Оскар Курганов - Разные годы
«Научный труд — это не мертвая схема, а луч света для практиков», — говорит теперь Чаплыгин. Очевидно, глубокое убеждение в таком соотношении, в такой взаимосвязи между наукой и практикой не покидало выдающегося русского ученого ни на миг. Луч света для практики! Он освещает новые горизонты, прорезает, как острым мечом, неизученные, неясные, скрытые во мгле тайны природы. Чаплыгин выступил, например, в 1922 году с интересной работой, связанной с теорией крыла моноплана, а еще годом раньше опубликовал «Схематическую теорию разрезанного крыла». Этим трудом Чаплыгин положил начало исследований по действию так называемых предкрылков, закрылков, щитков. Надо объяснить, какое большое значение для современной авиации имеют эти научные труды. Вся история мировой авиации полна тысячами попыток снизить посадочную скорость самолета. Дело в том, что, увеличивая скорость машины в полете, конструктор должен неминуемо увеличить скорость машины, идущей на посадку. Возникает необходимость — создать еще большие аэродромы, потому что самолеты с большой посадочной скоростью нуждаются в обширных пространствах для приземления, в больших посадочных площадках. Так возникла идея закрылков и щитков, которые убираются в воздухе, но играют крупную роль во время посадки самолета, потому что снижают его посадочную скорость. Вот какое практическое значение имеет чаплыгинская теория разрезанного крыла. А ведь теория-то эта изучена и разработана почти двадцать лет назад, когда скоростные бомбардировщики и истребители были далеко не совершенными, да и само понятие скорость еще не имело такого практического значения: им занимались спортсмены-авиаторы и в меньшей мере — научные институты и штабы воздушных сил.
В последние годы Чаплыгин выступил с новыми исследованиями в области аэродинамики, в сущности он стал не только одним из основоположников, но и лидером советской школы теоретической аэродинамики. Новые исследования открыли широкие возможности для повышения скоростей боевых самолетов. Имя этого выдающегося ученого связано со всей историей такого крупнейшего в мире научного учреждения, как Центральный аэрогидродинамический институт. Здесь были созданы не только теоретические исследования, но и новые самолеты, принесшие славу нашей Родине. На этих самолетах наши летчики совершали беспосадочные рейсы из Москвы в Северную Америку через Северный полюс, на этих самолетах завоевывалась Арктика. Чаплыгин воспитал молодое советское поколение ученых. Их исследования оплодотворили творческую мысль конструкторов. Единая нить связывала академика Чаплыгина, его учеников, последователей и конструкторов. Академик смотрел вперед, он видел будущее авиации, ее значение для обороны. Скорость дает превосходство в воздухе. Может быть, наши доблестные летчики не раз поминали добрым словом академика Чаплыгина, чей труд и непрестанные научные исследования оказали такое большое влияние на увеличение скоростей самолетов. В каждом воздушном корабле есть частица чаплыгинского труда, плод его полувековой научной деятельности. Этим может гордиться ученый!
Передовой общественный деятель, Сергей Алексеевич Чаплыгин является инициатором и родоначальником женского образования в России. Он создал Московские высшие женские курсы, был долгое время их директором. Это поставило Чаплыгина еще в дореволюционное время в ряд выдающихся общественных деятелей России. Таким же активным, не знающим усталости общественным деятелем он является и сейчас. Тем большей любовью окружен академик. Ему, первому советскому ученому, присвоено звание Героя Социалистического Труда.
1940
ОТ ВОЕННОГО КОРРЕСПОНДЕНТА «ПРАВДЫ»
ЛИНИЯ РУДАКОВА
Уже десятый рассвет встречал в своем узком окопе Леонид Рудаков. Шли дожди, тяжелые тучи заслоняли небо, или солнце согревало землю, а жизнь Рудакова не изменялась. Он сидел у своего маленького ящика с черной трубкой на витом шнуре и выкрикивал то гневные, то поучительные, то одобрительные слова. Рудаков умолкал и напрягал все свое внимание, когда к нему в окоп спускался командир полка майор Юлдашев. Он бросал на ходу приказания, советы, донесения. Рудаков передавал их с поспешностью и сноровкой, которые были необходимы в эти дни боевых действий у Днепра.
