Навальный. Человек, который украл лес. История блогера и политика - Станислав Олегович Бышок
«К сожалению, те копии протоколов, которые у нас есть от партий, это вершина айсберга, — сказал исполнительный директор ассоциации «Голос» Григорий Мельконьянц. — Мы их получили в основном от «Яблока». Остальные партии не давали нам копии протоколов своих наблюдателей. Так что если «потрясти» политические партии, то картина будет другая. В целом же избирательные участки можно разделить на три группы по степени честности проведения выборов: 1) где всё было честно; 2) где фальсификации проходили днем во время голосования, с помощью «каруселей», открепительных и т. д. — здесь на выходе получается «чистый» протокол, который не надо переписывать; 3) участки, где голосование, подсчёт голосов и составление протокола проходили нормально, а затем протокол был переписан. То есть, те 10 % переписанных протоколов — это данные без учёта других нарушений»[57].
В конце декабря 2012 года в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences появилась статья ученых из РЭШ Рубена Ениколопова, Василия Коровкина, Марии Петровой и Константина Сонина и Алексея Захарова из Высшей школы экономики[58], в которой они обратились к теме фальсификаций на выборах в Государственную думу в декабре 2011 года в Москве.
Исследователям удалось поставить масштабный эксперимент, позволивший обнаружить два замечательных эффекта. Первый: результаты выборов на участках с наблюдателями и без таковых заметно различались. Второй: это различие было не в пользу «Единой России» — ученым удалось даже оценить примерный масштаб фальсификаций в Москве, который составил как минимум 10,8 процента.
По словам проректора РЭШ Константина Сонина, история анализа российской фальсификации для него лично началась в 2007 году. Тогда он прочитал в блоге электорального географа Александра Киреева[59], что фальсификации были, но они не превышают одного-двух процентов. И я тогда же, на следующий день после декабрьских выборов, Сонин написал у себя в ЖЖ пост про сравнение двух московских участков — в одном был изгнан наблюдатель, а в другом — нет. Он посмотрел, как эти участки голосовали в 2003 году. Это было не так просто сделать, потому что участки переименовали и нужно было проделать работу по изучению, какие дома к какому участку относились. И стало видно, что результаты на этих участках были одинаковыми в 2003 году, а в 2007-м «Единая Россия» на одном из них получила чуть ли не вдвое больше голосов, чем в 2003-м.
«Я тогда написал, что не понимаю, почему все считают, что фальсификации маленькие. Конечно, один пример — всего два участка, две временные точки и две географические — не дает права оценивать размер фальсификации по стране. Но это, как мне казалось, должно поколебать веру в тезис, что, мол, все и так за «Единую Россию», какая разница, как считать голоса, — рассказал Сонин в интервью Ленте. ру[60]. — Вот я написал тот пост, а потом оказалось, что у него было совсем неожиданное последствие: его прочитал Сергей Шпилькин, и с этого началось его занятие электоральной математикой. Он потом сделал гораздо больше, чем мы все (авторы оригинальной работы), для анализа данных по российским выборам».
Мировая политологическая наука начиналась с изучения тех стран, которые сейчас принято называть развитыми демократическими странами. Поэтому, если смотреть на политологическую науку как на науку, она очень долгие годы была наукой, изучающей исключительно демократию. Все в ней было предназначено для демократии, и, соответственно, электоральные фальсификации изучались не как какой-то специальный феномен, а как патология. О них рассуждали в основном практики — скажем, американский сенатор выигрывал выборы с помощью какого-то воровства голосов, его оппонент подавал в суд, были судебные разбирательства — вот эта вот история и изучалась.
Например, у лауреата Пулитцеровской премии Роберто Каро есть замечательная книга, биография американского президента Линдона Джонсона. Второй том его книги целиком посвящен выборам (а это около 600 страниц), которые Линдон Джонсон выиграл с помощью небольших фальсификаций. Небольших в том смысле, что они составили какие-то десятые — сотые доли процента относительно числа проголосовавших. То есть он украл несколько тысяч голосов из нескольких миллионов. Но там исключительно «клиническая история болезни»: как люди воруют голоса, переписывают протоколы и как потом суды с этим разбираются.
Но так было до недавнего времени. Примерно 15–20 лет назад политологи стали больше интересоваться тем, что происходит в менее развитых странах. И, конечно же, появились работы про смысл электоральных фальсификаций, их оценку. Автора анализа фальсификаций выборов, в частности, ссылаются только на работы по оценке, но упоминают и те работы, которые говорят про смысл, потому что иногда это загадочная вещь.
В современной политологии так или иначе применяются математические методы. Фальсификации — это всегда динамическая вещь, потому что каждый следующий фальсификатор, конечно, статей не читает, но пытается каким-то образом использовать ошибки предыдущих. Это было наглядно видно в Москве на президентских выборах в марте 2012 года. Там методы фальсификаций были отличными от декабрьских. В марте, например, людей регистрировали как работников производств на непрерывном цикле и т. д. Такого в декабре не было — то есть предыдущий опыт был учтен. Но анализ позволяет узнать, что в стране происходило на самом деле.
Методология исследования была чрезвычайно проста. Чтобы сравнение имело смысл, распределение наблюдателей должно было быть случайным. Соавтор исследования, Рубен Ениколопов (профессор РЭШ, сейчас работает в Институте перспективных исследований в Принстоне) несколько лет в Москве всех пытался убедить проводить эти случайные эксперименты, то есть разбрасывать наблюдателей случайно. Была группа людей от «Гражданина наблюдателя». Они распределили своих наблюдателей 4 декабря на 3164 участках случайным образом. В общей сложности в выборке было 156 участков.
Это дало возможность сравнить два типа участков: участки, на которых наблюдатели были, и участки, на которых их не было. Их и сравнивали по среднему значению проголосовавших за ту или иную партию. Благодаря этому удалось оценить размеры фальсификаций за «Единую Россию».
Итак, у ученых был материал для сравнения. Конечно, возник вопрос: что тут публиковать, ведь эти результаты уже были оглашены «Гражданином наблюдателем» 6 или 7 декабря, и тогда же была колонка Алексея Захарова на Slon.ru. Но научный вклад статьи оказался в том, что исследователи аккуратно все записали, аккуратно объяснили, что было проделано, а кроме того, выполнили некоторые проверки устойчивости. Проверка на устойчивость — это, грубо говоря, когда ученые предполагают другие (отличные от собственных) возможные объяснения того или иного явления и придумывают, с помощью какого теста эти альтернативные объяснения можно опровергнуть.
«Какую проверку мы проводили здесь? Я
