Коллектив авторов - Сравнительное богословие. Книга 6
Рассматривая спор между школами Хешана и Камалашила, нужно не забывать, что Тибет, был единым государством, правитель и монахи которого поддерживали сторону Камалашила в первую очередь потому, что им нужно было религиозное обоснование поддержки иерархии управления тибетским государственным толпо-«элитаризмом» (о чём мы говорили в предыдущем разделе), который во время спора в Самье только становился на основе буддизма, укоренившись лишь после «жёлтошапочной» реформы (XV век).[210] В то время как в Китае буддизм не имел поддержки государственной власти и вынужден был приспосабливаться к статусу «религии для народа». Из этого видно, что, основываясь на традиционной для Индии Махаяне, буддисты Тибета как бы «непроизвольно» воспроизвели многие принципы из забытой Тхеравады (в которой обретение «просветления» признавалось лишь за избранными); а сторонники Хешана воспроизвели принципы «религии для народа», коей и была изначально общеизвестная Махаяна, распространяющаяся за пределы Индии. Такой вот парадокс, связанный с возможностями государственной поддержки религиозной системы.
Своё начало чань-буддизм берёт в VI в, когда в Китай пришёл индийский проповедник Бодхидхарма (буквально «Закон Просветления»). Мифически считается, что основатель чань-буддизма происходил, подобно Будде, из материально имущей и знатной индусской семьи и, подобно Будде, оставил мирскую жизнь и посвятил себя распространению «истинного учения». Окончательное оформление чань-буддизма произошло на рубеже VIII–IX вв., когда количество его последователей увеличилось настолько, что потребовалось зафиксировать особые правила поведения для монахов.
Не следует забывать, что чань-буддизм зародился и развивался в рабовладельческом сословном китайском обществе, где «господствующей» была идеология «великого мудреца древности» Конфуция (551–479 гг.), который акцентировал особое внимание на пунктуальном исполнении каждым представителем сословия своих социальных обязанностей, сведённых в буквальное соблюдение около 300 крупных и 3000 мелких правил социальной этики высших и средних слоёв общества. В то же время для рабов главной религиозной основой оставался даосизм.
На китайский вид буддизма сильное влияние оказало учение Конфуция, социальной стороне которого обязаны были в некоторой степени подчиняться сторонники буддизма, которыми были в первую очередь, монахи. Видимо поэтому чань-буддийские монахи явились отступниками от некоторых первоначальных правил для монахов, зафиксированных в Виная-питаке. Также возможно, что эта первоначальная вынужденность отступничества (в «пользу» конфуцианской дисциплины) явилась причиной большей «свободы» чань-буддийского монашества: в общинах чань-буддизма монахи могли заниматься разнообразным физическим трудом, что считалось «особой разновидностью медитации, которая приучает сознание полностью включаться в работу тела, сливаться с ним».[211] С IX века чань-буддийские общины появились в соседней с Китаем Корее, а на рубеже XII–XIII вв. это направление буддизма проникло в Японию, где вскоре утвердилось.
Название чань-буддизма точно отражает его существо. Слово чань (сокращение от чаньна) есть не что иное, как транскрипция санскритского дхьяна (созерцание, медитация). Это указывает на преимущественно йогическую, психопрактическую ориентацию данного направления буддизма. Другое, малоизвестное, название этой школы — школа «Сердца Будды» (буддха хридая; фо синь цзун). Дело в том, что Бодхидхарма часто считается воплощением Будды. Согласно традиционному преданию, основал её сам Будда Гаутама Шакьямуни, который один раз поднял перед учениками цветок и улыбнулся («Цветочная проповедь Будды»).[212] Никто, однако, кроме Махакашьяпы, не понял смысла этого жеста Будды. Махакашьяпа же ответил Будде, тоже подняв цветок и улыбнувшись.[213] В это мгновение он пережил пробуждение: состояние пробуждения было передано ему Буддой непосредственно, без наставлений в устной или письменной форме. Так, согласно Чань, началась традиция прямой («от сердца к сердцу») передачи «пробуждения» («просветления») от учителя к ученику.
