Юрий Галенович - Россия и Китай в XX веке: граница
Китайская сторона также внесла проект «Краткой записи решений на переговорах», датированный 16 марта 1964 г. В этом документе китайская делегация предложила советской стороне вместе с ней согласиться со следующими положениями:
«Относительно принципов переговоров достигли следующей договоренности:
Граница между СССР и КНР на ее восточном и западном участках определена договорами. Обе стороны констатируют, что эти договоры являются неравноправными договорами, навязанными Китаю царской Россией. Китайская сторона, исходя из принципов пролетарского интернационализма и коренных интересов сплочения китайского и советского народов ради борьбы против врага, согласилась разрешить вопрос о границе между двумя странами на основе этих договоров. В связи с этим обе стороны согласились в соответствии с положениями вышеуказанных договоров определить прохождение всей пограничной линии между двумя странами на ее восточном и западном участках и разрешить все вопросы, существующие на обоих участках границы. Занятие одной из сторон территории другой стороны в нарушение установленной договорами пограничной линии является незаконным. И сторона, занявшая территорию другой стороны, должна безоговорочно уйти со всей этой территории».
Таким образом, китайская сторона, предъявив исторические территориальные претензии на полтора миллиона квадратных километров, объявив границу между нашими двумя странами фактически нелегитимной, не существующей на законных договорно-правовых основаниях, обвинила СССР в том, что он, кроме упомянутых полутора миллионов квадратных километров, якобы присвоил себе за годы советской власти еще какие-то другие китайские земли. Пекин также стал рисовать СССР в качестве военного врага Китая, готового вторгнуться на китайскую территорию, захватить Пекин и Гуанчжоу. Линия на военное противостояние, на обоснование практически любых действий по отношению к СССР, в том числе и применение оружия в целях возвращения тех или иных земель, объявленных незаконно отторгнутыми, стала совершенно очевидной.
И в то же время вопрос о том, почему китайская сторона пошла тогда на эти консультации, стал проясняться. Конечно, Мао Цзэдун хотел утвердить в качестве официальной линию на военное противостояние с СССР. Это было ему необходимо и в его внутриполитических (он начинал готовить тогда «культурную революцию» в КНР), и в его внешнеполитических расчетах (в том числе и в связи с планами изменить характер отношений Пекина и Вашингтона). В то же время оказывалось, что появлялись пусть небольшие, но возможности хоть как-то привести в более или менее стабильное устойчивое положение ситуацию на советско-китайской границе, чреватую непрерывными конфликтами. За плотной завесой ошеломляющих обвинений в адрес СССР кто-то с китайской стороны делал очень тонкие ходы, которые могли привести к решению, по сути дела, весьма важных конкретных вопросов в двусторонних отношениях. Не случайным представляется поэтому и предложение обменяться картами с нанесенной на них линией государственной границы между СССР и КНР. Такого обмена не было до тех пор на протяжении всего XX в. Сам тот факт, что стороны обменивались картами, подводил основания под практическое решение вопроса о прохождении линии границ.
Карты могли стать если не юридическим, то практическим основанием для согласования вопроса о прохождении линии границы. Более того, это был и перевод вопроса в плоскость разговора именно об этой линии границы. Иначе говоря, возникала возможность выходить из тупика на переговорах: вести дискуссию не только об исторической справедливости или несправедливости, о характере договоров о границе, но и выделить вопрос о современной границе, о ее состоянии и прохождении. Мало того, китайская делегация, как это стало ощущаться, вела дело к тому, чтобы совместными усилиями определить конкретное прохождение линии государственной границы между СССР и КНР на всем ее протяжении и по западному, и по восточному участкам.
Оба эти предложения (об обмене географическими картами с нанесенной на них линией границы и об определении линии прохождения границы) были важными и вполне разумными и с точки зрения советской стороны. Так в переговорах наметились два уровня: иррациональный уровень обвинений в адрес СССР и вполне рациональное стремление решить определенные вопросы практического характера.
