Газета День Литературы - Газета День Литературы # 152 (2009 4)
Книга Прилепина пишется, а сам он не скатывается, не топчется на месте, а движется, о чём лично для меня красноречиво свидетельствуют "Ботинки, полные горячей водкой". Стратегию этого движения он достаточно хорошо представляет. Сейчас невозможно написать достойную книгу, живя только литературой, окунувшись с головой в литпроцесс. В какой-то момент следует заявить, как Сергей Шаргунов, что политика для него важней литературы. Нужно бить по всем фронтам, жить, наслаждаясь и страдая, жить истово и где-то даже безбашенно. Тогда ты будешь вознаграждён, тогда не только ты придёшь в литературу, но и литература придёт в тебя.
Мастер ВЭН ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЛУННОГО ЗАЙЦА
Часть 11. ВОСПОМИНАНИЯ О ЛЮБВИ
Жизнь шла своим чередом. И на небе и на земле. И у небесных богов, и у людей, и у всего живого мира. Луна сменяла солнце. Солнце сменяло луну. Лунный заяц Юэ Ту уже давно потерял счёт времени. День за днём, год за годом, столетие за столетием, тысячелетие за тысячелетием. Заяц не чувствовал усталости, не считал бессмысленным своё лунное существование. Он творил добро. В отличие от лесоруба У Гана заячья жизнь не тянулась напрасно. У Ган в наказание за неуёмную ревность и споры с богами был сослан на луну вечно рубить лунное дерево. Боги одарили его бессмертием, но лесоруб давно уже тяготился им. Лунное дерево лишь росло вверх после каждого его удара топором, а зазубрины на дереве исчезали мгновенно. Он был подобен Сизифу, вечно катящиему в гору камень и знавшему, что с горы камень опять покатится вниз.
Лунный заяц уже несколько тысячелетий просто добросовестно служил добру, даря земле долголетие и бессмертие. Он творил свои целебные снадобья не только потому, что ему, как символу бессмертия, поручила это богиня Нюйва, – он искренне любил землю и всех её обитателей. Зайцу самому было даровано бессмертие, да ещё и поневоле, как хороший повар, он постоянно пробовал на вкус свои целебные снадобья, поддерживающие в нём молодой дух и молодое крепкое тело. От старости в лунном зайце если что-то и оставалось, то острая тысячелетняя память, с лихвой переполняющая его сердце и его душу. Память зорких лучистых глаз, перебирающих в голове тысячи зримых живых картинок, память чутких заячьих ушей, хранящая даже шорохи, отличающие людей, животных, и различные в каждой местности. В нём жила память всех времён. Но никогда не утихала, напоминая о себе постоянной болью, память сердца, память его большой непроходящей любви…
И случилось это чудо земной любви давным-давно.
Как и все небесные существа, лунный заяц обладал способностью принимать разные лики животных и людей. Будучи символом луны, носителем великого женственного начала Инь, в своих человеческих превращениях лунный заяц становился очаровательной девушкой. И вот как-то в танские времена великой империи заяц Юэ Ту, опустившись по лунном лучику на землю, принял облик прекрасной царевны Ли, приехавшей в Поднебесную из соседнего северного могущественного царства. Лунному зайцу даны были важные поручения от самой богини Нюйвы. Небесным силам было нетрудно на какой-то миг преобразовать историю и превратить лунного зайца в самую настоящую принцессу, выезжающую с важным визитом в дружественную восточную державу. Даже небесный петух, помогая лунному зайцу, не поленился превратиться в начальника её охраны.
Встречал царевну и всю её свиту, прискакавшую на небесных лошадях, молодой и весёлый танский принц Тиу. На свою беду (или счастье?) лунный заяц не смог спрятать свои лучистые глаза. Стоило принцу взглянуть на царевну, стоило царевне обратить на принца свой взор, их глаза встретились, чтобы уже никогда не расставаться друг с другом. Может, и были в восточной державе красавицы ликом не хуже и статью подобной, но лучистых звёздных глаз не было и не будет никогда ни у кого. О глазах царевны Ли ещё долгие столетия спустя восточные поэты слагали свои стихи.
– Мой принц, неужели это ты? – нежно шептали глаза царевны.
– Моя царевна, не надо мне больше ни танской державы, ни нефритовых гор, ни золотых палат, я жил для тебя, для этой встречи, и нам суждено быть вместе, – так же нежно отвечали глаза принца.
