Николай Носов - Затерянные миры

Во дворце очень интересная акустика. Если встать в один угол зала и шепотом произнести слово, то его можно будет услышать только в противоположном углу помещения. Таким образом, можно проводить секретные переговоры, не используя мобильные телефоны. Хорошо продумана акустика и в специальной комнате для музицирования. Очень сложная конструкция свода со специальными отверстиями и дополнительными объемами для улучшения звука. Здесь для жен шаха пели слепые певцы, которые не могли смутить покой местных красавиц.

С балкона дворца любуемся другой достопримечательностью площади — мечетью Имама, которая по праву считается одной из красивейших в мусульманском мире. Это следующая цель нашей экскурсии. В мечети толпится народ, который слушает стоящего в центре муэдзина. Здесь действительно очень красиво, легкие ажурные конструкции, затейливый орнамент и какое-то ощущение простора, полета, которое только подчеркивает заунывная песнь местного акына.

Другой предмет гордости города — знаменитые парки. Они протянулись вдоль набережной реки Зарбоган. Здесь много зелени, тенистых аллей, цветов. В парках многолюдно, народ выезжает целыми семьями на пикники, сидит на траве, жарит шашлыки и пьет чай. Девушки в черных платках смеются и перекидываются волейбольным мячом.

Только палатки ставить нельзя, о чем предупреждают развешенные плакаты. Понятно, в пустыню, окружающую город, ехать отдыхать не хочется, а здесь и раскидистые деревья, создающие такой приятный тенек, и вода, и цветы, и легкая музыка. Особенно многолюдно здесь в четверг вечером и в пятницу, когда у всех иранцев выходной. Атмосфера как в московском Парке культуры и отдыха им. Горького в праздничный день. Толпы отдыхающих, народ, катающийся на лодочках по реке, красивая иллюминация. Но есть какое-то неуловимое отличие. Долго пытаюсь понять, и наконец доходит. Вечер накануне выходного, народные гуляния — и все трезвые! И ведь не мешает это людям веселиться.

Идем по центральной улице Исфахана. Огромный город с современными большими универмагами, кинотеатрами, ресторанами. Захожу в книжный и за копейки покупаю путеводитель «Лонели Планет». Жаль, что только по Ирану. В магазине есть и раздел с литературой по искусству. В большой книге о Босхе — картина с голыми грешниками, летящими в ад. На причинных местах типографским способом впечатаны белые прямоугольники. Грешников много, прямоугольники большие, так что разобрать сюжет довольно трудно. А вот «Майн Кампф» на фарси, продающаяся рядом, под ограничения цензуры не попадает.

Спускаюсь на нижний этаж. Жуликоватый продавец, с бегающими глазками, ругает политику властей, которая ведет к изоляции Ирана, и из-под полы предлагает мне запрещенную здесь американскую музыку.

— Мне этого не надо. Да и политикой я не интересуюсь, дайте мне лучше чего-нибудь народное, национальное.

Продавец мгновенно меняется и начинает хвалить иранские власти и их внешнюю политику. После чего скидывает мне на диск какую-то смесь, мало соответствующую моему списку популярной музыки, который я составил после разговора с Лейлой.

Шираз — столица поэтов

Лунным светом Шираз осиянен,

Кружит звезд мотыльковый рой.

Мне не нравится, что персияне

Держат женщин и дев под чадрой.

Из Исфахана мы отправляемся на юг, в древний Шираз, город, который был иранской столицей в XVIII веке, место, которое является сердцем персидской культуры. Этот город любили великие поэты, а поэт в Иране — больше чем поэт. Это самые почитаемые люди. В каждом доме есть Коран и томик стихов Хафиза, и никого особо не смущает прямо противоположная направленность этих текстов. Ведь Хафиз, как и остальные великие персидские поэты — Саади, Омар Хайям, Фирдоуси, писал о веселье, вине, любви, что, на мой взгляд, плохо сочетается с суровыми сурами Корана.

Хотя по иранским меркам до Шираза от Исфахана не далеко, всего 500 километров, летим на самолете. Времени у нас мало, а билеты на самолет дешевые, топливо-то у Ирана свое. Бензин на автоколонке стоит около 20 центов за литр. Вот уж кто в ВТО точно не рвется.

В аэропорту впервые встречаем группу иностранных туристов. Вадим, только что вернувшийся с Курил, пошел пообщаться. Начал без подготовки и сразу по существу.

— А Курилы мы вам не отдадим, — резко заявил он опешившему от внезапного нападения «японцу». — Ни за что не отдадим, — продолжил Вадим, не получив ответа.

«Японец» молчал и непонимающе хлопал глазами. Видя, что диалог не налаживается, Вадим решил усилить свои аргументы.

