Вадим Бурлак - Русская Америка
«Шаманы у Атхинцов были мущины и редко женщины, — писал Вениаминов. — Шаманы, по верованию Атхинцов, имея сношения с духами и силу призывать их, в случае надобности, предсказывали будущее, не покорных им угрожали различными наказаниями, помогали больным и промышленникам и проч.; почему более досужие из них были в большом уважении.
Для излечения болезни и дарования счастья в промыслах, шаманы, по большой части, употребляли корень травы петрушки и пережженное бересто, которые были принимаемы от шаманов как великий дар.
Если предсказания шаманов или их помощь оправдывались на деле, то они требовали от своих клиентов жертвы духам, более им уважаемым; но сами довольствовались тем, что им дадут. Обыкновенным занятием шаманов было: делать маски и личины, а иногда тайком и болваны, составлять и учреждать игрища, сочинять песни и проч. Для всех таковых занятий они имели особенное место…».
«Негодный шаман»
Не только Вениаминов, но и другие русские исследователи в начале XIX века слышали в Новом Свете предание об алеуте, отомстившем своему племени за изгнание.
Рассказывали туземцы, что один старый шаман с годами утратил знания и мастерство. Его попытки лечить людей и предсказывать будущее заканчивались провалом. Больные после его лечения тут же умирали, а пророчества не сбывались.
Некоторое время соплеменники терпели «негодного» целителя и предсказателя, а затем решили от него избавиться. Усадили старика в лодку и отвезли на пустынный берег острова Адак. Там и оставили доживать свой век. Но изгнанник не собирался безропотно подчиняться судьбе. Решил он обратиться за помощью к самым злым духам, чтобы наказать неблагодарных соплеменников. Наверное, на недобрые дела у старика еще хватало сил.
Прошло какое-то время, и стали замечать алеуты, что для всех, кто проплывал мимо бухты шамана, охота и рыбная ловля оказывались неудачными. Возвращались они в селение с пустыми руками. А если снова их путь проходил вблизи берега изгнанника, озлобленный старик заходил по колено в море и совершал еще не виданный алеутами танец-проклятие.
Он брызгал в сторону охотников водой и кричал:
— Сколько поднял я брызг, столько бед вас ожидает дома!.. И столько мучений будут терзать вас до конца жизни!..
Действительно, после этих угроз и проклятий в родном селении им объявляли о смерти или болезнях близких, пожарах, нападениях враждебных племен.
Наконец решили алеуты убить «негодного шамана». Явились к нему охотники, связали и объявили, что утопят его в море. Старик не стал умолять о пощаде, лишь смиренно попросил отложить казнь до утра, дать ему ночь провести в раздумье на берегу, послушать напоследок песни морских духов.
Алеуты согласились и не тревожили шамана до рассвета. Перед тем как совершить расправу, они все же поинтересовались, о чем думал старик в последние часы.
Шаман в ответ лишь злобно рассмеялся и крикнул: «Скоро каждый из вас сам узнает, о чем думает человек в свой последний час!..»
Угрозы не помогли: старика утопили. Но слова его запали в душу всем, кто их слышал.
Болван из ветра и дерева
Вскоре один за одним стали исчезать участники расправы. Уходили они в море при безветренной погоде — и в мгновение ока внезапно проваливались вместе с лодкой в пучину. Будто чья-то невидимая могучая рука хватала охотника и тянула на дно. Все происходило так быстро, что несчастный не успевал даже окликнуть своих товарищей, плывущих на других лодках.
Обеспокоенные соплеменники обратились за помощью к новому шаману. После ночной ритуальной пляски на берегу моря тот объявил:
— Казненный старик успел перед смертью создать с помощью злых духов из ветра и дерева истукана. И насылает тот болван гибель проплывающим мимо его бухты…
Стали охотники допытываться, как отыскать опасное чудище. Но шаман ответил, что не может точно указать место в бухте, где скрывается истукан, сотворенный из ветра и дерева.
В записанном Вениаминовым предании говорится, что нашелся среди алеутов смельчак, готовый пожертвовать собой: «Решившись на такой подвиг, он поехал в подозреваемую бухту, взял с собой и жену свою, которую положил внутрь байдарки…
Приехав туда, он высадил жену в особенное скрытное место и велел ей наблюдать за ним, а сам, отъехав далее, остановился. Жена видит, что кто-то вышел из пещеры, подошел к ее мужу, убил его и унес в пещеру. Она возвратилась домой и рассказала все; …тотчас отправились туда Алеуты, нашли болвана, убили его и истребили; и после того бухта эта сделалась безопасною».
