Петр Болотников - Последний круг
На рекорд я решил идти лишь в том случае, если на первых километрах будет достаточно высокий темп. Увы, никто из участников лидировать не захотел. Пришлось мне взять инициативу на себя. Километра два я тащил француза Боже и очень злился. Злился на то, что бегуны, как на подбор, попались неинтересные, отсиживаются сзади и не хотят бороться за золотую медаль. Подумав так, я решил, что рекорд уже не состоится и что тащить за собой весь этот обоз нет никакого смысла. Я прибавил и ушел вперед, прихватив симпатичного невысокого немца Фридриха Янке. Вот он мне помог немного. Вышел разок вперед. И я его тоже протащил, увел от преследователей, помог получить серебро. Ровно за круг я оставил Янке и хорошенько спуртанул. Никто и не пытался меня догнать.
Результат был, конечно, далек от мирового рекорда — 28:54,0. Но золотая медаль чемпиона Европы — это тоже кое-что значит. Вторым был Янке — 29:01,6, третьим и четвертым — англичане Фаулер и Хаймен, потом француз Боже и Леонид Иванов.
После золотой медали я решил попробовать сделать дубль — выиграть и «пятерку». Соперники здесь были более серьезными, но я играл в беспроигрышную игру: самое малое — я чемпион только на одной дистанции, но все равно чемпион. Был лишь один путь к успеху — хороший темп и большой отрыв на дистанции. Помочь мне могли только наши ребята — Самойлов и Никитин. Однако еще до забега я не очень рассчитывал на них. Оба неважно разбирались в ситуации на дорожке и не любили (наверное, из скромности) роль лидера. Иностранцев тоже устраивал невысокий темп, поскольку среди участников было несколько сильных средневиков, рассчитывавших на успех с помощью быстрого финиша.
Хуже всего то, что в день финала дул сильный ветер. А при ветре особенно тяжело лидировать. Но хочешь не хочешь, пришлось опять мне тащить весь караван. К концу дистанции я так наглотался этого ветра, что убежать не смог. На финише была здоровая рубка, всех обыграл англичанин Брюс Талло, он бежал босиком. А я был третьим, после поляка Казимира Зимны.
— Как считаешь, помешала тебя «десятка» выиграть первое место на 5 тысяч метров?
— Очень помешала. Не столько даже сказывалась физическая усталость, сколько отсутствие серьезного стимула. Если бы не было золота на 10 тысяч, я обязательно стал бы чемпионом на «пятерке». Умер, но стал бы!
— Ты еще пытался в том году улучшить мировой рекорд?
— Нет, устал я все-таки очень. Выиграл напоследок длинного сезона «пятерку» на командном чемпионате страны в Ташкенте и уехал в Донбасс.
— Зачем?
— Брумель, Тер-Ованесян и я по командировке ЦК ВЛКСМ отправились в Ворошиловград для встреч с молодежью.
— Но ведь ты к этому времени вышел уже из комсомольского возраста.
— За два года до этого, после Олимпиады в Риме, меня занесли в книгу Почета ЦК ВЛКСМ. Как сам понимаешь, это не только награда, но и ответственность. Она ко многому обязывает. В 61-м году по комсомольским командировкам я ездил в Костромскую и Калужскую области, выступал перед школьниками, а теперь — Донбасс.
Выступали мы каждый день по два-три раза. В основном перед школьниками и шахтерами. Сперва в Ворошиловграде, а потом разъехались по разным городам области.
Мне кажется, и эта поездка, и все ей подобные были ненапрасными. Я и сейчас получаю письма такого примерно содержания: «Вы однажды выступали в нашей школе, и после этого я решил стать бегуном. Уже выполнил разрядный норматив…» Ворошиловградские школьники, между прочим, до сих пор регулярно проводят соревнования на кубок, который я подарил им в 1962 году. Мне его вручили за победу на открытом чемпионате Румынии, а я подарил ребятам.
— Что тебе большее всего запомнилось во время поездки по Донбассу?
— Спуск в шахту. На местном стадионе, расположенном у самого копра, я проводил занятия с легкоатлетами. Сразу после тренировки они отправились на работу и пригласили меня в забой.
На лифте мы спустились на глубину 160 метров, а потом такое же расстояние прошли вниз по узкому шурфу. Ширина пролета — 70 сантиметров, держится пласт на коротких деревянных чурбаках. Вот по ним мы и карабкались. Вниз 160 метров, потом столько же вверх. Меня вели два пожилых человека — директор треста «Краснодонуголь» и секретарь райкома партии. Поверишь ли: я шаг делаю, они — пять. К концу едва руками и ногами двигал — так устал. Все мышцы болели, будто и не бывало у меня в жизни тяжелых тренировок. Потом долго в себя прийти не мог. А я ведь не работал, только спустился и поднялся.
