Неизбежное - Диана Витальевна Панченко
Аморфная, нерешительная и разновекторная позиция была у Януковича во всех сферах. Примеров — множество и в экономике, и в политике.
Вот самые яркие.
Одним из первых решений Януковича на посту президента стала передача США украинского высокообогащенного урана из Харьковского физико-технического института. Благодарная Америка удостоила Януковича статьи в «Вашингтон пост», назвав ее «Звезда на ядерном саммите Обамы». Тогда же было подписано (а через пять лет, уже при Порошенко, расторгнуто) соглашение о строительстве завода по фабрикации ядерного топлива между украинским концерном «Ядерное топливо» и российским ОАО «ТВЭЛ».
То же — с идеологией, которой Янукович занимался нерегулярно и несистемно, стремясь угодить и тем, и этим.
В апреле 2010 года Янукович на сессии ПАСЕ в Страсбурге заявил, что признавать голодомор геноцидом по отношению к отдельному народу — неверно, «это была общая трагедия народов, входивших тогда в единый Советский Союз», последствия «сталинского тоталитарного режима». Янукович верно отметил, что голод разразился не только на Украине, но и в России, Белоруссии, Казахстане.
При Януковиче в Киеве открыли памятники дважды Героям СССР, выдающимся летчикам Великой Отечественной войны Амет-Хану Султану и Георгию Береговому.
Вместе с тем продолжалась ползучая «бандериза-ция». Укронационалисты и лица, симпатизирующие им в судебной власти, как раз и начали во времена Януковича поднимать голову. Например, есть обоснованное мнение, что, начиная с 2011 года Янукович и его Партия регионов финансировали националистическую «Свободу», надеясь ослабить позиции Юлии Тимошенко на западе Украины, поэтому Янукович позволял «Свободе» развивать бандеровский культ, видя в этом собственную выгоду. В итоге вырастил чудовище.
И первый «звоночек» в отношении отмены на Украине термина «Великая Отечественная война» прозвучал при Януковиче — 5 июня 2013 года, когда в парламент внесли проект постановления «свободовцев» Ирины Фарион и Юрия Михальчишина. Он так и назывался: «Об изъятии термина «Великая Отечественная война» из нормативно-правовых актов Украины и учебной литературы как искажающего историческую правду». Постановление не приняли, но в общество запустили «пробный шар»: а какова будет реакция на отмену «Великой Отечественной войны»?
Второй историей стало решение Конституционного суда Украины признать неконституционным использование красного флага для увековечения Победы в Великой Отечественной войне. Объяснялось решение тем, что Знамя Победы не входит в список государственных символов. Понятно, что это было направлено на стирание исторической памяти, ведь Знамя Победы использовали не вместо, а наряду с государственными символами Украины.
Янукович гораздо больше, чем Кучма, был подвержен внешнеполитическим и внутриполитическим шараханьям.
Парадоксальная ситуация привела к тому, что избиратель Януковича был дезориентирован им самим. Рейтинг Януковича падал. Его власть все чаще называли «злочинна влада», то есть «преступная власть».
Следуя политике «сидения на всех стульях сразу», Янукович запустил маховик евроинтеграции и стал заложником этого курса.
В 2013 году в рамках сближения Евросоюза и Украины началась подготовка документа по ассоциации с Евросоюзом. Соглашение в основном касалось экономических вопросов и было совершенно невыгодным для Украины.
Под давлением «соросят» Янукович вообще не объяснял населению, что Украина получит от соглашения, не говорил, как собирается «выгрызать» нужные для себя пункты соглашения и бороться с невыгодными.
В украинском обществе укрепилось мнение, что Янукович не хочет евроинтеграции и только благодаря давлению обстоятельств соглашается на нее.
Поэтому, когда Украина распоряжением правительства от 21 ноября 2013 года резко отказалась от подписания соглашения, случился взрыв.
Официальным объяснением отказа назвали «необходимость развития экономических отношений с Россией и СНГ».
Общественное мнение к такому не готовили. Понятно, что это вызвало ощущение обмана и у коллективного Запада, и у «соросят», и у сторонников евроинтеграции. А у избирателей Януковича — недоумение: зачем вообще пошли на усиление евроинтеграции, если в конце концов ее так резко затормозили?
Эти ощущения точно передала министр юстиции Украины Елена Лукаш, которая в те годы занималась подготовкой подписания соглашения.
Спустя пять лет она называла себя тогдашним украинским «еврооптимистом номер один» и рассказывала о завышенных ожиданиях общества.
По ее словам, простой народ воспринимал евроинтеграцию фактически как вступление в Евросоюз, где «зарплата больше, жизнь дольше, пенсия выше». Поэтому резкая остановка вызвала шок. Люди чувствовали, что у них отняли «сказку, мечту о прекрасном будущем, счастливую судьбу». Они не понимали, что евроинтеграция — просто невыгодная Украине торговая сделка, которая лишит страну права свободной торговли.
«Мы не могли ее подписать. Нам навязывались нормы, которые не были определены изначально и могли измениться в любое время. На вопрос «а как нам понять количество этих норм, чтобы их не нарушить?» — представители ЕС ответили: «А мы вам скажем. Потом».
Это не объяснили вовремя.
Своей противоречивой ориентацией то на Запад, то на Россию Янукович дал немало поводов для недовольства общества и облегчил своим многочисленным врагам задачу формирования обстоятельств для смены власти.
Начался «евромайдан».
«ЕВРОМАЙДАН»
На Украине и на Западе «майдан» воспринимают как своеобразный катарсис и самоочищение украинской политики. Это в корне ошибочное представление.
Я была на «майдане» с самого его начала как корреспондент канала «Киев» и помню каждый день.
Все начиналось с небольшой группки зевак, а закончилось кровавой бойней — поливанием ни в чем не повинных вэдэвэшников водой и метанием «коктейлей Молотова» в украинский ОМОН — «беркутовцев».
Если меня спросят, с чем ассоциируется «евромайдан», я отвечу: с запахом горелых шин, потных тел и ненависти.
Офис нашего телеканала располагался почти на «майдане», на улице Крещатик, 5В. Ежедневно по дороге на работу мне приходилось проходить унизительную процедуру «проверки» документов на самодельном блокпосту «активистов», которые, казалось, только-только спустились с гор.
Каждый день на протяжении нескольких месяцев, подходя к «майдану» (а другой дороги не было), я чувствовала, как к горлу подступает тошнота от мысли, что вот сейчас меня огреет запах перегара и прозвучит фамильярное: «Ви куди?»
И я не могла понять, как киевляне допустили это,
