Андрей Рудалёв - Жизнь по чужим лекалам

В СССР гражданин переживал ощущение сопричастности государственной системе. Пусть это было во многом иллюзорно, но каждый человек верил, что огромные богатства страны — это и его личное достояние. Именно поэтому он с такой легкостью купился на ваучер, так как всегда верил, что его часть при справедливом распределении должна быть достаточно весомой.

После людям стали твердить, что хватит уповать на государство, что тебе никто ничего не должен, и каждый сам хозяин своей судьбы, вот и обустраивай ее сам как знаешь. Та же пресловутая монетизация — наглядная демонстрация этой идеологии. Так и закрепилось аксиома отделенности и отдаленности государства и человека, что государство независимо от своих граждан и существует исключительно для собственной репродукции и превращаясь в ЗАО.

Как-то еще в 2006 году на встрече с молодыми писателями, на которой мне довелось присутствовать, тогда заместитель главы администрации президента Владислав Сурков проговорил очень важную мысль: «Они не понимают, что есть люди, которые вовсе не святые, но реально хотят, чтобы о них осталась добрая память, они реально хотят, чтобы было хорошо. На самом деле, вы знаете — из простого человеческого тщеславия. Я, правда, хотел бы, чтоб о нас потом говорили: эти ребята — они были профессионалы. Во власти есть люди, которые хотят, чтобы вверенный им участок работы был не завален». Конечно, есть люди, кто же спорит, но помимо них выстроилась система, против которой не попрешь. Любые внеструктурные элементы у нас легко отторгаются, пропадают в небытие.

Тогда же Сурков порассуждал о психологии человека, находящегося на самом верху административной пирамиды: «если у него нет проблем и нет никаких внешних раздражителей — через какое-то время начинает подвергаться действию необратимого процесса — у него появляется неадекватное отношение к реальности». Неадекватность — это очень хороший диагноз на самом деле. Но проблема то вся в том, что под реальностью эти мужи понимают исключительно систему, ведь государство для этих закаленных в коммерческих войнах джедаев, является бизнескорпорацией, призванной приносить максимальный доход.

Сейчас все высшие чины с гигантским усердием твердят о том, что им предстоит большая работа по реализации национального плана противодействия коррупции. Будут разнарядки и планы по отлову коррупционеров, рапорты об их перевыполнении, соответственно присуждаться звания по типу «борец с коррупцией года» и так далее. Этот новый нацпроект уже достаточно разрекламирован, ведь действующая власть прекрасно преуспела в собственном пиаре, правда, только в пределах страны, правда, только взяв под жесткий контроль СМИ.

Но почему-то всегда думается, что разговоры о борьбе с коррупционной гидрой зачастую есть сигналы, которые ее же мозг рассылает по всему организму с требованием мимикрии, модернизации. Суть ее вечна и непоколебима, но покровы разные, она четко следует за модными сезонными новинками, все эксклюзивные аксессуары на вооружении у нее.

Но, на самом деле, все эти рассуждения лишь буря в стакане воды. Уже принято на местах смело и в меру разухабисто критиковать центральную власть, а в центре мочить за нерадивость провинциалов. Но по-настоящему, серьезно в лицо своим — равносильно последнему полету камикадзе. Здесь все предельно жестко, чуть высунул голову — акция устрашения. Вспомним избиение редактора северодвинской газеты «Северный рабочий» Николая Кочурова, убийство местного депутата Алексея Прокофьева…

Вот и засвербила в голове мысль, что страна наша, сложившаяся в последние двадцать лет, это одно герметичное, открытое только для посвященных, коммерческое предприятие. ЗАО «Северодвинск», ЗАО «Архангельск», ЗАО «Архангельская область», ЗАО какой-нибудь «Сургут» — это все дочерние предприятия гигантского закрытого акционерного общества «РФ».

Коррупция — лишь правила игры в этом ЗАО, шестеренки системы, на которых она круговой порукой держится. Любые декларации, законы способны лишь притушевать ее внешние проявления, червь же коррупции давно проник вглубь, в саму кость, разносится по венам и чувствует себя достаточно вольготно. В том то и дело, что явление это у нас давно узаконено и все это прекрасно понимают. Что такое «административный ресурс», странное слово «лоббирование» или лакомое для многих «откат» как не коррупция?