— И Хоккайдо у вас заберем. За нефть и газ заберем!

— Да забирайте, я то здесь при чем, — наконец выдавил из себя «японец».

— Вадим, отстаньте от человека, это же китаец, а не японец, — вмешалась Лейла. — Вы что, не можете японца от китайца отличить?

Вход в аэропорт для мужчин и женщин раздельный, все та же проблема физического контакта. Женщин и их вещи осматривают охранники-женщины, мужчин — мужчины. Зачем — не очень понятно, что-то я не слышал о случаях, когда бы взрывали или угоняли самолеты в Иране. После проверки встречаемся с нашими женщинами в зале ожидания. Неловко поворачиваюсь и слегка касаюсь Лейлы. Девушка вздрагивает, как будто ее ударили хлыстом. Яростный негодующий взгляд припечатывает наглеца, но, видя мои виноватые хлопающие глаза Лейла понимает, что все это произошло случайно, и успокаивается.

Наш самолет ТУ-154 своей старостью вызывает уважение. Я думал, они так долго не живут. Занимаем места и слышим объявление стюардессы:

— Во имя Бога Всемилостивого, Всемогущего начинаем наш полет.

Ладно, с божьей помощью долетим. В самолете продолжаем расспрашивать нашу переводчицу о повседневной жизни иранцев.

— А как у вас здесь с Интернетом? Я читал, что в Интернет можно зайти только в специальных кафе, где за спинами посетителей прохаживаются стражи исламской революции и заглядывают в их мониторы?

— Нет, у нас сейчас уже не так. Интернет можно иметь дома. Есть специальные фильтры, закрывающие порнографические и антиисламские сайты, но местные хакеры давно научились обходить их. Не думаю, что это хорошо, в вашем Интернете столько грязи.

В Ширазе находятся мавзолеи самых известных поэтов Персии — Хафиза и Саади. Наиболее популярен Хафиз. Если у человека проблемы и трудности, иранец не знает, что делать, он открывает книгу Хафиза и находит в ней ответы на все вопросы.

Стихи Саади выбиты на фронтоне штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке.

— Человечество — единый организм, и, если заболеет один орган — один народ, больно будет всем, — говорится в этих стихах.

В мавзолеях поэтов все время толпится народ. Воистину, сюда не зарастает народная тропа. Человек подходит к могиле, кладет руку на каменный гроб, как бы устанавливая контакт с великими предками, и читает стихи. Несмотря на то что это, по сути, кладбище, аура места очень светлая. Ажурные арки беседок, благоухание роз, залитые солнцем аллеи, порхание бабочек над прекрасными цветами, кажется, сам воздух здесь пропитан поэзией и нам не нужен переводчик, чтобы понять, что стихи, которые на фарси декламирует Лейла, — о чем-то возвышенном и прекрасном.

Кроме могил — пантеонов знаменитых поэтов, Шираз знаменит своими дворцами и парками. Причем в парках, да и на улицах, можно ставить палатку в любом месте и устраиваться на ночлег или пикник. И уж конечно, у вас не возникнет проблем, если вы просто захотите полежать на газоне.

Шахский дворец — массивное сооружение с высокими крепостными стенами, способными выдержать любую осаду. В центре — прямоугольный двор, все помещения размещаются в стенах. Тут и персидские бани, и приемный зал, и просто служебные помещения для охраны и прислуги. Обойдя по периметру внутренний двор, Ирина присела отдохнуть на ступеньки и стала изучать отснятый на видеокамеру материал. Неожиданно она заметила, что вокруг нее собралась толпа иранцев, которые с изумлением пялились на нее, а некоторые даже тайком снимали на фото. Ничего не понимая, она провела рукой по голове и с ужасом обнаружила, что ветер сорвал с ее головы хиджаб! Ирина покраснела и, быстро натягивая на голову платок, бросилась бежать от толпы.

Другая достопримечательность Шираза — мавзолей местного святого — Мирсаеда Махада, который часто называют «Зеркальной мечетью». Все стены внутри здания выложены маленькими зеркалами, создающими неповторимую игру света. Многие считают это самым красивым местом в Иране, но мне кажется, что здесь какой-то перебор — такое ощущение, что находишься внутри новогоднего шара.

Мы всей командой завалились на мужскую половину мечети, но это не вызвало протеста у паломника, молящегося с открытыми в виде книги руками. Он был так поглощен молитвой, что даже не замечал, что его фотографируют. Фотографировать мусульман во время молитвы нельзя, да и в самом этом мавзолее запрещено, но мы об этом не догадывались, если и были запрещающие надписи на фарси, то мы все рано их не понимали.