Ги Меттан - Запад – Россия: тысячелетняя война. История русофобии от Карла Великого до украинского кризиса
С 500 по 1200 годы жизнь кипела именно в Константинополе. В нем велись самые оживленные интеллектуальные споры, усердно трудились ученые и богословы, процветали искусства. В это время Рим, Ахен, Париж и Лондон являли собой жалкое зрелище или были всего лишь небольшими городишками с крытыми соломой хижинами и немощеными дорогами. В военном отношении Византия несколько сдала свои позиции, но ее великолепные лучники и искуснейшие дипломаты, способные без труда посеять раздоры среди противников[117], всегда пользовались уважением других государств по отношению к этой сначала великой, а впоследствии региональной державе.
В религиозном плане ключевая роль Константинополя часто становилась причиной конфликта интересов между византийским патриархом и римским епископом. Изначально Вселенская церковь признавала власть папы, но лишь как primus inter pares, первого среди равных, как определил его место святой Петр. Папа был не вправе принимать решения единолично. Он мог лишь созывать церковные соборы и председательствовать на них. С точки зрения организации церковь состояла из патриархатов, возглавляемых пятью равными в правах патриархами – иерусалимским, атиохийским, александрийским, константинопольским и римским. До начала патриаршего служения символ веры каждого из патриархов подлежал утверждению остальными.
Все важные решения должны были приниматься консенсусом на вселенских соборах, на которых присутствовали представители всех составляющих единой христианской церкви. Такой механизм принятия решений можно назвать вполне демократическим, и восточные патриархи, в частности византийский, им очень дорожили.
Именно так, в соответствии с общепринятой процедурой и действовавшим на тот момент каноническим правом, Второй Вселенский собор утвердил в 381 году «Символ веры» (credo). Изначально «Символ веры» торжественно читали в Страстную пятницу люди, которые готовились принять крещение. В версии, утвержденной Собором и признанной всеми христианскими иерархами, указано, что Святой Дух исходит от Бога Отца, без упоминания Сына. Однако в некоторых версиях утверждалось, что Святой Дух исходит от Отца и Сына (по-латыни – Filioque, филиокве). С точки зрения религии это было вполне допустимо. Слова «и сына» добавлялись по желанию и соответствовали догматам.
С VI века чтение «Символа веры» становится неотъемлемой частью литургии и распространяется на Западе, в особенности в Испании, по требованию императора Юстиниана, усматривавшего в нем способ укрепить свое влияние в этой отдаленной части империи[118]. В 589 году Толедский церковный собор, созванный по инициативе короля вестготов Реккареда, постановил, что отныне «Символ веры» следует петь во время богослужения, под страхом предания анафеме упоминая, что Святой Дух исходит от Бога Отца и Сына. По-видимому, король вестготов хотел тем самым подчеркнуть свою верность римской вере и неприятие арианства (доктрины, согласно которой Христос не равен в своей божественности Богу Отцу). Версия, содержащая филиокве, постепенно распространилась среди германских народов. В то время это не вызывало никаких возражений, и каждый мог свободно включать его в текст «Символа веры» или не включать.
Спор из-за филиокве, затеянный Карлом Великим
Ситуация осложнилась в VIII веке, когда в результате победы Карла Мартелла над арабами в 732 году государство Каролингов стало самым могущественным в Западной Европе. Главной целью каролингских королей – сначала Пипина Короткого, а затем Карла Великого – стало возрождение Западной Римской империи как средство укрепления власти над завоеванными территориями. Они решили упрочить свое пока еще шаткое положение с помощью «мягкой силы», навязав во всех частях новой империи реформу богослужения, григорианское пение, а также «Символ веры», содержащий филиокве.
Современная Европа многим обязана этим гениальным правителям из династии Каролингов. Стремясь заложить надежный фундамент своей власти в форме различных институтов и обосновать ее юридически (с помощью знаменитых капитуляриев Каролингов), они сумели подчинить своим целям и богословие. Благодаря им церковные таинства и обновленная литургия стали своего рода общим языком, идеологическим связующим звеном, объединившим завоеванные народы под знаменем нового императора.
