Итоги Итоги - Итоги № 5 (2012)
— Что в этом печального?
— Это все, кто реально хоть что-то снял: телевизионное, короткометражное, любое кино. Есть список покороче. В нем человек триста. Но при подготовке к новому проекту мне важен только шорт-лист. То есть те люди, на которых можно сделать ставку. Если вывести за скобки примерно десять режиссеров, которые занимаются некоммерческим кино, арт-хаусом, то останутся те, кто может снять мейнстрим, коммерческое кино. Их тоже 10—15 человек. Все. А дальше совсем простая арифметика. Большая картина делается примерно три года. Чтобы выпускать в год 15 качественных фильмов, нужно иметь 45 талантливых режиссеров. 45! Я говорю только про потребности компаний, поддерживаемых фондом. Но есть и другие компании, которым также нужны кадры. А у нас их на всех 15!
— Выходит, стоит очередь заа приличными режиссерами?
— Не только за режиссерами. То же самое происходит во всех кинопрофессиях: операторы, художники, гримеры... Мы для своего нового фильма «Испытание» с трудом нашли тех, кто может воссоздавать на съемках другую эпоху. Люди отвыкли от таких постановочных задач. У телевидения совсем другие требования к достоверности и детализации. Перерыв в кинопроизводстве, о котором мы говорили, как косой срезал уровень профессионализма. Так что большие проекты сегодня становятся хорошей школой для профессионалов. Где еще получить навыки, опыт?
— С кем правильнее работать при таком дефиците кадров — с крепким середнячком или с дебютантом?
— Я всегда выберу дебютанта. Да, риски выше. Но даже если я в нем ошибусь, это будет плодотворная ошибка, поиск новых кадров. С середнячком все ясно с самого начала. Поэтому вопрос образования для меня как продюсера сегодня реально на первом месте. И не только для меня. Гильдия продюсеров и Ассоциация теле- и кинопродюсеров уже добились предоставления бюджетных средств, пусть пока небольших, на внесистемное кинообразование. ВГИК и курсы, доставшиеся от советских времен, уже не справляются с потребностями киноотрасли. Нам надо как можно скорее очнуться и начать воспроизводство кадров в каждой из профессий. Иначе «кина не будет».
Ирина Любарская
Прописались / Искусство и культура / Художественный дневник / Балет
Когда б еще ввод пары звезд в готовый спектакль вызвал такой ажиотаж? Из Москвы в Петербург отправились бригады поклонников и критический пул в полном составе, петербуржцы тоже суетились, зал в итоге был забит по люстру. Наталья Осипова и Иван Васильев впервые танцевали главные партии в балете «Лауренсия» Михайловского театра — и это была самая ожидаемая премьера наступившего года.
Смысловых сюжетов в этой истории два. Первый: недавние беглецы из Большого театра, создавшие своим уходом скандальный прецедент, вышли на сцену в тех самых ролях, ради которых стоило резко менять курс. Партии Лауренсии и ее жениха Фрондосо приходили на ум при первой же прикидке «беглая пара плюс Михайловский театр». Поставленная Михаилом Мессерером по оригиналу Вахтанга Чабукиани 1939 года, «Лауренсия» основана на классическом «Овечьем источнике» Лопе де Веги и доносит нешуточные страсти. Похотливый Командор в день свадьбы крестьян Лауренсии и Фрондосо кидает жениха в тюрьму и пользуется беззащитностью невесты. Униженная Лауренсия поднимает крестьян на бунт: жених спасен, обидчик растерзан. Справедливость восторжествовала... Кто хоть раз видел на сцене Наталью Осипову и Ивана Васильева, легко представит, каким подарком стал для них спектакль. Роли сели как влитые. Правда, Васильев драматической стороной дела занимался мало: он, конечно, парень крестьянский, но пока что не испанский. С гонором у него никак, но заковыристые прыжки пролетающего полсцены будто в шутку Фрондосо заменяют отсутствие «мачизма». К тому же партнерша словно отсвечивает на него темпераментом. Наталья Осипова и как непростая крестьянка, и как фурия, поднимающая народ с топорами-ножами на бунт, абсолютно достоверна. А ее большие прыжки с запрокинутой головой уже достойны балетного канона.
Теперь о втором смысле. Благодаря стечению глупых обстоятельств этот спектакль не попал на прошлогоднюю «Золотую маску» и не получил заслуженную минуту славы. Дальше — больше: новый балетный худрук Михайловского театра Начо Дуато «Лауренсию» за неправильную русскую Испанию невзлюбил и отодвинул на задворки. Но с появлением столичных звезд, словно специально созданных для этой роли, «Лауренсия» воспряла. Конечно, опала сказалась: радовавший на премьере кордебалет разболтался и вязнет в ногах. Но спектакль абсолютно живой, зрелищный, смотрится легко. Очевидно, что работа реставратора Мессерера была верной — постановка 1939 года сократилась с трех актов до двух, сюжет обрел динамику и стал отличаться от оригинала как голливудский экшн-блокбастер от русского телеспектакля. Его витальность лишний раз подсказывает, что сегодня в афише нормального театра должно хватать места и для продвинутых современных опусов, и для сюжетных балетов, что хороши все жанры, кроме скучного.