Даже у высших титулованных особ нашего государства бывают моменты секундной курьезной искренности. К примеру, принялся однажды рассуждать наш президент: «Открываю сегодня с утра любимый Интернет, смотрю: наши американские приятели говорят, что мы будем и впредь оказывать поддержку в Российской Федерации учителям, врачам, учёным, профсоюзным лидерам, судьям. Последнее для меня вообще просто было чем-то выдающимся. Это что имеется в виду, они собираются наших судей взять на кормление что ли, коррупцию будут поддерживать?» Цитату можно даже не комментировать, особенно последнее ее предложение, итак все понятно.

Поэтому отрадно, что несмотря ни на что, всегда найдутся люди, которые как мой хороший друг и отличный писатель Захар Прилепин смогут заявить: «Политическая деятельность мне по-большому счету противна, но в России сложилось такая обстановка, что если ты не займешься политикой, политика займется тобой. Я занимаюсь ею в силу того, чтобы некоторая часть упырей и мутантов не думала, что политика это исключительно их личное дело, а все остальные на нее должны взирать. В России большая часть людей заслужила право на свою точку зрения, право на влияние. Такое право есть и у меня как у человека молодого, размышляющего, рефлексирующего». Это право есть у нас всех и большой грех про него забывать.

Чайный подкуп

Официанты улыбчивые и приветливые, хамские и невыносимые, мужеского и женского полу. С кем не бывало, каждый встречал разных. Это, как правило, наудачу. Такая же лотерея при покупке бытовой техники. Фиг знает, может быть, накроется через два дня, а быть может, лет десять пахать будет без устали.

Бывают и практиканты неумелые, но старающиеся, с открытыми и светлыми лицами, и за одно это уже многое прощаешь. Хочется их порадовать, как они порадовали тебя своей чистосердечной искренней неуклюжестью. С другой стороны — матерые, прожженные, знающие цену и возможности урвать. С первого взгляда оценивающие клиента и перспективы его благодарности. Этакие пираньи.

Так было совсем недавно. С другом встретились в Москве, через несколько часов ехать в Нижний, который сулил нам негу и радость, отдохновение и дружеское общение на отшибе от цивилизации. Дабы скоротать время, зашли… В столице ориентируюсь по станциям метро, поэтому сложно сказать, что это было, но, видимо, больше моего кошелька. Да и мой помятый непрезентабельный поездной вид давал о себе знать.

Официантка, заточенная исключительно на чаевое вознаграждение, была хамовита, развязна. Пару пива, по луковому супу, нелепому гаспачо и сто водки, дабы разговеться. Под итог оказалось что-то много — на мой провинциальный вкус, ведь здесь, в Москве, нравы другие, да и запросы, аппетиты… Рассчитались, что-то там рублей сто пятьдесят кинули сверху. Я — в туалет, выхожу — друг в плотном кольце двух суровых женщин в униформе, из тех, что периодически подходили к нашему столу и скупо и нехотя выполняли какие-то свои официантские функции.

Первая: «Молодые люди, у вас на столе был подсвечник, сейчас его нет…»

Вторая: «Я всегда ставлю свечу на стол вместе с подсвечником. Я не могла поставить свечку без подсвечника…»

Первая: «Вы взяли подсвечник!»

По мере того как мое лицо стало обретать выражение свирепости и ярости, пыл этих нимф стал стынуть, и уже в спину мы услышали плевок:

— Купили подсвечник за сто пятьдесят!

Понятно, тактика у дивчин отработана. К каждому клиенту — особый подход. «Лохов» можно и развести. Кому хочется оскандалиться? К тому же чаевые смешные оставили.

Или вот другой случай, из тех, когда с самого начала не пошло… Зашли опять же в Первопрестольной в некое, видимо, достаточно модное заведение, но которое изначально дыхнуло какой-то пластмассовостью: от интерьера до предлагаемых блюд и улыбок официантов.

Заказали на троих чего-то нехитрого. Одна из моих спутниц, кстати, отличная детская писательница, оглашая заказ, пошутила: «Это критики, им вообще сложно угодить…» Ну, кажется, как-то так. Официантка дежурной улыбкой прожевала эту фразу.

Посидели с полчаса. Неуютно, шумно-гамно, душа просила чего-то другого. Про нас вспомнили, только когда попросили счет. 995 рублей — вся сумма заказа. Денег только несколько тысячных, мелочи нет. Дать сверху на порядок больше? Ждать минут десять сдачи? Да и собственно, с какой стати? Нас здесь не особенно жаловали, какими-то приятными эмоциями никто из нас не зарядился.