В X–XI веках Чань превращается в одну из ведущих школ, создаёт большие монастыри и духовную иерархию, что явно дисгармонировало с первоначальным антиавторитарным и антибюрократическим («народным») духом раннего Чань.[214] В XI–XII веках процесс институциализации Чань завершается. Основными принципами школы Чань остаются следующие положения: «Смотри в свою природу, и станешь Буддой» и «Пробуждение передается особым образом от сердца к сердцу без опоры на письменные знаки».
Как видите, способ достижения буддийского «просветления» — с помощью медленной «нейролингвистики» (подготовки психики[215]«письменными знаками»); либо с помощью прямой быстрой передачи огромных объёмов алгоритмически структуированной информации «глаза в глаза» и через биополевое общение (подготовка психики «от сердца к сердцу») — методиками последующей после подготовки йогической практикой (вне зависимости от способа подготовки к медитациям) не избавляет общество «просветлённых» разной степени от толпо-«элитаризма». Наоборот, шибко «просветлённые» обрастают божественным авторитетом, даже если они сами того не желают: правда за них могут этого «желать» их опекуны от властей и безвольная толпа, после чего им остаётся лишь поддерживать сложившийся вид толпо-«элитаризма» — взамен они ничего предложить не могут. Это — практическое доказательство того, что «просветление» не равняется обретению Человечного типа психики,[216] а последнее не происходит ни с кем даже из супер «просветлённых» гуру ни в одной из разновидностей буддийских школ.
Второе (после положения о внутренней сущности Будды) положение Чань означало, что пробуждение, будучи изначальной собственной и нерождённой природой сознания, (японский учитель Дзэн XVII века Банкэй особенно подчёкивал именно это определение) не может быть обусловлено никакими внешними факторами,[217] в том числе и изучением канонических текстов.[218] Здесь уместно привести такую притчу, ярко характеризующую антиканоническую направленность Чань и Дзэн:
«Однажды чаньский учитель И-сю, живший на горе Бижуйшань, увидел, как великое множество верующих поднимается в расположенный на горе монастырь Бижуйшаньсы для паломничества, поскольку монахи в это время проветривали буддийские сутры. А в этих местах существовало предание, что если ветер будет дуть на сутры, то он сдует также все беды и невзгоды верующих и увеличит их мудрость. Поэтому многочисленные верующие и поднимались непрерывно на гору, чтобы сподобиться этого приносимого ветром блага. Чаньский учитель И-сю понял это и сказал:
— Я тоже буду проветривать сутры!
Сказав это, И-сю тотчас обнажился по пояс и улёгся загорать на травке. Многие верующие, глядя на это, удивлялись и не могли понять, в чем дело, осуждая неподобающее поведение монаха. Когда монахи из монастыря узнали об этом, они тоже прибежали туда и стали просить И-сю не вести себя столь предосудительно.
Тогда И-сю очень терпеливо объяснил им смысл того, что он делал:
— Сутры, которые вы проветриваете, мёртвы, и поэтому в них заводятся книжные черви, а они ничего не могут с ними сделать. Сутра же, которую проветриваю я — живая, она может проповедовать, может совершать служение, может есть. И всякий человек, наделенный мудростью, прекрасно разберётся, какая их этих двух сутр более ценна!».
И то и другое не приводит к праведности. «Книжные черви» «канонов», которые «омертвляют» жизнь, «зомбируя» психику учеников — плохо. Но «зомбирование» с помощью «живого» общения с субъектом, психика которого содержит тоже сутры, но в гораздо большем объёме — не лучше. Эта притча показательна тем, что гуру И-Сю назвал самого себя сутрой (пусть даже не специально, а — желая показать ученикам разницу между «канонами» и живым общением). Трудно отрицать преимущества живого общения. Но общение ради передачи ученикам и последователям методики ощущения и понимания Языка Жизни, а через него и связи с Богом и общение ради передачи ученикам методики буддийского «просветления» — разные вещи. Поэтому буддийский гуру правильно назвал себя живой сутрой — информационной базой, ограниченной возможностями эгрегора, куда включена его психика.
