Итоги Итоги - Итоги № 13 (2012)
— Вы покинули сборную, но не ушли из большого спорта…
— После этого еще играла в ТТТ. А в 1987 году стала первой ласточкой — первой советской спортсменкой, которая поехала по контракту за границу. Уж не знаю, почему так сложилось. Сыграло свою роль и начало перестройки. Когда я стала всерьез высказывать желание поиграть за границей, в Госкомспорте сказали: есть одно место… В общем, по каким-то своим каналам Москва предложила мне Испанию. Как, что, чего — подробностей никто не знал. Но все вокруг меня поддерживали: «Правильно, Уля, молодец, давай!» Я подписала контракт и уехала играть за клуб «Тинторетто». С моим приходом команда добилась большого прогресса: в чемпионате Испании переместилась с 12-го места на 2-е. Это было сенсацией, все страшно радовались. У нас имелись отличные шансы стать чемпионами Испании. Не хочу приписывать себе заслуги, ведь один игрок в поле не воин, но иногда может переломить ситуацию. На меня там, можно сказать, молились. Но все закончилось в один момент. Я привыкла играть на деревянном полу, на паркете. А у испанцев — бетон, покрытый линолеумом. Сейчас от этого покрытия отказались, слишком жесткое. А тогда непривычно, конечно, было, но я старалась не обращать внимания. И вдруг заболел ахилл на левой ноге. Думала, потянула во время утреннего кросса. Но вдруг на тренировке, как сейчас помню, 2 января, прыгаю, опускаюсь — и все, голеностоп полетел, косточка отломилась. Сначала не осознала всей серьезности травмы, еще продолжала играть, потом эта косточка раздробилась на восемь частей. Эта травма заставила уйти из спорта. В аэропорту меня провожали и плакали, президент клуба говорил: «Ты всех в себя влюбила. Сколько у нас американок играло, но таких теплых отношений не было». Я и сама была расстроена, когда уезжала: эти несколько месяцев в Испании я провела как в сказке, поняла, что значит жить и тренироваться в достойных условиях. Но я уже знала, что не вернусь.
Кстати, по контракту на время работы в Испании мне полагалась приличная сумма, но Москва деньги забирала и присылала только 400 долларов. Жилье мне оплачивали, но на эти деньги жить было очень трудно — в то время пособие по безработице составляло примерно столько же. Но я же женщина, мне помимо еды нужно и духи купить, и что-то из косметики, и одежду. Поехала, называется, деньги заработать. В результате возвращалась на родину с нулем в кошельке. Правда, мне испанцы подарили видеокамеру. Но и ту Москва хотела отобрать: я имела право принимать подарки только не дороже 50 долларов, а если больше — надо было сдавать в советское посольство. Всякое бывало… Знакомые теннисисты рассказывали: собираются они ехать в Швейцарию на турнир, заранее зная сумму за выступление, а вперед уже выехали советские чиновники и деньги прибрали к рукам. За границей, когда поняли эту систему, перестали давать деньги чиновникам, говорили: «Мы сами рассчитаемся со спортсменами».
И когда я по возвращении из Испании устроила скандал из-за недополученных гонораров, мне звонили спортсмены из всех видов спорта: «Держись, мы тебя поддерживаем!» По сути, я создала прецедент. Тяжело было, думала, что не выдержу. Но, наверное, среди прочего это тоже сделало меня сильной, я хорошую закалку получила. И на площадке, и в жизни.
— Про советский спорт говорили, что в нем была важна победа любой ценой, потому и на спортсменах экспериментировали.
— Слышала об этом. Сейчас это делают еще чаще, поскольку современная медицина предоставляет массу возможностей. Но в мою бытность в баскетболе насчет допинга было строго: на чемпионатах Европы, мира и Олимпийских играх наш тренер запрещала нам даже кока-колу пить — вдруг найдут повышенный кофеин. Если голова болит — только через тренера врач давала таблетку. Нам допинг и не нужен был. Мы были на голову-две выше и сильнее остальных. Так зачем лишние проблемы? В других видах спорта — да, мы знали, что употребляют. В гребле, в легкой атлетике, в тяжелой. Некоторым ставили условия: не будешь пить допинг — в сборную не попадешь. Многие шли на это добровольно. Если кто-то говорит, что не знал, — это лукавство, такого не бывает.
— Личную жизнь тренеры контролировали — браки, рождение детей?
— Конечно, если спортсменка влюбилась, это сразу чувствуется — становится мягкая, лиричная. К одной, помню, на чемпионат Европы в Венгрию приехал ее парень. Играем на следующий день, а она полный нуль. Что касается рождения детей, то это в индивидуальных видах спорта спортсмен может планировать, а в командных — тебе найдут замену, и все. Так что каждая решала сама. У нас многие девчонки были замужем. Саша Овчинникова, например, вышла замуж за Сашу Белова. Она — под 1,90, очень симпатичная, он — 2 метра, красивая была пара. Он, к сожалению, рано ушел из жизни.
Конечно, у меня тоже были поклонники, среди них весьма состоятельные иностранцы. Но, во-первых, часто ставили вопрос о моем переезде за границу, что для меня неприемлемо. А во-вторых, я не очень была уверена, что нужна именно я, а не известная спортсменка Ульяна Семенова. Я вообще думаю: так ли уж она нужна, эта личная жизнь? Знаю многих семейных людей, у которых жизнь далеко не счастливо сложилась. Мне же судьба подарила гораздо больше. Я не одинока — не успеваю откликаться на все приглашения, которые мне поступают. Так что неудачницей в этом смысле назвать себя не могу.
— Знали, чем будете заниматься по завершении спортивной карьеры?
— Я ушла окончательно из большого спорта в 1989 году — после Испании еще подписала контракт во Франции, но через несколько месяцев поняла, что из-за травмы не могу играть, разорвала договор... Латвийское государство мне оказало помощь — сделали дорогостоящую операцию, назначили персональную пенсию. Жаловаться не приходится.
Звали в политику. Я только успевала отнекиваться: мол, не готова. В 1994 году все-таки избиралась в рижскую Думу от партии «Латвияс цельш», но меня не выбрали, и я... обрадовалась. Потом многие знакомые признавались: «Улечка, мы боялись тебя потерять, поэтому не голосовали за тебя!» Если бы меня выбрали, мне пришлось бы сильно себя ломать. Я в спорте честно играла, а политические игры — это не мое. На тренерскую работу тоже не хотела. К тому моменту устала и от баскетбола, и от спорта. Нервы были на пределе. С начала 90-х я начала заниматься социальным фондом Олимпийского комитета Латвии. Поначалу чувствовала себя странно: ведь всегда обо мне заботились, а тут вдруг я хлопочу. Сначала у меня было 30 подопечных, потом стало 50, затем 80, сейчас их 180 — бывших латвийских спортсменов, которым надо помогать. С 2000 года наш фонд платит олимпийским чемпионам 200 латов ежемесячно (около 12 тысяч рублей. — «Итоги») — это неплохо. Как-то бывшая президент страны Вайра Вике-Фрейберга сказала мне: «Нелегкая работа у тебя, Уля». Но обратной дороги у меня нет — только вперед.
— Не жалеете, что посвятили жизнь спорту?
— Нисколько. Правда, иногда мне говорят: вот в нынешних условиях ты была бы миллионершей! Ну да, была бы богатой. Но всегда есть две стороны медали. Мое богатство в душе и в моих друзьях и близких — этого никак не отнимешь. Я объездила полмира. В Италии была раз сорок, в Америке — раз двадцать пять, Париж знаю лучше, чем Старую Ригу. Лучше в Латвии куда-нибудь съезжу или отправлюсь грибы собирать — очень я это дело люблю…
Обитель зла / Парадокс
Обитель зла
/ Парадокс
Скажи мне, над каким геологическим разломом ты живешь, и я скажу, кто ты
Представьте себе: если бы русские жили на той территории, где располагается Германия, то к сегодняшнему дню были бы законопослушными, повернутыми на порядке и кормили бы пол-Европы. Этот поразительный вывод можно сделать из исследования кандидата геолого-минералогических наук, одного из организаторов семинара «Система «Планета Земля» Александра Федорова. Проанализировав расположение зон геоактивности и сопоставив этот факт с историческими событиями, он выдвинул гипотезу о том, что процессы, происходящие глубоко под землей, напрямую влияют на психическое состояние людей. Более того, «сигнал снизу», так называемый фактор геонестабильности, способен определять стереотипы поведения и даже особенности национальной культуры.
Зона конфликтов
Плацдармом для обкатки новой гипотезы была выбрана Европа. Ученый обратил внимание, что наиболее значимые проявления агрессии и массовые психозы на континенте случались именно в геоактивных районах. В Европе таковых два: Средиземноморье и область Западноевропейского рифтогенеза — участка земной коры, испещренного впадинами и глубокими продольными разломами.