Посмотрел я, как вкалывают шахтеры, и задумался о своем спорте. За полчаса до спуска в забой ребята ахали, разглядывая мои медали. Но после спуска в шахту эти медали — по крайней мере в моих собственных глазах — в значительной степени поблекли: шахтерский пот посоленее стайерского. Понял я, что у нас, спортсменов, великоват должок перед трудящимся народом.
Глава X. Старый молодой человек
— Самый лучший отдых — это переключение. Так написано в любом учебнике физиологии. Но переключаться тоже можно по-разному. После сезона 59-го года я совсем перестал бегать. По утрам просыпался с желанием выйти в парк в кроссовых туфлях. Однако я подавлял это желание, считая, что надо дать нервной системе отдых от бега. Даже зарядку не делал. Уже через восемь дней понял, что совершил ошибку. Я жил тогда в Сокольниках в новом спартаковском доме на седьмом этаже. Лифтом обычно не пользовался; на своих двоих поднимался быстрее. А после недели отдыха чувствовал усталость уже на пятом этаже. Организм был потрясен резкой переменой в двигательном режиме.
Понял я тогда, что мой отдых — это переключение с напряженных беговых нагрузок на легкие пробежки. Поэтому после последнего старта 62-го года я в течение двух недель бегал легкие сорокаминутные кроссы, а потом почти полтора месяца ограничивался только утренними двадцатиминутными пробежками во время зарядки.
Я готовился к экзаменационной сессии. Занимался тем, чем занимаются обычно студенты. Ну а поскольку учился в инфизкульте, помимо анатомии, физиологии, химии, политэкономии, занимался гимнастикой, спортивными играми, плаванием — по этим видам спорта у нас тоже были зачеты и экзамены. Только от легкой атлетики я был освобожден.
— Трудно было сочетать тренировки с учебой?
— Я же не тренировался тогда.
— Нет, не в тот период, а вообще.
— Не могу сказать, что слишком трудно. Мне все-таки очень шли навстречу — разрешили свободное посещение занятий (я учился на дневном отделении), дали возможность сдавать экзамены в удобное для меня время, преподаватели порой проводили индивидуальные консультации. В 64-м я взял академический отпуск — год пропустил. Все это делало учебу не слишком обременительной.
— Когда ты поступил в институт?
— В 62-м. А перед этим окончил двухгодичную школу тренеров, так называемое среднее специальное учебное заведение. Поступил туда в 59-м, окончил в 61-м. Впрочем, в 59-м поступил со второго захода. Первый раз поступал в 57-м.
— Не попал?
— Это было в период, когда я начал осознавать себя классным бегуном после победы над Куцем на чемпионате страны. Спорткомитет дал мне направление в школу тренеров. Подготовился и пошел сдавать. Один экзамен сдал нормально, второй. Потом устный по литературе. Принимала доцент Злата Андреевна Старовойтова, сама, кстати, в прошлом известная спортсменка, чемпионка Европы. На билет ответил хорошо, чувствую — пятерка будет или четверка в худшем случае. А экзаменатор стала дополнительные вопросы задавать. Я отвечаю и злюсь: спорткомитет направление дал, чемпион страны, победитель Куца, на билет ответил, а тут в какую-то школу тренеров спокойно принять не могут, по программе гоняют, будто я в университет поступаю. По-глупому, конечно, злился. Самомнение заело. На дорожке оно помогало, а здесь ни к чему было, это ясно. Но все-таки завелся я тогда здорово. И тут экзаменатор предлагает мне рассказать о Грибоедове и его пьесе «Горе от ума». «Такого не знаю, — отвечаю так по-хамски. — Не бегал я с ним. И горя до сих пор не мыкал: ума-то, слава богу, нет — спортсмен я, мастер спорта!»
Она меня, естественно, выгнала. А на следующий год поступать не стал, потому что снова Старовойтова экзамены принимала, неудобно было.
— Как считаешь, много ли дал тебе институт как спортсмену?
— Очень много. Я прекрасно понимал, какие процессы происходят в моем организме на разных этапах тренировки, соревнований, отдыха. Вся биохимия, вся физиология как на ладони. Поэтому совершенно спокойно воспринимал указания тренера, мог анализировать свои ощущения, хорошо знал свои мышцы, весь опорно-двигательный аппарат. Наверное, и без этих знаний можно обойтись, не все же чемпионы учились в инфизкульте. Но мне они очень пригодились.