Газета Завтра - Газета Завтра 838 (102 2009)
Некоторые наработки других концепций существуют. В начале ноября успешно прошло небольшое мероприятие — полтора десятка издательств — на Фабрике в Переведеновском переулке, устроенное издательством "Ad Marginem" при поддержке "Фаланстера". Организаторы не ставили перед собой коммерческих задач, поэтому появилась возможность предложить посетителям качественную литературу по реально очень низким ценам. Это была гармоничная комплексная культурная акция с показом некоммерческого кино, участием молодых модельеров, с музыкой и чтением стихов — реальная площадка для обкатки свежих идей молодых. Выраженную работу по авторским правам заявляют на ярмарке в Питере. Интересно развивается проводимая фондом Михаила Прохорова Красноярская книжная ярмарка.
Александр ИВАНОВ, редактор издательства "Ad Marginem"
Что показал кризис для книжного мира? Почему не только для книги, но для страны в целом, он оказался угрожающим, более серьёзным, чем кризис 98-го года? Тогда оставался мелкий и средний бизнес, как некая страховочная подушка безопасности. Сейчас оказалось, что 80, если не 90 % книжного рынка под корпорациями. Можно взять продукты питания, оргтехнику — везде схожая ситуация — рынок захвачен двумя-тремя крупными корпорациями. И подушка безопасности в виде малого и среднего бизнеса не присутствует.
Книжный рынок России выглядит следующим образом. Есть два крупнейших издательства: "Эксмо" и "АСТ", по количеству книг в сумме — это примерно 50 %. Есть издательства среднего типа, есть маленькие издательства. Но весь провинциальный рынок организован таким образом, что там господствует сетевая торговля. Это "Новый книжный — Буквоед" (принадлежит "Эксмо") и "Буква" (принадлежит "АСТ"), плюс "Топ-книга", которая работает в основном через крупные корпоративные издательства — львиная доля рынка. Маленькие магазины переживают не лучшие времена. Причём, это касается не только книжного рынка. Видно, как исчезают булочные, небольшие промтоварные магазины. Нынешний кризис очень отличается от первого своими тяжёлыми последствиями. Продажи книг в провинции упали до 50% во многих местах. Соответственно, корпорации вынуждены сокращать свои планы, бюджеты, увольнять сотрудников. А идти им некуда. Малый и средний бизнес не может их подхватить, как это было в 1998 году.
"Non-fiction" — это формат, изобретённый в конце девяностых, после первого кризиса. Тогда формирующиеся корпорации просели, и малый и средний книжный бизнес просто расцвёл. Это был короткий промежуток примерно до 2003-2004 года, потом корпорации встрепенулись и забетонировали весь рынок.
Главная тема — здесь на 90% представлены малые и средние издательства России, которые еле дышат. Пусть новинок меньше стало, но то, что они позволили себе купить за серьёзные деньги площадь (кстати, уже дороже, чем на выставке на ВВЦ) — это очень хорошо. Пусть много художественной литературы, пусть название условно — не страшно. "Non-fiction" — это визитная карточка. Просто само сохранение такого формата — уже плюс.
Материал подготовили Андрей Фефелов и Андрей Смирнов
Анна Серафимова ЖИЛИ-БЫЛИ
По краеведческому музею провинциального городка меня сопровождает сотрудник местной администрации. Весьма неплохая экспозиция. За одной из витрин в фарфоровой салатнице покоится муха. Говорю сопровождающему: "Это дар музею от Барака Обамы. Пойманную им муху он прислал в знак благодарности за прекращение выпуска баллистических ракет на вашем заводе".
Чиновник смотрит недоверчиво. Неуверенно мямлит, мол, что-то слышал. Продолжаю. Мол, пока этот дар держится в тайне, поэтому экспонат так якобы небрежно поместили в охраняемую зону, чтобы не было паломничества, ведь до того, как тайное станет явным, надо обеспечить достойную охрану ценному экспонату.
Тот живо реагирует: да, понятно, что охотники за ценностями тут же попытаются похитить знаменитую покойницу.
Вижу, что человек верит! Это еще один признак времени: люди верят в любой абсурд! Признаюсь, что пошутила. Он нервно смеется. Потом пускается в рассуждения, что сохранность экспонатов под угрозой, ведь витрины — из простого стекла. И залезь вор, разбей витрину...
Соглашаюсь: если даже за пуленепробиваемое стекло поместить экспонаты, что помешает злоумышленникам утащить вместе со шкафом? А если привинтить шкаф к полу, то почему им не подогнать тягач и не вырвать шкаф, как это проделывают, воруя сейфы и банкоматы?
А разве человек, идущий по улице, защищен от злоумышленников? Да и в транспорте вполне могут распылить ядовитые вещества. И человека без противогаза ждет незавидная участь. А захотел кто ножом пырнуть или застрелить? Как быть, если без бронежилета шагаешь по улице свободной России?
Ну, а с бейсбольной битой кто подкрался, дал по голове, сам виноват: почему без каски на работу или в магазин шел? В свободной стране разве такая непредусмотрительность допустима?
Чиновник неуверенно соглашается. Он чувствует подоплеку, но не знает, какую. Как говаривал мудрый человек: по форме — верно, а по существу — издевательство.
Да невозможно приставить к каждому экспонату милиционера! А к нему еще одного милиционера, чтобы наблюдал, хорошо ли сторожит народное добро первый приставленный.
Невозможно обществу жить в состоянии страха и ожидания опасности всегда, всюду, ото всех! Надо уменьшать количество людей с психологией преступников. Чем меньше будет реальных и потенциальных, то есть воспитанных в преступной морали и настроенных на противоправные действия, людей, тем меньше нужно запоров, стволов, решеток. Чем меньше преступников, тем безопаснее всем!
Выявила странную закономерность: чем больше милиционеров, тем меньше порядка! На каждого преступника приходится едва ли не по два милиционера. Они ведут его летопись: убил, изнасиловал, ограбил. "В Москве проживает 500 воров в законе. Они контролируют наркоторговлю, рэкет, проституцию…" У вас, дорогие россияне, есть персональные летописцы? Нет. Да и кто вы такие? Скромные труженики. Летописцы полагаются важным людям — ворам в законе!
Еду в метро, рядом сидит лицо, похожее на морду, грызет семечки, шелуху сплевывает на пол. Делаю ему замечание.
"Падмэтай", — слышу непонятный мне оборот речи. Переспрашиваю. Мол, что? "Нэ нравица — падмэтай",— понятный оборот речи.
Далее — взаимообогащение культур. Станция конечная. Спор славян между собою продолжается на платформе. Наслушавшись и угроз, и оскорблений, побегав за удирающим гордым сыном горного народа, вручила его в руки правоохранительных органов.
Утомлять подробностями наглого поведения в околотке любителя семечек и противника чистоты, исполнителя матерных рулад, не буду. Чтобы окончательно не убить в согражданах веру в хотя бы тлеющие останки правосудия и правопорядка.
Итак. На мои намерения написать заявление по поводу попытки физической расправы, на оскорбления (я, правда, тоже в долгу не осталась с этим делом), милиционер обратился к развалившемуся на лавке гостю столицы: "А вы не хотите написать встречное заявление? Может, гражданка вам тоже угрожала и оскорбляла?" Сын встрепенулся: "Да. Тоже буду! Она мене сказала: "Ты не русский!" То есть домашние заготовки у этих граждан при себе!
Консультант горца вздохнул: "Это не оскорбление". Я поправила, что нерусским я его не называла, а вот козлом и пидором — называла. Присутствующие тут еще 2 милиционера показали, что недаром хлеб налогоплательщиков едят, объяснили мне: если он напишет заявление на эти мои слова в его адрес. то я попадаю под ответственность. Ответила, что готова нести. Милиционеры приуныли: я не отказывалась писать заявление!
Прочитав вслух написанное мною, опрашивавший меня милиционер обратился к обидчику: "Зачем вы плевали и говорили гражданке, чтобы за вами подметала?"
"А кто? Я, мущына, должэн веник мэсти? Пусть баба веник мэтет!"
Меня и соединяли с какой-то инспекторшей, которая объясняла, что в связи с распоясавшимися русскими националистами я могу получить реальный срок, если дам делу ход. И пришли 3 старших над уже имеющимися 3 милиционерами. В общей сложности 7 милиционеров убеждали меня, что ничего не могут поделать с этим гостем столицы! Просидев 3 часа в околотке, узнав, что нужно ждать еще 3 часа еще одного старшего, я покинула место брани (в прямом смысле).
Еду обратно. На платформе стоят 2 барышни и 2 кавалера в милицейской форме. Мимо, матерясь, размахивая пивными бутылками, идет толпа молодежи. Ноль внимания друг на друга.