Они совершали какие-то поездки, принимали государственные решения, обсуждали какие-то мудрые деяния, читали друг другу древние книги, восхищались искусством древних мастеров, и одновременно упивались своею любовью, радовались солнцу и луне, сочиняли стихи, мечтали о будущей долгой жизни.
Лунный заяц без всяких колебаний отказался от своего бессмертия, от небесных блаженств. Здесь, на земле, Юэ Ту ждал любимый жених, который желал поскорее стать верным мужем. Им грезилась долгая земная счастливая жизнь, множество детей – мальчиков и девочек, затем совместная тихая покойная старость и вечный покой. Они уже не могли жить друг без друга. Принцесса легко отказалась и от всех небесных привилегий, от всех богатств и преимуществ.
Лунный заяц совершил поступок, противоположный поступку лунной жабы, бывшей небесной феи Чань Э. Корыстное желание вернуться с земли на небо и обрести бессмертие заставило жену охотника И, бывшую лунную фею Чань Э, предать своего мужа и, изменив ему, улететь одной на небо, тайком выпив эликсир, подаренный охотнику бабкой Сиванму. За это вероломство боги превратили лунную фею в безобразную трёхлапую лунную жабу, живущую на цепи в лунном пруду.
Лунная жаба, узнав о желании зайца Юэ Ту отречься от бессмертия ради земной жизни с любимым мужем, чуть не лопнула от злости, сорвалась с цепи и побежала доносить об этой земной любви в Нефритовый дворец первобогине Нюйва.
На время отсутствия зайца на луне небесные боги послали вместо Юэ Ту с земли на луну провинившегося северного бога Велеса, превратив его в лунного зайца и поручив Велесу – лунному зайцу – продолжать творить под лунным деревом волшебное бессмертное снадобье, которое требовалось и земным существам, и всем богам. И потому, мечталось Юэ Ту, небесные боги простят ей уход на землю, дадут благословение на скорую свадьбу с любимым танским принцем.
Многие лунные существа, в отличие от трехлапой жабы, с восторгом наблюдали с неба за такой трогательной и нежной земной любовью и желали им счастья. Даже небесные богини помоложе смахивали слёзы радости от их земной любви и, собравшись в Нефритовом Лунном дворце, по лучикам наблюдали за долгими прогулками царевны и принца по лесным дорожкам, трепетали от их трогательных и доверительных касаний друг друга, восхищались их танцами в воздухе. Они дружно уговаривали первобогиню Нюйву даровать лунному зайцу свободу от лунной работы, даровать им – царевне и принцу – простое человеческое счастье любви и дружной семейной жизни …
Как-то раз возлюблённые в своём воздушном грациозном полёте парили над дорогой, ведущей в неведомые им дали. Вдруг на повороте дороги они заметили священного кота Люя, машущего им правой лапой. Священный кот Люй уже давно догадался, откуда появилась изумительная по красоте и доброте северная принцесса Ли, оценил силу их чувств и, заманивая их своей лапой в путь по лесной тропинке в какие-то сказочные дремучие заросли, указывал царевне и принцу направление их пути.
Долго ли, коротко, но они вышли на светлую, солнечную полянку, где стоял изумительный по красоте и совершенству древний даосский храм. От этого дивного божественного строения тянуло древней историей, какими-то сказочными временами золотого века; кое-где обветшавшие детали из вечных каменных деревьев лишь подчёркивали небесную чистоту и торжественность храмовых строений. В храме служил такой же древний даосский монах, но его обветшавшие от времени монашеские одеяния светились и издавали божественный запах. Это был один из даосских бессмертных монахов Чжунли. Он встретил возлюбленных, обнял их и перед алтарём благословил на вечное соединение Ян и Инь, на благородную и трудолюбивую жизнь на земле. С его лёгкой руки состоялась первая помолвка суженых. Он видел, что счастье этих влюблённых людей отзовётся счастьем всей танской империи, когда к власти придёт танский принц. Может быть, вновь наступят счастливые времена для всех народов империи…
Он творил свои молитвы, пытаясь соединить навсегда их Дао. Но видно было, как монах стал изнемогать от какого-то мощного противодействия. Сонмище духов и бесов накинулись на него, не давая соединиться в его молитвах общему совместному Дао мужа и жены. От бессилия монах упал на древний, покрытый священными каменными письменами пол, надеясь получить силу от этих священных скрижалей, вычерченных на древних плитах. Но что-то было выше и этих магических скрижалей.
