Олесь Бузина - Утешение историей
«Форд ненавидит Уолл-стрит, — писали Ильф и Петров в «Одноэтажной Америке». — Он великолепно понимает, что достаточно дать Моргану одну акцию, чтобы он прибрал к рукам все остальные. Фордовское предприятие — единственное в Штатах, которое не зависит от банков».
Не зависеть от Уолл-стрит Форду помогала еще и полная раскомплексованность. Считая, что деньги не пахнут, он одновременно сотрудничал с СССР и нацистской Германией (его портрет висел в мюнхенской резиденции Гитлера — фюрер восхищался Фордом), а заодно выпустил гигантским тиражом «Протоколы сионских мудрецов», обвиняя во всех экономических проблемах «мировое еврейство». Смешно, но один из советских собеседников Форда, Илья Ильф, тоже был евреем.
Правда, перед евреями его все-таки заставили извиниться — под давлением видных политиков и общественных деятелей Форд направил в 1927 году в прессу специальное заявление со словами: «Я отрекаюсь от обидных обвинений в их адрес, поскольку в действиях моих была ложь, а также даю полную гарантию, что отныне они могут ждать от меня только проявлений дружбы и доброй воли». Но заводы Форда во Франции еще будут производить для нацистской Германии грузовики и авиационные моторы!
Зима, холода. Вряд ли эта недвижимость найдет новых хозяев.
Милый домик. Сожгли местные на Хэллоуин.
Еще одним слагаемым детройтского фордовского чуда был конвейер, который он впервые применил для сборки автомобилей, и ставка на низкоквалифицированного рабочего с отверткой без всякого образования. Эта особенность системы Генри Форда не укрылась от наблюдательных Ильфа и Петрова: «Труд расчленен так, что люди конвейера ничего не умеют, у них нет профессии… Фордовский рабочий получает хорошую заработную плату, но он не представляет собой технической ценности. Его в любую минуту могут выставить и взять другого. И этот другой в двадцать две минуты научится делать автомобиль. Работа у Форда дает заработок, но не повышает квалификации и не обеспечивает будущего. Из-за этого американцы стараются не идти к Форду, а если идут, то мастерами, служащими. У Форда работают мексиканцы, поляки, чехи, итальянцы, негры».
Генри Форд — простой ирландский эмигрант, а по совместительству — коммерческий и технический гений, поддерживал порядок на своих заводах с помощью собственной полиции. Держать скопище мексиканцев и чернокожих в узде иначе было невозможно. Главным полицейским у Форда служил, по словам Ильфа и Петрова, бывший начальник полиции Детройта, а помогал ему Джо Луис — знаменитый боксер: «При помощи этих деятельных джентльменов в Дирборне царит полный мир. Профсоюзных организаций здесь не существует. Они загнаны в подполье».
Однако ничто не вечно под луной. Великий Генри Форд Первый умер в 1947 году на 84-м году жизни. А его наследники проявили мягкость и либерализм. Разноплеменная орда детройтских рабочих, окрасившаяся в черный цвет анархизма, вскоре вышла из-под контроля. Ровно через двадцать лет после смерти основателя автомобильной столицы США в городе вспыхнула настоящая революция с уличными боями и десятками убитых.
Сгоревший семейный очаг. Для Детройта — норма.
Вы, наверняка, слыхали, читатель, о восстании на броненосце «Потемкин» и боях за Красную Пресню в 1905-м. В годы Перестройки любили рассказывать нам и о расстреле Хрущевым Демонстрации рабочих в Новочеркасске в 1962 году. Так вот, все эти события меркнут по разгулу человеческой стихии перед кровавой вакханалией в Детройте в 1967-м, в разгар войны во Вьетнаме. Для усмирения этого бунта президенту Линдону Джонсону — великому матерщиннику, называвшему американских «мисс» и «миссис» не иначе, как «коровами», — пришлось вводить в Детройт не только национальную гвардию, но и регулярные войска с танками. А ведь их так не хватало в борьбе с вездесущими «комми» в далеких джунглях Юго-Восточной Азии!
Официально эти события называются в США «волнениями на 12-й улице». Скромненько так. Политкорректно. Чтобы не вводить школьников в соблазн и не наталкивать на лишние вопросы. Мол, где-то там на одной улице «волновались». Так у нас в Америке постоянно «волнуются». У нас же «свободная» страна. Но я бы назвал эту вакханалию Детройтским погромом, который действительно начался в баре на 12-й улице, но охватил весь город и не утихал ЦЕЛУЮ НЕДЕЛЮ!
