Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6364 ( № 12 2012)
У нас постоянно козыряют правами человека, гуманизацией правоохранительной системы. Но, как говаривал Лев Толстой, от кончика языка до кончика пера миллион километров. Мало ли у нас разговоров о правах человека, о праве на защиту. Вот если бы это право по-настоящему работало, если бы удавалось ломать с ним приговоры, тогда другой был бы разговор.
Сегодня три четверти людей приходят в адвокатуру зарабатывать деньги. Адвокаты превратились в бизнесменов, в стряпчих, часть из которых носят деньги по судам.
Прошлым летом пришёл я к своему коллеге в юрконсультацию, после работы мы собирались с ним поехать на природу за город. В кепке, в полуспортивной одежде, сел в коридоре как простой посетитель. И наблюдаю жуткую картину: старушка пришла на приём к молодому, лет 25-27, адвокату. Денежки свои последние гробовые принесла, десять тысяч! Спасите, говорит ему, моего внука. А он подводит её к окну и говорит: "Видишь, бабуля, мою машину?" - "Вижу, говорит, сынок". - "Так вот, бабуля, у меня только одно колесо этой машины стоит 8 тысяч"[?] Мне стыдно стало за этого адвоката.
Многие молодые адвокаты поставили работу на денежный поток. Посмотрите на любого опытного ответственного адвоката. Он обязательно готовится к процессу, читает массу литературы, ищет судебную практику в бюллетене Верховного суда и прочее. Бывают дела, где нужны специальные знания. К примеру, упал кран, пострадали люди, адвокат должен изучить и техническую литературу, и строительные нормативы, и массу другого материала. Или обвиняют хирурга, что он не так сделал операцию, человек умер, здесь уже надо копаться в медицинских источниках, встречаться со специалистами. Автотранспортные преступления - тут тоже своя специфика. Одинаковых дел не бывает, каждое имеет свои особенности. А вот молодые да ранние, к счастью далеко не все, но многие, им всё известно, всё ясно, без какой бы то ни было подготовки.
Истина и справедливость в судебной системе стали сегодня самым редким и дорогим "товаром". Ведь добываются они месяцами, годами, а порой, бывает, и десятилетиями. Нередко, увы, только после смерти человека удаётся доказать, что он был невиновен. За это порой приходится вести борьбу, вступая в конфликт с самыми влиятельными правоохранительными ведомствами, преступными группировками, подчас рискуя жизнью, репутацией, интересами семьи.
- Если к вашим словам добавить, что система правосудия у нас всё так же носит карательный уклон, картина получается совсем не радост[?]ная[?]
- Обвинительный уклон нашего правосудия заложен уже в кадровом составе судейского корпуса. Хоть он и обновился за десять последних лет на 60%, всё-таки около 22% служителей Фемиды вышли из надзорного ведомства, а 16% служили следователями. Ещё 20% служили в госструктурах юристами и выступали на стороне государства. Из адвокатов рекрутируется, как правило, менее 12% судей.
Обвинительный уклон - давняя традиция нашего правосудия, когда судьи, работники прокуратуры и следствия представляют собой единую корпорацию. Поэтому любой оправдательный приговор означает палку в колёса системы. Оправдательных приговоров у нас боятся пуще огня, даже там, где всё достаточно очевидно.
Вот свежий пример. В апреле 2011 года на одном из каналов телевидения было сообщено о трагическом случае. Группа преподавателей уважаемого университета пошла по[?]стрелять в тир. В результате одного из выстрелов пуля невообразимым образом попала в подругу стрелявшей. Никто из присутствующих не понял, в результате чего погиб человек. Не могли объяснить случившееся и работники тира. Но тем не менее дело, как и положено в этих случаях, возбудили по признакам неосторожного убийства. Через несколько дней ко мне обратились за защитой родственники обвиняемой. Мы с моим коллегой - Шовдиным Юрием Александровичем - взялись за это интересное, но очень непростое дело. Изучив его, пришли к единому мнению, что в действиях нашей подзащитной отсутствует вина. Налицо казус, т.е. случай. Казус - это такая жизненная ситуация, когда лицо не предвидело и не могло предвидеть наступление общественно опасного деяния. По нашему мнению, в этом уголовном деле отсутствовала какая-либо форма неосторожной вины.
- Подождите, Марк Соломонович, что-то мне кажется, в этом деле, скорее всего, были ещё какие-то подводные обстоятельства[?]
