Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6435 ( № 42 2013)
Закон 1975 года сыграл определённую роль. Но, обрастая поправками и исключениями, он через некоторое время стал, по мнению французской общественности, недостаточно прочным заслоном на пути агрессивного англицизма. Анализ, проведённый одной газетой, показал, что в Париже времён фашистской оккупации надписей на улицах на немецком языке было меньше, чем сейчас на английском. Особенно способствовали наступлению английского языка телевидение и радио. К президенту – социалисту Франсуа Миттерану обратились 300 известных граждан Франции с требованием остановить «всеанглийскость». В своём обращении авторы манифеста резко осудили «фанатиков всего английского, сеющих во французах сомнения относительно их языка». Итогом широчайшей дискуссии стало даже исправление Конституции. В 1992 году в неё добавили запись о том, что французский является государственным языком республики. А спустя два года, в 1994-м, появился новый закон об употреблении французского языка, названный общественностью «законом Тубона» – по имени министра культуры и франкоязычия, который предложил его проект.
Известно, что в российской Конституции, принятой в 1993 году и в немалой степени, как полагают исследователи, перекликающейся с французской, тоже было записано положение о русском языке, как о государственном. Кто-то считает это прогрессивным заимствованием. Но, мне думается, французы тогда обратились к нашим историческим корням – ведь статья 3 Основных государственных законов Российской империи гласила: «Русский язык есть язык общегосударственный и обязателен в армии, во флоте и во всех государственных и общественных установлениях». В советский период государствообразующая роль русского языка законодательно не подчёркивалась. Однако трудно было найти в огромной стране село, аул, кишлак или наслег, где взрослые и дети не говорили бы свободно по-русски. Причём, надо подчеркнуть, на правильном русском.
А что происходит сейчас?! Достаточно пройти по улицам и проспектам хотя бы центральной части Москвы, чтобы увидеть открытое неуважение и к русскому языку, и к закону, который требует его соблюдения. Например, рядом со станцией метро «Проспект Мира» высится здание торгового центра, в названии которого нет ни одной русской буквы: OLYMPIC PLAZA. В вывесках на самом здании, на магазинах и лавках внутри его сплошь и рядом иностранные слова, обозначающие торговые заведения. Подобная картина и в округе. Тут вам Boutique Chantal и World Gold, CARNABY, TJ COLLECTION, L"OCCITANE и ещё десятки похожих вывесок. А неподалёку, хорошо видимое с разных сторон, стоит недавно построенное шестиэтажное здание, над которым красуются крупные буквы: EUROPEAN MEDICAL CENTER. Интересно, разрешили бы где-нибудь в Европе над аналогичным заведением поднять надпись «РОССИЙСКИЙ МЕДИЦИНСКИЙ ЦЕНТР»? В Париже бы точно этого не позволили. На фоне такого разгула иностранных реклам надпись «Кофе Хаус» выглядит почти русским названием, а «Югославская кухня» – вообще исключением из правил.
Кстати, о заполонившем улицы словосочетании «Кофе Хаус». Чем «хаус» лучше его русского синонима «дом»? Живёте и работаете в России, пожалуйста, пишите: «Кофейный дом». Не нравится? Назовите: «Кофейня». Однако из-за отсутствия спроса за соблюдением закона английское «хаус» захватывает всё новые позиции. В рекламных роликах по телевидению и на уличных световых панно, в печатных СМИ и на щитах вдоль магистралей мы уже не встретим слова «дом», а видим сплошные «таунхаусы».
Это при том, что почти каждому иностранному слову в нашем богатом языке можно найти абсолютное подобие. В Москве, возле станции метро «Тульская», построили торговый центр «Ереван плаза». В отличие от безобразия, о котором сказано выше, здесь в названии всё написано по-русски. Но почему «плаза», если есть наше слово «площадь»?
Одним из рассадников противозаконной иностранной лексики в рекламе стали некоторые станции метро. Например, в Москве на «Киевской» стены над эскалаторами увешаны большими рекламными щитами, на которых в глаза бросается единственная надпись: TOP SHOP. Что это такое? Никаких вразумительных объяснений нет. Может, руководители метрополитена боятся потерять деньги, поступающие от таких рекламодателей? Мол, если заставить соблюдать правила, то рекламщики уйдут к другим. Но давайте взвесим, что дороже: уважение к закону или лишняя сотня тысяч рублей? Тем более что в том же московском метро можно увидеть массу реклам, соответствующих российскому законодательству.