Майор иногда прислушивался издали к басовитому голосу телефониста, словно проверяя его, но вскоре уходил. Командиру части приходилось не раз убеждаться в аккуратности и безупречности Леонида Рудакова. Майор оглядывал этого высокого парня с русыми, даже чуть-чуть рыжеватыми волосами, с приплюснутым носом, грузной, неповоротливой походкой. «Как обманчива бывает внешность», — думал командир. За развалкой таилась изумительная исполнительность, а вялый взгляд, какое-то равнодушное и монотонное отношение ко всем событиям скрывали то быстрое восприятие событий и мгновенную реакцию на них, которыми так дорожил майор Юлдашев.
Еще на пути к передовой линии вызывал удивление высокий молодой телефонист. Он был немногословен, даже молчалив, временами задумчив. Комиссар заставал его иногда в сосредоточенной позе в лесу. О чем думает этот человек? Может быть, его что-то угнетает? Что он делал до войны? Леонид Рудаков сразу оживлялся, когда речь шла о его труде. Он был учителем, обычным сельским учителем в белорусской деревне Аскино. Рудаков любит свою профессию, с увлечением рассказывает о детях, непоседливых и способных ребятишках, с которыми он был дружен, знал их самые затаенные мысли и желания, помогал им во всех делах, все равно, касались ли они математики, рыбной ловли, географии или лесных жучков. Он сам захотел быть учителем, но был им только один год. Леонид Рудаков пошел защищать свою землю, попросил послать его на передовые позиции, — его место там, — ведь он комсомолец, молодой, сильный человек.
Рудаков удивился, когда узнал, что будет телефонистом. Только-то всего? Он хотел бы стать пулеметчиком. «Потом посмотрим», — сказал командир. Утром они шли уже в зоне артиллерийского обстрела. Снаряды с непривычным для Рудакова воем летели над головой, рвались где-то в стороне, в лесу. Это был тяжелый день, потому что Рудаков преодолевал в себе гнетущее чувство страха перед смертью. Еще плотнее хочется прижаться к земле, зарыть голову в траву и не думать, ни о чем не думать. Рудакову казалось, что каждый снаряд предназначен именно для него, с тревогой он следил за командиром. Майор был очень спокоен, он попросил кипяток для бритья, а тем временем что-то писал. Рудаков полез в окоп, прижал телефонную трубку к уху, хотя никто еще его не звал.
Ночью начался бой. Он длился десять дней, потому что враги встретили упорное сопротивление. Атаки врагов сменялись контратаками наших войск. Это было в районе Смоленска. Леонид Рудаков сидел в окопе и держал связь с командным пунктом части. Он уже не втягивал голову, не приникал к земле, когда рвались снаряды. Майор прав, смелость — мать воина, она его оберегает от смерти. Десять дней, не стихая, не успокаиваясь, гремела наша артиллерия. В своем окопе Рудаков видел все поле боя — донесения были лаконичными, но выразительными. Он знал, что политрук Сазонов крепко держит правый фланг, что разведчик Берченко уничтожил вражескую «кукушку», что, наконец, у старшего лейтенанта Метелева враги несут большие потери, отступают, бросают автомобили, орудия, минометы. Да, он представлял себе людей, которые дрались вблизи от него. Но ему, Леониду Рудакову, приказано сидеть в окопе, сидеть — и слушать, и передавать, и ни на минуту не отлучаться. Его еще запрашивал начальник связи:
— Как ваша линия?
— Все в порядке, — отзывался Рудаков.
Прибежал майор. Он был возбужден. Намечается серьезная операция — обход фашистов с правого фланга. Эта лощина станет их могилой. Рудаков должен был держать связь с командным пунктом и майором. Телефонист будет своеобразным передаточным пунктом. Командир сказал на ходу:
— Держитесь, следите за линией… Передай, что мы пошли в обход… Понятно?
Рудаков все понимал, он оставался один в окопе и все время связывал майора с командным пунктом части. Весь день телефонист передавал донесения, приказания, даже первые сводки о трофеях. Потом врагов окружили — операция удалась. Рудаков уже кричал на весь лес, когда начальник связи звал:
— Линия Рудакова… Есть ли еще что-нибудь?
Неожиданные выстрелы на опушке леса заставили Рудакова поднять голову. Он увидел фашистов. Они ползли к окопу. Очевидно, их теснили и в поисках выхода им пришлось продвигаться по лесу. Задержать их уже не удастся. Теперь и враги заметили Рудакова. Они начали его окружать, решив, должно быть, захватить линию связи. У телефониста были две гранаты. Он бросил их, одну за другой. Переступая через убитых и раненых, фашисты продолжали двигаться к окопу. Рудакова ранили в плечо. В это время раздался гудок в аппарате. Он взял трубку. Начальник связи ждал донесений. Рудаков сказал:
