стратегия обмана. "Прагматика культуры"; "Гнозис". М.2002.
Век мой — враг мой. Атака на современность стара, как мир. Стоило в человеческой мысли зародиться хотя бы малейшим представлениям о времени, как она начала оценивать, скорбить о прошлом, сожалеть о настоящем и предугадывать будущее. Сверхсовременная и актуальная работа Вирилио — наследница многовековой традиции травматического переживания "сегодня". Гневный обличительный пафос, совершенно непримиримый, отказывает в праве на существование любой иронии, любой надежде. Тем, кто до сих пор не понял, что все совсем плохо, Вирилио берется окончательно раскрыть глаза на и так уже известное, проговоренное и артикулированное.
Будущего нет. Пришедшая на смену реальности (реальной реальности прошлого!) виртуальная перспектива подменяет один мир другим, и этот другой, кибермир, лишен реального движения, времени и пространства. Пространство сужается до неузнаваемости. На смену обычному географическому горизонту приходит "искусственный" — границей мира служит теперь плоский экран телевизора и монитора, в пределах которого обозрим весь шар земной. Время сжимается — сверхскорость медийных и информационных перемещений позволяет событиям развиваться мгновенно, без всякой возможности передышки и осмысления. Не оглядываясь, человечество движется к неизбежному концу. Прикованное к экрану телевизора, живое тело атрофируется, так как его потребность в движении удовлетворяется опосредованно, через воображение и чистую иллюзию. Человеческим миром движет влечение к смерти, и современная история — вернее, ее конец — обещает долгожданный утробный покой.
В этом общем движении homo sapiens постепенно деградирует до уровня ребенка. Вирилио ловко подхватывает метафору инфантильности современного человека, появившуюся еще в прозе Витольда Гомбровича. Инфантильность — не только в рекламе (навязывающей потребителю детские, "игрушечные" товары), но и в политике. То, что Гомбрович, как бы шутя, называл "наивностью и невинностью", Вирилио с праведным гневом обличает как "безответственность". Это относится и к обычному современному человеку — телезрителю и "интернавту", воспринимающему информацию о войнах и катастрофах, и к политику, к главе государства, развязывающему войны, но не несущему никакой вины и неподвластному контролю. В том, что происходит, никто не виноват, как никто не виноват в том, что лемминги однажды плотным стадом бросаются в море. Все происходит быстро и автоматически, в излучении "информационной бомбы", обращающей землю в ничто. Словом, речь идет о полном изменении биологической, физической и метафизической картины мира.
Абзац за абзацем — строгие последовательные описания фактов, демонстрирующие, до чего дошел прогресс во главе с Америкой: мир задыхается, попав в сети масс-медиа. Что, кстати, не является такой уж новостью. Философская критика конца двадцатого века уже успела проторить эту дорожку, упирающуюся в конце концов в плоский экран телевизора и монитор компьютера. О господстве визуальности, лишенной измерения глубины, о тотальной замене копией оригинала достаточно много написал, в частности, Жан Бодрийяр. Трудно поспорить с тем, что говорит Вирилио. Ибо трудно поспорить с очевидностью.
Правда, немного смущает несгибаемый пророческий тон. Письмо Вирилио движимо некой энергией откровения, невозможностью молчать. Но современного читателя трудно напугать картинами грядущего ада. Попытка описать мир во всей его откровенной наготе в сочетании с прямым намеком на полную невозможность хоть что-то изменить в конце концов способна породить апатию и тоску, бледную немощь. Ну и что, что апокалипсис грядет? Он, в общем-то, всегда грядет. На то он и апокалипсис. Короче говоря, такого рода книгам чего-то не хватает. Какой-то изюминки, усилия, направленности. "Французы, еще одно усилие, чтобы стать республиканцами!" — данная фраза маркиза де Сада напрашивается каждый раз, когда сталкиваешься с актуальным философским комментарием, рожденным французской интеллектуальной традицией. Французы, еще одно усилие! Его-то всегда и не хватает.
