Газета Завтра Газета - Газета Завтра 520 (45 2003)
М.К. Проблема еще в том, что вне этого супермаркета ни у кого нет ни единого шанса быть услышанным широкими или даже не слишком широкими массами людей. В конце концов, это всего лишь сумма технологий, выражаясь словами Станислава Лема, и использовать эти технологии можно по-разному. Идея супермаркета сродни идее о том, что земля стоит на трех китах, но это ведь не помешало Колумбу открыть Америку.
"ЗАВТРА". Знаете, когда-то Черномырдин высказался на тему партстроительства: что ни делаем, всё КПСС получается. Любые технологии "заточены" под определенный результат, иначе это не технологии. Технологии культурного супермаркета — не исключение, они дают "на выходе" определенный стиль жизни, определенное отношение к ней, где нет места, скажем так, традиционным ценностям. Русский супермаркет чем-то будет отличаться от американского или немецкого?
А.И. Это еще предстоит выяснить, хотя исторический опыт свидетельствует, что отличия неизбежны: вспомните Ивана Грозного, Петра Первого, тех же большевиков, — они ведь тоже пытались воспроизвести на русской почве какие-то готовые образцы.
М.К. Во Франкфурте мы очень сильно почувствовали, что если мы не начнем изучать свою советскую историю, то мы ее потеряем в пользу западных и околозападных аналитиков. А они уже востребуют этот опыт. Проекты Гройса — живое свидетельство. И советское может вернуться к нам уже с Запада. Потому что тут отношение пока доминирует попустительское — Александр Архангельский, например, спрашивает, когда же мы начнем относиться к Великой Отечественной войне, как к Куликовской битве.
"ЗАВТРА". Наверное, не раньше, чем Германия станет частью России, как стала бывшая Золотая Орда. А если серьезно, то здесь сам вопрос сформулирован неверно. Есть актуальное настоящее протяженностью приблизительно в два поколения до и два поколения после. А у нас еще Сталина недавние диссиденты не успели похоронить, как уже начались разговоры о новом издании 1937 года. Вы почувствовали какие-то перемены? И если да, то как они могут отразиться на вас и на том деле, которым вы занимаетесь?
А.И. Перемены идут не только в России — они идут во всем мире. Я вот, например, при всем своем отрицательном отношении к Америке, за волю в Ираке не могу ее не уважать. Что нам, если весь мир против? Да по фигу! Нужна нефть — значит, возьмем ее! Другое дело, что наряду с этой волей американцы начали проявлять и первые признаки слабости. Даже поведение американцев свидетельствует о том, что они поумерили свою гордыню, стали бояться. Такого количества секъюрити в отеле "Мариотт", где янки привыкли селиться на среду-пятницу в неделю проведения Франкфуртской ярмарки, никогда не было. Пошла у них какая-то муть в Голливуде, когда уже неясно, что такое хорошо и что такое плохо, без традиционного хэппи-энда, под вопросом сама "американская мечта" — они в ней больше не уверены. Вот и поднимают голову то Ширак, то Мухатхир Мохаммад, то Путин. Природа не терпит пустоты и не терпит единообразия.
"ЗАВТРА". Ну, скажем, ваша издательская стратегия как-то изменится вследствие ареста Ходорковского?
А.И. Не знаю. Но я точно знаю другое: сейчас в книгоиздательское дело и вообще в сферу культуры идут совершенно другие деньги, чем это было раньше, начнется процесс слияний и поглощений, поэтому надо выходить на качественно иной уровень работы — или менять профессию. Менять профессию мы не видим никакого смысла, а значит — придется менять и себя, и те книги, с которыми мы выходим к читателям. И "Байки кремлевского диггера" Елены Трегубовой, и новый роман Александра Проханова "Крейсерова соната", и те проекты, которые мы привезли из Франкфурта — это, надеюсь, первые шаги к новому формату.
Беседу вели Владимир ВИННИКОВ и Андрей СМИРНОВ
АПОСТРОФ
11 ноября 2003 0
46(521)
Date: 11-11-2003
АПОСТРОФ
Шарль Моррас Будущее интеллигенции. / Пер. с франц. и послесл. А. М. Руткевича. — М.: Праксис, 2003г. — 160 с.
