И. Окстон - Всемирный следопыт, 1926 № 09
Кино-охота на осьминогов.
Рассказ И. Дельмонт.
Мы должны были поставить фильму, полную необычайных морских приключений. Кое-какие сцены мы уже сняли. Главный гвоздь заключался в борьбе с осьминогами. Эти исполинские спруты водятся в Мексиканском заливе, Караибском море и у Антильских островов.
Один старый методистский пастор в Сант-Яго-де-Куба сказал нам, что мы напрасно туда едем.
— Возьмите, — сказал он, — небольшой пароход, который доставит вас на Малые или Большие Кайманские острова и, если вам не повезет там, поезжайте на остров Козумель, у западных берегов Юкатана. Там негры знают разные места, где можно найти исполинских осьминогов. Эти люди знают и средства приманивать из моря отвратительных вампиров.
От Кингстона мы ехали сухим путем. У мыса Педро мы нашли небольшой пароход, который через три дня доставил нас на остров Кайманбрак. Там в течение уже многих лет не видели осьминогов. Значит, нужно было странствовать дальше, и при отвратительной, бурной погоде, на маленьком пароходе мы переправились на лежащий у Мексиканского берега остров Козумель.
На островах и в городах Центральной Америки живет множество авантюристов со всего света, — «десперадо» — головорезов, которые ни перед чем не останавливаются и отличаются невероятной смелостью. И на Козумеле жило несколько ребят, прошлое которых было не совсем безупречно.
Имена и родина этих ребят были большей частью выдуманы, так как у них имелись веские основания скрывать свое происхождение. Десять таких «браво» были наняты моим помощником режиссера для наших с'емок. Затем там было еще два исполинских негра, первоклассных ловцов, которые обязались бороться с осьминогами.
Странным кажется, что столько авантюристов, которые, однако же, любят жизнь, всегда первые предлагают себя для подобных опасных предприятий. И, нужно сознаться, на этих ребят можно положиться вполне.
Один из негров, великан свыше двух метров ростом, знал место, где водились исполинские морские чудовища, осьминоги, и знал также, как вызывать этих животных на поверхность. Вилльям Фернандец, так назывался черный великан, за свою работу — нырять в море и заманивать осьминога на поверхность воды, чтобы там вступить в борьбу с чудовищем, — требовал только пятьдесят мексиканских долларов.
Второй негр был черный, с рыжими волосами и сильно раскосыми глазами. Косоглазый знал мазь, которой не мог выносить осьминог. Человек, потерший тело или платье этой мазью, никогда не подвергался нападению осьминога.
Так как море сильно волновалось, то пришлось сперва дожидаться хорошей погоды.
Через пять дней море было гладко, как зеркало. На шестой день, в пять часов утра, Косоглазый ввалился ко мне, в комнату отеля, с окровавленным носом и заявил мне, что его так обработал капитан парохода.
Капитан заявил мне на своем благозвучном мексиканско-английском диалекте, что этот косоглазый негр где-то раскопал выгребную яму и этой не очень благовонной мазью хотел замарать его судно — судно сокола Караибского моря. Он с ним живо расправился, избил негра (с ними там «не стесняются», — так же, как в Соед. Штатах) и бросил в воду вместе с кадкой.
Мы спустились к гавани. Невдалеке от судна стояла бочка из-под керосина, от которой разносился такой ужасный запах, что всем стало тошно.
Теперь я понял, почему осьминоги не нападают на человека или на лодку, когда для защиты употребляется эта вонючая жижа. Я не думаю, чтобы какой бы то ни было зверь на свете мог выдержать это зловоние.
Мы все решительно отказались натираться «мазью». Лучше подвергнуться нападению спрутов.
Море было гладко, как зеркало, когда мы выехали из бухты. Нас сопровождало большое число гребных лодок и моторная лодка таможни с «почетными» гостями из Козумеля на борту.
Вилльям наполнил огромное ведро вонючей мазью и спрятал этот «медикамент» на корме судна.
После трехчасовой езды мы были у цели. Вилльям еще раз об'яснил мне весь процесс ловли или борьбы. Сначала он бросит в море свои травы, а потом нырнет. Две лодки с молодцами все время должны оставаться поблизости, чтобы притти на помощь Вилльяму в случае крайней опасности.
Десять головорезов были вооружены большими топорами и ножами. Револьверная или ружейная пуля, к сожалению, не производит впечатления на осьминога.
Аппараты были поставлены на пароходе, все было готово для с'емки, и отвратительный запах уже долетал до нас с кормы. Там стояли Вилльям и Косоглазый.
