Украинский нацизм. Исторические истоки - Вардан Эрнестович Багдасарян
Фраза же Валуева об отсутствии особенного малоросского языка в обосновании русификаторской политики царизма элементарно вырывалась из контекста записки. Для проведения ревизии соответствующего стереотипа целесообразно привести соответствующий фрагмент текста целиком: «В С.-Петербурге даже собираются пожертвования для издания дешевых книг на южно-русском наречии. Многие из этих книг поступили уже на рассмотрение в С.-Петербургский цензурный комитет. Не малое число таких же книг представляется и в киевский цензурный комитет. Сей последний в особенности затрудняется пропуском упомянутых изданий, имея в виду следующие обстоятельства: обучение во всех без изъятия училищах производится на общерусском языке и употребление в училищах малороссийского языка нигде не допущено; самый вопрос о пользе и возможности употребления в школах этого наречия не только не решен, но даже возбуждение этого вопроса принято большинством малороссиян с негодованием, часто высказывающимся в печати. Они весьма основательно доказывают, что никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может, и что наречие их, употребляемое простонароди-ем, есть тот же русский язык, только испорченный влиянием на него Польши; что общерусский язык так же понятен для малороссов, как и для великороссиян, и даже гораздо понятнее, чем теперь сочиняемый для них некоторыми малороссами и в особенности поляками, так называемый, украинский язык. Лиц того кружка, который усиливается доказать противное, большинство самих малороссов упрекает в сепаратистских замыслах, враждебных к России и гибельных для Малороссии»[118]. Валуев, таким образом, ссылался на мнение большинства самих малороссов, тяготевших к русскому языку.
Временный запрет был установлен. Но жесткого его соблюдения не было. Открыто против валуевского циркуляра выступал стоящий на либеральных позициях министр народного просвещения А. В. Головнин. М.Н. Катков открыто указывал, что в самом российском правительстве есть противники позиции Валуева. Петербургская пресса, естественно, русская, встала в большинстве изданий на защиту украинофилов. Более консервативная московская поддерживала циркуляр. Характерно, что поддерживала его и киевская пресса. После введения циркуляра книг на украинском языке стало выходить значительно меньше, но их издание не было прекращено совсем[119].
Эмский указ
С протестом против распространения украинофильских идей выступили не в Петербурге, а на самой Украине. Лидером борьбы с украинофильством стал происходивший из украинских реестровых казаков председатель киевской археографической комиссии Михаил Владимирович Юзефович[120]. Именно он стал бить тревогу о том, что украинофильство ведет дело к сепаратизму — отделению Украины от России, созданию украинской республики с гетманом во главе. Беспокоила также усилившаяся пропаганда украинофиль-ства в Австро-Венгрии. Угроза виделась в распространении украинского языка, возможности для чего открылись после прекращения действия Валуевского циркуляра.
Юзефович настаивал, чтобы по всем поступившим сигналам было проведено разбирательство. И, отвечая на его запросы, по предложению Главноуправляющего Третьего отделения Александра Львовича Потапова в 1875 году было созвано Особое совещание. Опасения, связанные с политическими проекциями движения украинофилов, действительно подтвердились. Результатом работы Особого совещания стало подписание императором Александром II в 1876 году Эмского указа (по месту подписания — германскому городу Бад-Эмсу). На Особое совещание произвела особое впечатление украинская редактура произведения Н.В. Гоголя «Тарас Бульба». Русская земля при переводе заменялась Украиной, русские — украинцами. Вместо русского царя Тарас Бульба в украинском переводе пророчески обращался к грядущему украинскому царю. Переведенная таким образом книга Н.В. Гоголя бесплатно раздавалась малоросским крестьянам.
Ярослав-Богдан Рудницкий — канадский лингвист украинского происхождения, один из авторов теории мультикультурализма, премьер-министр правительства УНР в изгнании — использовал впоследствии по отношению к Эмскому указу в связи с его столетием изобретенное им понятие «лингвоцид»[121]. Так он называл действия, направленные на ликвидацию целевым образом какого-либо языка. В действительности украинский язык никто не собирался запрещать. Запрет касался прежде всего литературы на украинском языке, поступающей из-за рубежа. Дозволялось издавать написанные на украинском языке произведения художественной литературы и исторические документы. Представлялось оправданным, имея в виду иностранные проникновения, предписание использовать общерусскую орфографию — «ярыжку» — вместо используемой украинофилами «кулишовки»[122]. При этом, конечно, перебором можно считать запрет на украинские театральные постановки, издание нот с украинскими песнями, организацию концертов с украинским песенным исполнением. Такие меры были малодейственны, но вызвали огонь критики в Европе. Ошибкой, приведшей к усилению австро-венгерской карты украинского проекта, будет оценивать Эмский указ Георгий Вернадский[123].
Однако Указ в его драконовской версии просуществовал недолго. Уже в 1881 году вышли дополнения к нему, существенно смягчавшие введенные ранее запреты. Снималось, в частности, запрещение на театральные представления на украинском языке. Парадоксальным образом то, что царь-либерал Александр II запрещал, царь-консерватор Александр III вновь дозволял.
К тому же, как известно, в России строгость законов смягчается необязательностью их исполнения. Можно считать, что Эмский указ никогда в реальности не применялся. Без каких-либо ограничений публиковалась украинская художественная литература. В период формального действия Эмского указа (1876–1905 годы) на украинском языке публикуются произведения Тараса Шевченко, Леси Украинки, Панаса Мирного и многих других[124].
Михаил Владимирович Юзефович являлся также главным идейным вдохновителем возведения в Киеве в 1888 году в рамках 900-летия Крещения Руси памятника Богдану Хмельницкому. В первоначальной версии экспозиции мыслилось, помимо гетмана, установить также и иных персонажей. Конь Хмельницкого должен был сталкивать со скалы трех врагов: поляка-шляхтича, иезуита и еврея-арендатора. Перед скалой помещались четыре объединяемых народа, слушавших слепого кобзаря: великоросс, малоросс, белорус и червоноросс (русин). Интересно, что речь шла не о трех, а о четырех народностях. Персонажи малоросса и червоноросса давались отдельно. Однако композиция показалась чересчур радикальной, и комиссия оставила изваяние одного лишь гетмана.
Показательны с позиций символической политики и сделанные на постаменте надписи. Они были нанесены как бы в прямой полемике с позицией украинофилов. Первая — «Волим под царя восточного, православного», вторая — «Богдану Хмельницкому единая неделимая Россия». Первая надпись противоречила позиции украинофилов, что будто бы Богдан Хмельницкий всего лишь заключал союз, не входя в подчинение России. Вторая отрицала любые надежды на сепаратизм или даже федеративное переустроение. Ставшая лозунгом формула «Единая и неделимая Россия» была изобретена именно Юзефовичем. Современным украинским националистам будет полезно узнать, что трактуемый ими как проявление русского шовинизма лозунг родился на Украине и был сочинен украинцем. Обе надписи были удалены с памятника в 1919 году, после взятия Киева Красной Армией, и заменены тривиально именем гетмана и датой изготовления изваяния.
Михаил Драгоманов
Безусловно, лидер «Киевской громады» (или «Старой громады») Михаил Драгоманов националистом не являлся. Он был сторонником социалистических идей, рассматривал национальную тему в качестве подчиненной. Драгоманову принадлежало высказывание