Что такое "интеллигенция"? Каков ее путь и какова мера ответственности, возложенной на нее? Русского человека извечно беспокоили эти вопросы не в меньшей степени, чем "что делать?" и "кто виноват?". От Федора Достоевского и авторов "Вех" до Дмитрия Галковского — эта тема остается нашей кровоточащей раной.
Посему представляемая отечественному читателю книга Шарля Морраса просто не может остаться незамеченной. Поэт, блистательный публицист, создатель националистической организации "Action Francaise" ("Французское действие"), в котором состояли видные интеллектуалы, практически поплатился за свою честность и принципиальность. Не написавший ни строчки, призывающей сотрудничать с оккупационным режимом, не накрапавший ни одного доноса, он, восьмидесятилетний старик, обвиненный в коллаборационизме, едва избежал смертной казни. "Новый мировой порядок "милосердно" предоставил ему право скончаться на больничной койке. Кстати, члены "Action Francaise" были чужды германофилии. Бывший соратник Морраса Жорж Валуа, отличавшийся еще большим национал-радикализмом, погиб в немецком концентрационном лагере.
При всей специфичности книги Шарля Морасса, обусловленной все же тем, что автор является французским мыслителем, книга читается в единстве с нашим историческим контекстом. Она близка нам прежде всего своим нравственным пафосом. Подобно авторам "Вех", предупреждавших, к чему могут привести беспочвенность интеллигенции и ее квазирелигиозное народопоклонничество, Моррас возлагает ответственность за смуту 1789 года на деятелей Просвещения. "Вместо власти князей нашей расы мы получили хлыст менял иной, чем наша, плоти, то есть чужого языка и чужой мысли".
По сути Моррас, и это звучит в унисон русской мысли, наглядно демонстрирует, как интеллигенция своими же руками вырыла себе могилу, куда ее свалили воспитанные ею же могильщики.
Все же судьба советской интеллигенции была несколько иной, чем на Западе. Политическая цензура не была тогда столь удушающей, как сегодня цензура финансово-политическая. Этим, к примеру, объясняется довольно высокий уровень советской культуры.
Поразительно, насколько точно Моррас видит роль интеллигенции в условиях космополитического капитала, державы денег. "Народ не лишен природной щедрости, он вовсе не готов "все оценивать деньгами". Но ему непрестанно повторяют, что именно так и нужно оценивать, а считать он умеет и очень хорошо умеет. Тогда вы увидите, как он станет судить, какую шкалу установит для различия хороших и плохих писателей. Легко представить себе, до какой низости дойдет тогда та публика, которая желает, чтобы ее именовали "литературной аристократией". Литература станет синонимом подлости. Под ней будет подразумеваться развлекательная игра, лишенная серьезности и благородства".
Что ж, Шарль Моррас не ошибся и здесь. Щедро проплачиваемая олигархическими "патрициями" культурная катастрофа "железного века", ориентирована на тотальное совращение. Отныне можно все, что считалось позорным. Подсматривать в "окна", пролезать в "запретные зоны", похотливо потеть в "империи страсти". Разучившиеся читать даже "иронические детективы" могут развлечь себя разгадыванием кроссвордов. По существу это мировая тенденция — под одобрительное покрякивание "дядюшки Скруджа", принимающего золотые ванны.
По мнению Морасса, Золото и Кровь ведут между собою непрерывную череду войн. При этом Моррас не вкладывает в понятие "Кровь" примитивного, биологического расизма. Для него Кровь — носительница высших принципов, бастион на пути тотальной продажности. "…наши "вольнодумцы", — пишет Моррас, — еще не поняли, что последним препятствием для империализма Золота, последним оплотом свободной мысли является как раз Церковь". Не случайно, что именно Церковь, подчеркивает этот извечный конфликт: тридцать сребряников Иуды и жертвенная Кровь Христа.
Мы чаем, что России предназначена великая миссия. Недаром на собраниях французских роялистов звучат русские песни. Со дна Китеж-озера еще слышны колокольные перезвоны. На нас лежит огромная ответственность. И, по словам Шарля Морраса, "видя на горизонте всепоглощающую тьму, национальная Интеллигенция должна соединиться с теми, кто пытается сделать что-то доброе перед тем, как пойти ко дну. Во имя разума и природы, в согласии с древними законами вселенной, ради спасения порядка, ради выживания и прогресса оказавшейся под угрозой цивилизации, все, кто не утратил надежды, собираются на корабль Контрреволюции". Консервативной революции — добавим мы от себя.