Любой живой язык не обходится без заимствований. Учёные подсчитали, что в немецком, например, их несколько десятков тысяч, а словарный запас английского более чем на половину состоит из заимствованных слов. В русском их значительно меньше – около 10 процентов всего словарного состава, хотя и это тоже немало. За тысячелетнюю историю наш язык вбирал в себя греческие и латинские, тюркские и польские, голландские и немецкие, французские и английские слова. Вбирал, подгоняя под свои нормы и правила, делая как бы собственными. Процесс заимствований иногда растягивался надолго. Порой шёл быстро, как, например, во времена Петра Великого. Но даже в этих условиях не забывалась опасность чрезмерного увлечения иностранными словами. Тот же Пётр строго выговаривал одному из своих послов: «В реляциях твоих употребляешь ты зело многие польские и другие иностранные слова и термины, за которыми самого дела выразуметь невозможно: того ради тебе впредь реляции свои к нам писать всё российским языком, не употребляя иностранных слов и терминов».
Борьба за сохранность русского языка обрела особый размах в XIX веке. При этом она во многом объединяла даже таких идеологических противников, как западники и славянофилы. «Употреблять иностранное слово, когда есть равнозначное ему русское слово, – писал В.Г. Белинский, – значит оскорблять и здравый смысл, и здравый вкус». Ему вторил И.С. Тургенев: «Никогда не употребляйте иностранных слов. Русский язык так богат и гибок, что нам нечего брать у тех, кто беднее нас ». При этом оба разделяли идеи западников. А славянофил адмирал А.С. Шишков пытался практически очистить русский язык от иностранного балласта, предложив слова, придуманные им самим. Ведь в нашем языке есть сотни слов, авторы которых доподлинно известны: от Ломоносова до современных писателей и учёных. Слова адмирала не пошли в обиход, хотя я, например, не убеждён, что французское «галоши» лучше, чем предлагаемые Шишковым вместо них «мокроступы».
Наш язык действительно богат и гибок. Это ж русский человек придумал вместо английского «стимбот» (steam – дым, boat – лодка) понятное каждому слово «пароход». Отсюда пошло слово «паровоз» вместо французского «локомотив» и, если бы не название советско-российского спортивного клуба, кто бы сегодня знал его французский синоним. О силе и способности русского языка найти аналог любому иностранному слову свидетельствует масса примеров. Французские «аэроплан» и «геликоптер» стали у нас самолётом и вертолётом, да и само слово «иностранный» может иметь сразу несколько синонимов: иноземный, чужестранный, заграничный.
Но сегодня нам приходится не столько радоваться прошлому, сколько беспокоиться за судьбу нынешнего русского языка. Развал Советского Союза, новые геополитические реалии, небывалое расширение возможностей информационных технологий – всё это резко ослабило защитную роль общества относительно русского языка. Речь не только молодёжи, но и значительной части зрелого населения благодаря массовому воздействию телевидения, радио, а в последнее время интернету стала стремительно заполняться англо-американскими словами и терминами. Возникла реальная угроза для нашего языка.
В этих условиях парламент принял, а президент В.В. Путин подписал в 2005 году Закон «О государственном языке Российской Федерации». Многие направления государственной и общественной деятельности, где используется русский язык, обрели правовое русло. Агрессия англицизмов несколько ослабла. Но не настолько, чтобы можно было успокаиваться. Поэтому спустя два года впервые в новейшей истории Президент теперь уже в своём Послании к Федеральному Собранию озаботился проблемами русского языка. Отсюда берёт начало целый ряд крупных мероприятий, таких как Год русского языка в различных странах, масштабная пропаганда его за границей и т.д.
Однако заметных перемен пока не происходит. И основная причина, на мой взгляд, в том, что исполнительные органы власти не используют в полной мере закон против его нарушителей, среди которых главными, если не сказать, ведущими «агентами влияния» в этой сфере остаются российские СМИ, и прежде всего телевидение и радио . Это они с утра до ночи, а некоторые – круглые сутки, вбивают в сознание миллионов людей взамен известных им с детства слов чуждо звучащие, зато, как даётся понять, модные и современные. По всем каналам и радиостанциям мы слышим толерантность вместо терпимости, волонтёры вместо добровольцы, ритейл вместо розничной торговли, рафтинг вместо сплава, кастинг вместо отбора и сотни других англо-американских слов. А ведь в законе прямо записано: «Государственный язык Российской Федерации подлежит обязательному (выделено мной. – В.Ш. ) использованию» [?] «в деятельности общероссийских, региональных и муниципальных организаций телерадиовещания, редакций общероссийских, региональных и муниципальных периодических печатных изданий…»