Тогда в бар с очаровательным названием «Слепые свиньи» ранним воскресным утром пожаловал рейд белых полицейских. Чернокожие парни возмутились, что «копы» мешают им «отдыхать». В общем, Детройт в огне, 47 трупов, 467 раненых, 7200 арестованных (не многовато ли для одной улицы?) и больше 2000 сгоревших дотла домов. Таким вот свинством закончился великий фордовский эксперимент по привлечению малоквалифицированной рабочей силы с юга, которая дала в северном детройтском климате изумительный приплод!
1967 г. Во время расовых беспорядков бойня на улицах продолжалась неделю. Теперь 82 % населения — черные.
Что любопытно, перед этим федеральное правительство годами привлекало в Детройт гигантские деньги на социалку и предоставляло чернокожим рабочим как обездоленному элементу дешевую квартплощадь. Не оценили! Только спровоцировали массовый исход белого населения из центра в пригороды.
По следам этих событий писатель Артур Хейли, испекавший бестселлеры, как чизбургеры, настрочил в 1971 году роман «Колеса». Не о наркотиках, как кто-то подумал, а о проблемах американской автомобильной промышленности. Есть в нем, естественно, умный директор компании, менеджер старой закалки, несколько отстающий от требований времени, дизайнер нового поколения, время опережающий, бедный худенький негр, которого нужно жалеть, красивая умная негритянка-учительница, с которой спит один из главных белых героев (пальчики оближешь, такая аппетитная!) и хеппи-энд, как во всех американских романах, кроме «Мартина Идена».
Роман, где в постели торжествовала расовая дружба, имел большой успех и даже был переведен в СССР. Но американскому автопрому это уже не помогло. Ровно через два года после выхода «Колес» грянул знаменитый нефтяной кризис. Где-то на далеком Ближнем Востоке вспыхнула очередная арабо-израильская война — Октябрьская, более известная как «война Судного дня». Если бы Генри Форд Первый до этого дня дожил, то он сказал бы, что во всем виноваты… арабы.
1967 г. Американская армия усмиряет Детройт.
Именно эти милые люди в бурнусах заявили после начала конфликта, что не станут продавать нефть странам, поддержавшим Израиль против Сирии и Египта, — и в первую очередь Самонадеянным, то есть, простите, Соединенным Штатам Америки. ОПЭК взвинтила цены. Баррель нефти в момент прыгнул сразу в четыре(!) раза — с 3 до 12 долларов. Преемник Джонсона, президент Никсон, призвал американцев кататься на машинках пореже и больше гулять пешком, что полезно для сердца, а автомобильные компании в Детройте стали массово снимать с конвейера прожорливые модели старого образца и останавливать производство. Японская малолитражка, над качеством которой снисходительно посмеивались герои «Колес», внезапно вытеснила их гордую продукцию с американского же рынка, как крыса динозавров.
С тех славных деньков в муторные 1970-е и началось медленное угасание Детройта. Уличный ветер понес мусор, снося иногда и крыши, «древнеримские» развалины приятно украсили городской пейзаж, а банды чернокожих любителей дешевых наркотиков вплотную окружили центр, благо, родителей их селили благодаря все тем же социальным программам, как можно ближе к историческим районам, с которых Детройт когда-то начинался. По-видимому, в надежде на скорейшее окультуривание.
Поджечь пустующий дом на Хэллоуин для этих душевных парней — красивый афроамериканский обычай, а дать по куполу зазевавшемуся прохожему — повседневный рыцарский подвиг. «Ржавый пояс США» — такое красивое название придумали публицисты для пришедших в упадок индустриальных гигантов в районе Великих озер. На этом винтажном ремне Детройт воистину — самая ржавая бляха. Светящаяся издали огнями небоскребов, а вблизи приводящая путешественника в восторг бесценным мусором свалки.
Американцы порой спрашивают себя, есть ли у Детройта будущее? А ведь вопрос нужно ставить иначе: что, если сегодняшний Детройт — это и есть будущее Америки?
19 января 2013 г.
Америка, которую все обижают
Американская мечта — явиться в гости с пистолетом и с порога пальнуть по хозяину!