Для реализации своих планов Карл Великий нанял первоклассного помощника, отличавшегося эрудицией и широтой взглядов, гениального пропагандиста – английского монаха Алкуина. Говоря современным языком, Алкуин выполнял обязанности министра внутренних дел, образования и массовых коммуникаций. Методом кнута и пряника, опираясь на германские народы империи – франков, готов, саксов, вестготов, – Алкуин сумел убедить колеблющихся епископов утвердить новый «Символ веры», невзирая на возражения папы и латинских епископов. Последние по-прежнему придерживались старой речитативной версии без филиокве, принятой в Византии и Восточной церкви.
Западным мыслителям нравится представлять Карла Великого как умудренного сединами императора, доброго старика, придумавшего школу. На самом деле он был самодержцем, просвещенным, но авторитарным, своего рода Сталиным, которому удавалось совершенно все. Карл Великий дотошно следил не только за людьми, но и за их умами. Он даже лично писал епископу Амаларию, чтобы «узнать о наставлениях, которые давались священникам по поводу проведения обряда крещения, и получить отчет о принятом в церквях порядке богослужения»[119].
Что касается сферы образования, Алкуин осуществил реформу школы и скрипториев – мастерских, где переписывались старинные книги. Он создал учебники по всем предметам:
«Займите места свои вы, чье дело – переписывать Закон Божий и священные свидетельства мудрости Отцов. Опасайтесь замарать эти великие речи вольностью; следите, чтобы уставшая рука ваша не допустила ошибки. Разыскивайте богоугодные тексты старательно, чтобы перо ваше в быстром своем полете истиной ведомо было»[120].
Но самым знаменательным событием правления Карла Великого, которое изменило историю Запада, стала его коронация императором на Рождество 800 года. Коронации предшествовал ожесточенный торг с папой. Несколькими годами ранее Карлу уже удалось получить титул защитника Церкви от папы Адриана V. В то время у понтификов были натянутые отношения с местным населением и церковнослужителями. Ситуацию усугубил захват севера Италии лангобардами.
Карл Великий протянул руку помощи папе Льву III в 799 году, когда представители римской знати «напали на него, осыпали ударами, стащили с мула и стянули папское облачение»[121]. Король франков помог папе вернуть престол в обмен на императорскую корону, которую Карл получил на Рождество 800 года. Чтобы окончательно закрепить свое влияние в религиозных кругах, он принял сан священника, что позволило ему объединить в своих руках власть земную и духовную. Тем самым он получил дополнительные преимущества в споре с папой за верховенство над Западом.
Теория «двух мечей»: власть папы и власть императора
Алкуин завуалировал истинную цель предпринятых ухищрений со свойственной ему умозрительной вкрадчивостью. Он сгладил зарождающийся конфликт, разработав теорию «двух мечей», согласно которой папа должен защищать веру, а император – латинский христианский мир. Этот «союз двух клинков», который впоследствии станет «союзом меча и кропила», позволил Церкви возродиться, а Каролингам – упрочить свою власть. Никаким историческим перипетиям не суждено было разорвать этот союз. Как справедливо отмечает Роберт Хит, римская церковь[122] укрепилась именно благодаря поддержке франков:
«Римская церковь получила статус вселенского поводыря. Утверждение универсального характера римской церкви и превосходства Рима над другими епископскими престолами само собой стало краеугольным камнем политики франков в правление короля, который самолично осуществлял функцию министра религиозных дел, чью политику определял министр иностранных дел, верховодивший ритуалом богослужения во всем королевстве, а именно Алкуин собственной персоной»[123].
Эти маневры преследовали двойную цель: с одной стороны, объединить империю вокруг новых обрядов и нового порядка богослужения, вынудив понтификов подчиниться. В то же время необходимо было свести на нет любое византийское влияние в Италии и Западной Европе. Франки начали действовать уже после Седьмого Вселенского собора в Никее в 787 году. Они настаивали, что греков нельзя воспринимать всерьез, поскольку ими правит женщина, императрица Ирина, и папе следует держать их на расстоянии.
После долгих лет теологических споров и созываемых франками синодов и соборов, на которые приглашались находившиеся у них же на службе теологи, Каролинги добились своей цели. Их созидательная инициатива привела к укреплению сотрудничества папы и императора и единению европейских христиан в ущерб единству Церкви в целом.