Косоглазый большой щеткой намазывал вонючей массой коричневую кожу своего друга.
Мои десять десперадо сидели по пятеро в каждой лодке и, пробуя топоры и ножи, радовались от всего сердца предстоящему бою.
Лодки зрителей остановились вне поля картины, и Вилльям cпустился по канату в одну из лодок,
Когда все было готово, Вилльям развязал большой белый мешок и бросил в воду зеленые травы, смешанные с пурпурными цветами.
Вилльям подал знак, операторы завертели, и черный великан прыгнул за борт.
Все напряженно смотрели в море.
Вскоре Вилльям снова показался на поверхности, вполз в лодку и сделал нам знак следовать за его лодкой.
Через некоторое время он снова прыгнул за борт, бросив предварительно в воду новую порцию трав и цветов.
Еще два раза Вилльям должен был повторять свою игру. Наконец, он добился результата.
При пятом прыжке в море Вилльям быстро поднялся наверх. Невдалеке от него показалась блестящая слизистая спина чудовища. Рисунки не могут дать правильного представления об этом гнусном, вызывающем ужас морском великане.
Вилльям с быстротой молнии вскочил в лодку, но все же недостаточно быстро. Спрут схватил одной из своих рук ногу Вилльяма, но быстро отпустил ее снова. Мазь оказала свое действие. Тогда спрут напал на лодку. Мгновенно две его руки обхватили лодку, в то время как остальные шарили вдоль бортов, выискивая себе жертв. Двое людей были схвачены.
Ножи и топоры работали во всю. Один десперадо отчаянно боролся со схватившей его рукой. Лодка опасно накренилась на бок. В то же время другая лодка подверглась нападению двух гигантских полипов. Люди отбивались топорами и ножами. Черная кровь била фонтаном и окрасила в черный цвет людей, лодки и воду. В первой лодке негр втащил потерявшего три руки спрута в лодку, при чем она чуть не перевернулась. В лодке полипа прикончили.
Три чудовища были еще не совсем побеждены, как вдруг за нашим пароходом раздался крик.
Исполинский спрут напал на лодку со зрителями. Негритянская девушка, в отчаянии крича, уцепилась за скамейку в то время, как осьминог тащил ее в воду. Остальные сидевшие в лодке девушки и двое мужчин тщетно пытались удержать несчастную и оторвать чудовище. Тут мы подошли к ним с нашим пароходом. Косоглазый подбежал со своим ведром к борту и вылил вонючую жидкость на бывшую в беде лодку. Осьминог и все сидевшие в лодке были с ног до головы облиты жижей. Чудовище тотчас оторвалось и исчезло в глубине…
Поздно вечером мы вернулись в Козумель целыми и невредимыми. Все жители ожидали нас в гавани. Болтовне и рассказам не было конца.
Охота осенью.
Очерк B. Сатинского.
I. ЗВЕРИ.
Медведь. К концу сентября медведь, подготовляясь к долгой зимней спячке, запасается более теплой шубой — начинает усиленно отростать подшерсток.
В конце октября, с наступлением холодных дней и особенно зорь, медведи в средних губерниях СССР начинают уже уходить на лежку. Большинство перебирается на «зимние квартиры» до окончательного выпадения снега — из боязни «дать след».
Ложатся медведи обычно вблизи летних жировок, при чем место для берлоги выбирают по краям моховых, заросших ягодником болот, на возвышенных островах среди таких болот, под выворотами и сухими осиновыми пнями, в буреломе с мелким подлеском в смешанном лесу. В чистых борах и крупном строевом лесу медведи не ложатся.
В большинстве случаев берлога внутри выстилается травой, мхом, хвоей, тонкой измочаленной еловой корой. Свежие «заломы» хвои и «задиры» на еловой коре поэтому часто служат указанием на близость берлоги.
Выбор места для берлоги, устраевоемой с осени, может служить прекрасным показателем характера предстоящей зимы: ожидая «гнилую» зиму, угрожающую частыми «подтопами» берлоги во время оттепелей, медведь устраивается на лежку на сухих, возвышенных и более открытых местах; наоборот, предчувствуя зиму суровую, мишка ложится в крепком, заросшем, островке на мокром, изобилующем незамерзающими ключами болоте, несколько умеряющем зимнюю стужу. Устроившись в берлоге, медведь не засыпает сразу, — он спит только ночью и днем, бодрствуя утрами и вечерами. У облежавшегося уже медведя, особенно с наступлением сильных морозов, этот сон с перерывами переходит в зимнюю спячку, при чем, чем холодней — тем крепче, сон.