Видимо, предания о волшебных божках, изготовленных шаманами, были широко распространены среди алеутов, эскимосов, индейцев. В книге Вениаминов упоминает, что слышал от туземцев, будто около 1814 года на острове Канага (неподалеку от Атка) существовал живой болван. А в 1827 году, по сообщениям алеутов, на острове Адахе (Адак) также объявился оживший истукан, чуть выше человеческого роста. Оба изваяния, после того как они принесли немало бед людям, были изрублены и сожжены островитянами.
Конечно, в оживших болванов Иннокентий Вениаминов не верил, а лишь дословно приводил услышанное от туземцев.
Отношение алеутов к русским
У жителей Аляски и Алеутских островов существовало предание, что на далеком острове, куда уходит солнце, живут бледные духи, которые иногда превращаются в людей. Их сила таится в огне и железе.
Вениаминов писал: «Атхинцы, так и их соседи Уналашкинцы и другие Американцы, пока не видели Европейцов, думали, что в целом мире только они одни живут, и нет нигде людей кроме их; и потому первое прибытие Русских к Атхинцам было для них явлением необыкновенным: все произведения и действия Русских… они считали сверхъестественными; и оттого в первое время они Русских называли духами или дьяволами… мнение это отчасти поддерживали и сами Русские своими жестокими и насильственными поступками с Алеутами.
Все вещи Русских, которые им нередко случалось находить на берегах с разбитых судов, они считали не иначе как нечистыми, заколдованными, дьявольскими; и когда находили их, то тотчас или бросали в море, или сожигали».
В XVIII и в начале XIX века немало коренных жителей Аляски и Алеутских островов верили, что металлические изделия русских: ножи, топоры, сабли, наконечники гарпунов и копий и т. д. — хранят в себе недобрую силу. Некоторые вожди и шаманы запрещали своим соплеменникам даже прикасаться к изделиям белых чужеземцев.
Но разве можно устоять перед соблазном заполучить оружие, превосходящее каменное, костяное, деревянное? И многие туземцы, вначале тайком, а потом в открытую, приобретали, выменивали, захватывали у бледнолицых пришельцев металлические изделия и огнестрельное оружие.
Лишь когда наладились постоянные деловые отношения с русскими, туземцы перестали считать предметы из железа и меди проклятыми, а прибывших из-за океана людей — злобными и могущественными духами.
О принятии новой веры
Особое внимание уделил Вениаминов переходу жителей Алеутских островов и Аляски от язычества в христианство.
«Вообще все Колоши… нисколько не препятствуют своим собратьям креститься, — писал Вениаминов. — …Главный тоэн (вождь) в Стахине сказал мне торжественно, что он никому не запрещает креститься».
Иннокентий Вениаминов приводил в книге немало примеров из своей просветительской практики в Новом Свете: «Колоши смотрят на Религию или на отправление наших Религиозных обрядов с уважением. Так, например, в бытность мою в Стахине, в первый раз от учреждения там нашего Редута, мне нужно было отправить Литургию, о чем я заблаговременно известил Колош, живущих подле Редута. И, так как там нет часовни, то место для священнодействия избрано было вне крепости… не только взрослые, но даже и дети отнюдь не шумели и не делали ничего неблагопристойного во все время службы, которая продолжалась более часа».
Вениаминов опасался, что во время службы некоторые туземцы возмутятся, когда увидят, как их крещеные соплеменники причащаются вместе с русскими. Но обошлось без проблем.
Он отмечал, что колоши охотно слушают его рассказы о христианской религии. Но при этом Вениаминов сообщал и о трудностях в период отхода от язычества народов Северной Америки: «…при совершенном и всеобщем убеждении Колош в необходимости просвещения Религиею Христианскою, они не скоро согласятся принять ее… поскольку думают, что с принятием Христианства они сделаются под таким же влиянием и властию Русских, как и Алеуты, которых они считают не иначе как калгами (рабами) или невольными служителями Русских…».
Вениаминов понимал, что для просвещения местных жителей необходимы книги на их языке: «…прежде надобно образовать или найти учителя, знающего Колошский язык, после того составить грамоту их языка, перевести на их язык что-нибудь из священных Книг и потом вызывать желающих учиться».
