Брюс Стерлинг - Будущее уже началось: Что ждет каждого из нас в XXI веке?
У Аркана был еще один «талант» – грабить банки. Его друг и коллега, гангстер Горан Вукович, впоследствии с гордостью вспоминал: «Из всех нас Аркан ограбил больше всего банков, он заходил в них, как в магазины самообслуживания. Никто не мог спорить с ним в этом. Не знаю, как там насчет политики, но, что касается грабежа, он действительно был непревзойденным».
Выбранный им псевдоним Аркан означает arcane – «секрет, тщательно хранимый и известный лишь избранным». По поводу своих спонсоров из югославских спецслужб Аркан всегда держал рот на замке, но, оказавшись на Западе, он часто ввязывался в безумно-отчаянные акции. Западные власти постоянно брали его с поличным. В Брюсселе в 1975 году он по совокупности статей был приговорен к пятнадцатилетнему заключению. Каким-то образом Аркан покинул бельгийскую тюрьму уже через четыре года. В Нидерландах его признали виновным еще в трех вооруженных ограблениях, но в 1981 году ему удалось бежать из голландской тюрьмы. В том же году он был ранен во время неудачного банковского ограбления в Германии. Но не попал в немецкую тюрьму, сбежав из госпиталя. Когда его судили за грабеж в Швеции, они с сообщником взяли на прицел зал суда и вырвались на свободу через окно. Помимо этого, он избежал и судебного преследования за убийство в Италии.
В 1986 году тридцатичетырехлетний Аркан совершил судьбоносный шаг, обосновавшись в Белграде. Умудренный жизненным опытом, владеющий многими языками эмигрант с Запада отвернулся от огней больших городов ради амбициозных операций в Югославии.
Первым шагом стало обеспечение прикрытия для отмывания денег, добытых незаконным путем. Аркан открыл небольшое кафе рядом с белградским стадионом футбольной команды «Црвена Звезда» [32], его любимого клуба.
Параллельно он занялся и рэкетом, предложив «защиту» ночным клубам. В середине 1980-х Белград был центром жизни любителей рок-музыки и прочих развлечений из Восточной Европы. Музыкальная сцена бурлила, и из Польши, Венгрии и Чехословакии сюда хлынула «хиппующая молодежь», изголодавшаяся по девочкам, ярким огням и забойным ритмам. Эти небогатые пройдохи к тому же были челноками, – занимаясь весьма распространенной в странах бывшего соцлагеря практикой набивать чемоданы модными тряпками, которые затем перепродаются дома. Много путешествовавший, обладавший обширными связями Аркан стал тем парнем, который поставлял им товар.
Используя свою забегаловку в качестве штаб-квартиры, Аркан возглавил клуб болельщиков «Црвены Звезды», именовавшийся «Воины». Эти белградские футбольные хулиганы всегда любили хорошую драку – особенно если надо было наподдать фанатам традиционных соперников: хорватам, боснийцам или косоварам. Вскоре Аркан стал бесспорным лидером молодежи Белграда восьмидесятых. С приобретением друзей проблем у него не было. Жизнь, состоящая из спорта, секса и рок-н-ролла (плюс свободных от пошлин краденых иномарок и прочей контрабанды) была гораздо привлекательнее скучного рабочего дня возле одного из белградских конвейеров.
В то время как в Югославии ширилось диссидентское движение, хулиганы Аркана сохраняли верность центральному правительству и его секретным службам. Твердолобые любители футбола завели привычку избивать плаксивых пацифистов и диссидентов-интеллектуалов, избавляя военных и полицию от столь хлопотного и неблагодарного дела.
В конце десятилетия Югославия распалась на этнические районы: сербский, хорватский, боснийский и словенский. В октябре 1990-го Аркан превратил свой клуб футбольных болельщиков в вооруженное ополчение. Во время литургии в сербском православном монастыре он провозгласил лучших громил ночных клубов Сербской добровольной гвардией. Вскоре они стали известны как «тигры Аркана».
В ноябре 1990-го его добровольная армия отправилась на свое первое дело – совершить покушение на только что избранного президента Хорватии. Аркан и несколько его парней, бряцавшие оружием, были арестованы рядом с хорватской столицей, Загребом. Аркан был признан виновным в «подготовке и участии в вооруженном мятеже против государственного суверенитета Республики Хорватия». Его приговорили к двенадцати месяцам пребывания в хорватской тюрьме. Но, верный себе, он вновь разгуливал по улицам уже через семь месяцев.
Напряженность на Балканах продолжала нарастать. В окрестностях пограничного городка Вуковар [33] местные сербы, бывшие в большинстве, восстали против вышедших из Югославии хорватов. Аркан и его «тигры» сыграли ведущую роль в формировании сербского ополчения, став его ядром. В отличие от полуграмотных и нищих местных сербов, столичные «тигры», только что прибывшие из Белграда, были вооружены до зубов и ездили на сверкающих новых джипах, которые были любезно предоставлены спецслужбами.
Сербское ополчение не смогло завоевать город улицу за улицей, преодолевая упорное сопротивление хорватов. Поэтому к ним присоединились дружественные части регулярной Югославской народной армии (ЮНА), по-прежнему располагавшей массивным арсеналом времен холодной войны: авиацией и артиллерией. Регулярная армия окружила Вуковар и более трех месяцев стирала его с лица земли. Бедный город бомбардировали так щедро, что он получил больше бомб и снарядов, чем вся Югославия в страшные годы Второй мировой войны. Наконец сдались последние отчаявшиеся хорваты. Оставшиеся в живых укрылись в госпитале.
Открыв в войне новую страницу, «тигры» решили «позаботиться» о 250 больных и раненых хорватах. Они вывезли их из города на автобусах, а затем зарезали, уничтожив в заключение и весь медицинский персонал. Убитых свалили в ямы, тайно захоронив в «братских могилах», которые были раскопаны и освидетельствованы годы спустя, во время процессов над военными преступниками.
Осада города была страшной, и именно эта сознательная жестокость сделала Вуковар ярчайшим символом непримиримой ненависти между сербами и хорватами. И Аркан со своими «тиграми» играл именно на этой струне. В отличие от большинства современных войн, в югославской гражданской войне были границы и линии фронтов. Но скучать в окопах, пережевывая холодный неприкосновенный запас, было совершенно не в духе «тигров». «Тигры» стали совершенно новым видом «народного ополчения» – мобильным и смертоносным отрядом грабителей.
«Тигры» обычно прибывали в те районы, где еще не начинались межнациональные столкновения. Они врывались в провинциальные города, имея на руках компьютерные распечатки с адресами влиятельных противников сербов, предоставленные им спецслужбами. Ошеломленных мирных жителей пытали, насиловали и расстреливали, а их дома грабили и сжигали. Хотя «тиграм» иногда удавалось избежать полномасштабной публичной бойни, грабили они в открытую. Причем специализировались на иностранной валюте, золоте и драгоценностях. Личные сбережения становились легкой добычей, так как никто не доверял югославским банкам или югославскому динару. «Тигры» умудрялись даже организовывать грузовые перевозки, переправляя награбленную утварь, мебель, велосипеды, стереосистемы и даже ковры.
«Тигры» преуспели в разжигании межнациональной розни: оскверненные кладбища, сожженные церкви и – особенно отвратительная балканская традиция – вырванные у мертвых глаза. Где бы ни останавливался караван джипов «тигров», все без исключения цепенели от ужаса. В первую очередь это касалось местных сербов, знавших, что подобные безумные провокации вызовут лишь жестокую месть бывших друзей и соседей. Возмездие действительно не заставляло себя долго ждать. Оно приходило в форме массовых военных репрессий, как, например, во время безжалостной хорватской операции «Шторм» в 1995 году, когда были «освобождены» развалины Вуковара, а двести пятьдесят тысяч сербов изгнано из собственных домов. Хотя Аркан преуспел в развязывании войн, сербы не выиграли ни одну из них.
Благодаря покровителям из спецслужб «тигры» почему-то никогда и нигде не упоминались официально. Для сербов они были окружены своего рода политическим вакуумом. Это продолжалось, даже когда вторжение «тигров» в Боснию освещали их собственные средства массовой информации, публично демонстрировавшие груды трупов мирных жителей перед объективами новеньких западных камер. Отвечая разгневанным дипломатам, президент Милошевич назвал Аркана «простым владельцем кондитерской».
В середине 1990-х годов шокированная Европа наложила экономическое эмбарго на пылающие руины Югославии. Этот шаг криминализировал все население Сербии, стерев когда-то существовавшие различия между Арканом и законопослушными гражданами. Эмбарго необыкновенно благоприятно сказалось на карьере Аркана. Он взял инициативу в свои руки, монополизировав внешнеэкономические связи крупной, прежде преуспевавшей страны с населением в десять миллионов человек.