- Да ничего подобного, это чистый казус. Бывает и такое в жизни. Уж сколько экспертиз проведено, сколько экспериментов! Там, правда, ещё было одно действующее лицо, тренер-инструктор тира, бывший работник ФСБ, человек заслуженный, многократно награждённый, воевал в горячих точках. Соответствующие силы пытались вывести его из-под удара. Хотя его вина была очевидна: он как инструктор не выполнил свои должностные обязанности - не проинструктировал впервые пришедшую в тир нашу подзащитную - Татьяну Егорову, известного учёного-археолога. За неё вступился весь факультет, в том числе академики. Интересно, что одна половина прокурорских работников в частных беседах соглашалась с нашей правовой позицией, другая была против. Их можно понять: зачем брать ответственность на себя, лучше всё отдать на откуп суда. У прокуратуры своя "кафедра", своя философия, а главное, своя отчётность, в том числе и сколько дел направить в суд. Последняя судебно-баллистическая экспертиза Минюста РФ, назначенная судом, не исключила возможность рикошета пули от заградительных сеток, находящихся в тире. А это значит, что Егорова не предвидела и не могла предвидеть наступление смерти своей подруги. Слава богу, нашу подзащитную всё же оправдали: 28 марта 2012 года Хорошевским районным судом СЗАО г. Москвы (судья Калинина А.Н.) был вынесен оправдательный приговор по обвинению Егоровой Т.В. по ст. 109 ч. 1 УК РФ (неосторожное убийство). Но каких усилий нам это стоило, сколько здоровья унесло у нашей подзащитной и её родственников. Вот почему у нас меньше одного процента оправдательных приговоров...
- Сегодня Европейский суд по правам человека хватается за голову от потока жалоб на наше правосудие.
- Судьи там говорят: мы же не можем отменять все подряд присылаемые из России приговоры, мы просто даём вам направление в решении тех или иных судебных дел. И они правы, поскольку думают, что наши суды будут к их решениям прислушиваться, как, собственно говоря, принято в странах с давними традициями защиты прав человека. А у нас судебные ошибки повторяются и повторяются.
Приведу вам выводы доклада о состоянии российской судебной системы, подготовленного экспертами неправительственной организации "Международная комиссия юристов":
"В современной России, так же как в Советском Союзе, к судьям зачастую относятся не как к независимым арбитрам, а как к представителям интересов государства. Многие судьи не считают себя независимыми и не собираются таковыми становиться".
Адвокаты, конечно, пытаются что-то делать. Но мы противостоим огромной налаженной карательной и очень инерционной машине. Речей о её гуманизации произносится великое множество на самом высоком уровне. Да, кое-что и делается в последнее время. Но по большому счёту это так и остаётся пока "кое-что". Следователи, прокуроры, судьи предпочитают адвокатов удобных, зачем им строптивые. Куда удобнее свой "карманный" адвокат: они и нарушения следователя не заметят, нужные ходатайства не заявят, поэтому постоянно приглашаются "своими" следователями к ведению дел, а это и "дутая" востребованность, и серьёзные заработки, получаемые не по профессиональным заслугам. На этом фоне и коррупция процветает.
- Вы бы не могли рассказать пример из собственной практики?
- Несколько лет назад я был приглашён защищать интересы нескольких людей в Новосибирске. Дела разные: убийство, мошенничество. Ведомства, расследующие их, тоже разные: прокуратура и серьёзное милицейское ведомство ОРБ ГУ МВД РФ по Сибирскому федеральному округу (ныне ликвидировано). Но вскоре выяснилась одна общая тенденция: курировала эти дела, фактически навязывая своё мнение, местная ФСБ. Мне стало понятно, почему от защиты уклонились местные адвокаты. Я спросил одного из коллег: "Почему не взялись защищать?" Он ответил: "Мне здесь жить, паспорт заграничный получать, за рубеж выезжать, детей растить". Я активно ввязался в судебно-следственную "бойню". Противостояние между мною и правоохранительной системой Новосибирска растянулось на целых три года!
В моё распоряжение попала оперативная справка, из которой было видно, как выбивались показания от свидетелей, как фальсифицировались доказательства (подбрасывались наркотики, оружие и т.п.). Картина ужасная. По каждому эпизоду в отношении сотрудников надо было возбуждать уголовные дела. Обо всех этих фактах я в своих жалобах сообщал в самые высокие московские ведомства. Ходил на приёмы к руководству. В Новосибирск нагрянули комиссии. Я стал неудобным адвокатом. Меня несколько раз предупреждали, что могут быть проблемы. Вскоре так и произошло. 20 июля 2008 года сотрудники Новосибирского УФСБ в гостинице, где я остановился, у меня произвели обыск, изъяли материалы уголовных дел. В это же время минута в минуту был произведён обыск в моей московской квартире, где также были изъяты документы по уголовным делам, в том числе не имеющим отношения к Новосибирску. Изъяты два компьютера. Основание: якобы я, осуществляя защиту, разгласил гостайну. Это был надуманный повод. Главным было стремление "выбить" меня как неудобного адвоката из уголовных дел, которые стали "разваливаться".