Лейла Гучмазова
Как завещал Апулей / Искусство и культура / Художественный дневник / Музыка
Государственный академический камерный оркестр России (ГАКОР) уже год как возглавляет золотой гобой России Алексей Уткин. Оркестр легендарный, один из тех, которые принято называть национальным достоянием. Ведь, как известно, основатель оркестра Рудольф Баршай в 50-х заложил основы советского камерного исполнительства. До него Баха и Вивальди у нас почти не исполняли. Алексей Уткин, которому доверил себя оркестр-легенда, бережно сохраняет в нем баршаевские традиции и дух. Это выражается и в стиле руководства, когда худрук-солист берет на себя сладкое бремя лидерства, и в репертуарной политике, которая предполагает интерес к современному музыкальному языку и приоритет премьерных исполнений.
Уткин, которому в этом году исполнится 55 лет, отметил свой юбилейный сезон интереснейшей мировой премьерой — исполнением девятичастного вокально-инструментального цикла Михаила Броннера «Золотой осел». Сам Броннер — яркий представитель московской школы, воспитанник класса Тихона Хренникова, создатель камерных сочинений для весьма необычных инструментальных составов. Хорошо известен его «Еврейский реквием», с триумфом отыгранный в шести городах Германии.
В данном случае перед нами было развернуто философско-музыкальное полотно из девяти частей-метаморфоз по мотивам классического романа Апулея. Рядом с традиционным составом оркестра публика сразу заметила электрическую колонку, время от времени вплетавшую в общую инструментальную картину резкие и неожиданные созвучия, придававшие общему звучанию гротескную атмосферу и смеховое начало. То есть именно то, что и было заповедано Апулеем, у которого рассказчик многозначительно обещает: «Вот сплету тебе басни на милетский манер». Именно это философско-повествовательное начало и требовалось воссоздать на сцене. Что и было сделано вполне убедительно. Тут заслуга и отлично сыгранного ГАКОР, и солиста Валерия Микицкого, исполняющего вокальную партию развратного юноши Луция, которого боги посвятили в тайны мироздания.
Время от времени появляющийся у Валерия в руках… мегафон не портил общую картину. Парадокс, но как раз неожиданные звуковые штрихи придали броннеровской трактовке сюжета поразительную достоверность.
«Иа! Иа! Деньги не пахнут…» — это мало точно спеть, это надо сыграть. И Валерий Микицкий достигает своей цели играючи, с поистине эллинистическим эпикурейством. Юноша, превращенный в осла, переживший немало мучений и в итоге познавший истину, — не такая уж простая партия. К финалу эпикуреец должен превратиться в стоика — вот самая главная метаморфоза. Она удалась. Немало для этого постарался и автор цикла, лично стоявший за дирижерским пультом.
Завершение концерта было достойно его начала: тончайший Карл Филипп Эммануэль Бах (Концерт для гобоя с оркестром) и Моцарт (Концерт № 9), исполненный — позволим себе рискованную тавтологию — с «моцартианской легкостью» фаворитом столичной публики, английским пианистом Фредериком Кемпфом.
Остается пожелать оркестру Алексея Уткина столь же удачного продолжения сезона.
Евгений Белжеларский
Не заржавеет / Искусство и культура / Художественный дневник / Театр
Когда взбунтовавшиеся актеры Театра Маяковского призвали на царствование Миндаугаса Карбаускиса, он, великий немой, всегда избегавший интервьюеров, признался, что принял приглашение, чтобы... повзрослеть. И для самого себя понять, может ли он отвечать не только за свою судьбу. Надо заметить, молодой худрук сразу повел себя по-взрослому, хотя никогда ничем и никем не руководил. Революций типа немедленной санации труппы не устраивал. Войдя в курс дела без закулисных интриг, открыто выступил против навязанного ему директора. И его (ее) убрали. Но главное, можно сказать, мудро, и тактически и стратегически, выбрал пьесу для первой постановки. В «Талантах и поклонниках» Островского режиссер смог занять актеров разных поколений, ведь обеим сторонам надо было пройти проверку на совместимость. Причем не только эстетическую. Сверить взгляды на жизненные ценности. Спектакль получился глубоко лиричным и в некотором смысле исповедальным. Потому что устроенный на сцене театр в театре отчаянно конкретен. Это театр в Театре Маяковского.
