Вторая поправка. Культ оружия в США - Марат Владиславович Нигматулин
В целом нулевые и начало 2010-х годов прошли для российских левых бодро, но бесперспективно и безрезультатно. Ситуация начинает меняться в районе 2013–2014 годов, когда в стране появляется сразу несколько новых факторов левой политики.
Во-первых, присоединение Крыма и события на Донбассе раскалывают российских левых. Поскольку многие из них решают участвовать в событиях непосредственно (и в основном на стороне национально-освободительного движения Донбасса), начинается быстрое накопление российскими левыми боевого опыта, в том числе опыта партизанских военных действий специальных военных операций. Особенно это проявилось в кейсе с т. н. «Украинской Красной Армией», батальоном «Призрак», различными коммунистическими формированиями в Донбассе, а затем и в истории «Уфимского дела», многие фигуранты которого — по версии следствия замыслившие поднять вооружённые восстание против правительства — были ветеранами донецкого освободительного движения и участниками боевых действий.
Во-вторых, усиление антимитинговой борьбы правительства привело к тому, что левые постепенно исчезали с улиц, переходя от митингов, массовых беспорядков, шествий и «прыжков» на оппонентов к более интеллектуальным видам деятельности.
В-третьих, последнему способствовали и поражения 2011–2012 года, подтолкнувшие многих искать выход за пределами существовавших до этого идеологем.
Наконец, в-четвёртых, с 2013–2014 года начинается всё большее распространение современного феминизма в России. Так, по некоторым оценкам число подписчиц и подписчиков феминистских пабликов в соцсетях с 2012 по 2022 годы выросло более чем в сто раз.
Если в 2013 году левый публицист Илья Полонский обоснованно называл русский феминизм маргинальным явлением, в 2022 году такое определение его покажется однозначно абсурдным.
В свою очередь нарастание феминистского и околофеминистского активизма произошло по целому ряду причин, среди которых и рост патриархальных устремлений наших властей, и вступление во взрослую жизнь нового поколения молодых девушек и молодых людей, рождённых на рубеже тысячелетий, — так называемых «зумеров», и даже увеличение выпуска переводной западной и отечественной литературы по психологии и психотерапии, рост популярности её у населения (в первую очередь у молодёжи).
Всё это породило современное российское левое движение со всеми свойственными ему противоречиями.
Предметом отдельной дискуссии является вопрос, куда это движение придёт после событий 2022 года.
Женское движение, до того маргинализованное даже на Западе, а на постсоветском пространстве и вовсе почти неизвестное, — внезапно вырвалось на политическую арену и очень быстро превратилось в одну из самых могущественных политических сил.
То, что на Западе когда-то презрительно называли SJW (social justice warriors) стало не просто частью мейнстрима, но определяющей его частью.
Любой режиссёр, хоть на Западе, хоть в России сейчас желает снять свой феминистский фильм. Даже у нас уже вышли такие кинопроекты как «Ника» или «Обоюдное согласие» (притом вышли не как артхаус, снятый на коленке, а именно как магистральное дорогое кино, спонсируемое государством). В такие ультрадорогие западные проекты, как «Кольца власти» или «Дом дракона» авторы готовы вставлять женские линии даже вопреки всем гневным окрикам правых фанатов-мужчин. Выходят и чисто пропагандистские, в духе «Александра Невского» и «Кольберга» феминистские деколонизационные картины, типа «Женщины-короля».
Ещё году эдак в 2005 или 2007 в каком-нибудь московском салоне богатая дама, читающая глянцевые журналы, могла небрежно бросить своей подружке: «Феминистки — это просто глупые женщины, которые не умеют находить общий язык с мужчинами».
Сейчас это уже невозможно. Теперь и бедные, и богатые дамы все либо уже стали феминистками, либо как минимум с последними не спорят, либо наоборот, всю свою жизнь вынуждены посвящать борьбе с феминизмом.
Иными словами, в области того, что называется Kulturkampf — феминистки за последнее десятилетие добились колоссального успеха.
Однако совсем не всё так радужно, как хотелось бы видеть некоторым современным авторам, упивающимся духом «новых шестидесятых».
В конце концов, нельзя забывать, что «молодёжная революция» того времени захлебнулась. За негде последовала невиданная доселе политическая реакция, «неолиберальной наступление», начавшееся путчем в Чили, приходом к власти Пиночета в Чили, а потом Тэтчер и Рейгана в Британии и США.
При всём грандиозном уважении к революционерам и революционеркам прошлого, нам хотелось бы избежать их ошибок в грядущем.
Наша страна во многом может гордиться своей ролью в достижениях на ниве борьбы за права женщин последнего времени.
Вопреки дискриминационным законам и консервативной пропаганде, у нас сформировалось мощное феминистское движение, вполне сопоставимое по своим возможностям и численности с американским.
При этом российский феминизм развивался в агрессивной, токсичной, бедной, озлобленной, аномичной и атомизированной, крайне маскулинной (притом в значительной степени искусственно маскулинной) среде, а потому как явление оказался с одной стороны гораздо более радикальным, чем феминизм западный, а с другой — подверженным всем тем порокам, каким было подвержено общество, его породившее.
Во многом важной проблемой российского феминизма стала неграмотность большинства российских активисток, их незнание иностранного опыта и недостаточное знакомство с иностранной литературой.
Во многом эта проблема была вызвана тотальным разрушением образования и науки в России после неолиберальных реформ 1990-х годов.
В Советском Союзе, несмотря на общую идеологизированность книгоиздания, иностранная научная литература переводилась и издавалась централизованно. Она была доступна рядовому читателю. Те труды иностранных авторов, которые не переводились, — имелись не только в центральных, но и в областных библиотеках. Научная литература на иностранных языках закупалась в большом количестве, а доступ к ней лишь в некоторых случаях ограничивался через систему спецхранов. Доступ в сами спецхраны предоставлялся без особых затруднений, а хранилось там много интереснейшей литературы, среди которой была и переведённая с иностранных языков и распространяемая малыми тиражами по библиотекам и отдельным научным сотрудникам.
После гибели СССР наступил упадок библиотечной системы, разрушалось книгоиздание, у издательств оставалось всё меньше денег на переводы иностранной литературы, умирала школа советских переводчиков. Качество самих переводов стремительно падало.
В конечном итоге мы пришли к ситуации, когда лишь некоторые крупные коммерческие издательства (например, «Бомбора») могут позволить себе издавать хорошо переведённую иностранную литературу. При этом речь идёт в основном о литературе по бизнесу и личностному росту, ориентированной на состоятельных жителей крупных городов.
Научная, философская литература стала гораздо реже переводиться и издаваться (исключая классику или переводы отдельных популярных авторов, вроде Славоя Жижека).
Вкупе с упадком преподавания иностранных языков в стране и постепенной деградацией советского образа жизни — это дало колоссальные негативные изменения.
Вынужденные с ранних лет тяжело работать и зарабатывать, задавленные не только патриархатом, но и капитализмом, отравляемые с детства самой реакционной пропагандой, — девушки из России вынуждены были строить своё движение в предельно некомфортной среде.
Если в Советском Союзе человек в известной степени был