27 марта 1964 г. состоялось четвертое пленарное заседание. На нем стороны в принципе договорились обменяться картами с обозначением прохождения линии государственной границы между СССР и КНР. Выступая на этом заседании, глава китайской делегации Цзэн Юнцюань, в частности, подчеркивал: «Ленин говорил: «Если бы завтра Марокко объявило войну Франции, Индия — Англии, Персия или Китай — России и т. п., это были бы «справедливые», «оборонительные» войны, независимо от того, кто первым напал, и всякий социалист сочувствовал бы победе угнетаемых, зависимых, неполноправных государств против угнетательских, рабовладельческих, грабительских «великих держав».
Затем Цзэн Юнцюань заметил:
«Ленин в 1922 г. действительно сказал, что «Владивосток… — город нашенский». Однако Ленин имел в виду Владивосток 1922 года… Вы должны были осуществить заветы Ленина об аннулировании неравноправных договоров и отказаться от всей территории, отторгнутой царской Россией у Китая.
…Вы не удовлетворились тем, что присвоили китайскую территорию площадью в один миллион пятьсот сорок тысяч квадратных километров; вы пытаетесь захватить еще несколько десятков тысяч квадратных километров китайской территории. Вы считаете, что все это не является территориальными претензиями».
Как видно, Пекин начал говорить, как бы рассуждая абстрактно, так сказать, с принципиальных марксистско-ленинско-маоцзэду-новских позиций, что гипотетическая война КНР против СССР, вне зависимости от того, кто первый нападет (что подразумевало право КНР начать по своему усмотрению в любой момент войну против СССР!), будет «справедливой» войной; причем всякий социалист, т. е. всякий член КПСС, да и всякий подлинный трудящийся в нашей стране, должен сочувствовать (и, вероятно, содействовать, помогать?) военной победе КНР над СССР, с сочувствием относиться к действиям «народной освободительной армии Китая» на советской территории против Советской Армии. Так «война против СССР» становилась неизменной и главной темой выступлений представителей Пекина на переговорах.
Глава китайской делегации снова повторял свой тезис о том, что наиболее правильным и справедливым решением советской стороны было бы аннулирование русско-китайских договоров о границе, т. е. лишение существовавшей границы между двумя государствами всякой юридической основы, и отказ в пользу КНР от полутора миллионов квадратных километров территории России (СССР). Наконец, был четко сформулирован тезис о том, что уже в советское время советское государство, СССР, захватил у Китая десятки тысяч квадратных километров китайских земель, т. е. увеличил свой «долг» Китаю. Выдвижение всех этих положений и требований свидетельствовало о том, что на этих переговорах Мао Цзэдун и его сторонники «отводили душу», высказывали многие свои заветные мысли, формируя, углубляя и обостряя военную конфронтацию в отношениях КНР и СССР.
Прошел почти месяц, и 18 апреля 1964 г. на пятом пленарном заседании делегации обменялись картами. Это был не только позитивный шаг в ходе переговоров, но и очень важный акт, способствовавший относительной стабилизации как ситуации на границе, так и двусторонних межгосударственных отношений в целом.
Дипломатические схватки тем временем продолжались. Комментируя позицию советской делегации, Цзэн Юнцюань на этом заседании, в частности, говорил, что та «фактически охраняемая линия» границы, о которой шла речь в выступлении главы советской делегации, «это линия вооруженного захвата». Таким образом, в принципиальном плане китайская сторона подчеркивала, что она не согласна признавать существовавшую в то время линию границы в качестве юридически обоснованной государственной границы между обеими странами.
Через несколько дней, 29 апреля 1964 г., на заседании рабочей группы представителей обеих сторон заместитель главы делегации правительства КНР Юй Чжань говорил: «В Айгуньском договоре предусматривается, что восточнее реки Хэйлунцзян (реки Амур. — Ю.Г.) имеются 64 селения, где проживали китайские жители, и договором им предоставлено право на вечное проживание в этом районе и на управление этими селениями». Далее, давая разъяснения условным обозначениям на представленных китайской делегацией картах с обозначением прохождения линии границы, Юй Чжань говорил, имея в виду район на территории СССР, обозначенный красными точками в виде анклава или «острова» посередине советской территории: «Красные точки» — «эта черта является пределами этих 64 селений… Мы считаем, что следует подтвердить это право китайской стороны».
