Лев Прозоров - Кавказский рубеж. На границе с Тьмутараканью
Вскоре отяжелевшие от добычи и пленников ладьи подошли к Итилю. Посланцы русского вождя отправились вручить каган-беку оговорённую долю добычи. Любопытно — они успели дойти до ладей? Или уже по пути к ним увидели заливающую берег стальную лавину — пятнадцать тысяч аль-арсиев, лучших воинов каганата, закованных в железную чешую от конских колен до ощеренных личин шлемов. И мусульман по вероисповеданию. Впереди них, вполне возможно, ехал с тяжёлым палашом в руке тот самый Ахмад бен Куйя, которого пытаются выдать за сына основателя Киева. А за их спинами валило толпище в полосатых халатах — все взрослые мужчины-мусульмане многолюдного торгового города Итиля. С ними были и христиане — ради общей ли ненависти к язычникам-русам, или просто в надежде ухватить что-то из богатой добычи.
А с красных кирпичных стен Кемлыка, дворца каганов, осенённых пятиугольными щитами Соломона, наблюдал за резнёй на берегу, любовно оглаживая густую вьющуюся чёрную бороду и прядки-пейот над ушами, улыбаясь полными губами, каган-бек Аарон бар Беньямен, владыка Хазарии. Человек, которому его вера не то что дозволяла — вменяла в обязанность обмануть доверившегося ему язычника-акума. Тем паче из ненавистного «народа Рос». И вместе с ним жмурил от злорадного удовольствия узкие щели окон весь огромный город, разжиревший на поту славянских рабов и крови тех, кто не желал быть рабами.
И тихо плакали по тёмным углам, не смея потревожить злого ликования своих «богоизбранных» господ, славянские невольницы.
Пять тысяч русов, по словам Масуди, вырвались из кровавой ловушки, в которую превратился для них Итиль. Тридцать тысяч трупов осталось лежать на речном берегу, и головы их свалили на городской площади. Вырвавшиеся, бросив суда, попытались прорваться из каганата сушей…
Но уже гудела степная земля под конскими копытами, уже мчались, науськанные каган-беком, орды кочевников-буртасов, вассалов кагана…
Мало кто из ушедших на Хвалынское море вернулся в родной дом.
Но где он находился, этот дом? Вряд ли в Киеве. Во всяком случае, несколькими годами позже, когда, натравленные хозяевами каганата, «приидоше печенеги первее на Русьскую землю», киевский великий князь Игорь сумел так встретить кочевников, что те откатились аж к Дунаю. А ещё пять лет спустя в летописи появилась скромная строчка «воеваша Игорь на печенегов», после чего киевский государь оказался в состоянии, как мы видели, «повелевать» печенежским ордам — а те, в свой черед, почти полвека не смели показываться у русских границ. Чтоб полностью осознать величие сделанного правителем Киева, надо подчеркнуть, что из европейских правителей осёдлых народов он был первым, сумевшим разбить кочевников на их территории, в степи. До него это пытались сделать Кир, основатель персидской империи, его потомок Дарий и полководец Александра Македонского Зопирион. Больше всего ползло Дарию — тот не только спасся сам, но даже умудрился вывести какую-то часть войска. Недаром, знать, был прозван Великим — а может, всё дело в азмерах армии, которая, по словам древнегреческого историка Геродота, насчитывала семьсот тысяч воиноа. Для сравнения — в великой армии Наполеона Бонапарта, императора Франции, было «всего» шестьсот тысяч. Киру повезло меньше — в Персию вернулись лишь рассказы о том, как предводительница кочевого племен сунула его отрубленную голову в бурдюк, наполненый кровью его воинов. А менее всего повезло Зопириону — его фаланги исчезли в степи, как камень в море. Ни слухов, ни рассказов об участии несчастных македонцев. Видимо, учтя этот опыт, грозные римляне даже не пытались сунуться в степь. И никто из осёдлых народов не пытался — до Игоря Рюриковича, Игоря Сына Сокола.
Спрашивается — мог ли киевский великий князь совершить такое, избавить два поколения русских людей от страха перед степью, если бы понёс столь страшное поражение? Не знаю, как Вы, читатель, а я сильно в этом сомневаюсь. Сомневаюсь и в том, что на берегах Итиля гибель нашёл предшественник Игоря, некий князь Олег II, сын Олега Вещего, как предполагают С. Э. Цветков и В. В. Кожинов. Силы Киева, кто бы ими ни предводительствовал, не пострадали в тот год. Иначе это обязательно сказалось бы на положении Киевской Руси, учитывая размеры потерь — сказалось бы катастрофически. Между тем тот же алъ Масуди сообщает, что Чёрное море (Нейтас, по-арабски) именуется Русским (что подтверждается и нашими летописями), «оттого, что, кроме русов, по нему никто не смеет плавать». «Рекой русов» он именует Дон. Лев Диакон рассматривает Керчь — Боспор Киммерийский — как базу нападений Игоря на империю. Это ли народ и держава, только что страшно и бессмысленно потерявшая десятки тысяч сыновей? Неужели Аарон бар Беньямен пропустил столь великолепный случай поставить ненавистный «народ Рос» на колени, а ещё лучше — раздавить, уничтожить навсегда, «всё, что в городе, и мужей и жён, и молодых, и старых, и волов, и овец, и ослов, всё истребить мечом» — по заветам Моисея, Иисуса Навина, кроткого царя Давида?!
Но а как же, возразит мне, возможно, начитанный читатель, знакомый с книгами по этому периоду Русской истории, как же Кембриджский документ, как же «царь русов Х-л-гв», разбитый и покорённый «досточтимым Песахом»?
Поясню для читателя, не столь хорошо ориентирующегося в теме. В 1912 году С. Шехтер обнаружил в Кембриджской библиотеке и тогда же издал любопытный источник на древнееврейском языке об истории Хазарии X века. Два скреплённых между собой бумажных (?!) листка исписаны с обеих сторон крупным квадратным письмом. По одной версии, это вариант переписки каган-бека Иосифа, сына Аарона бар Беньямена, с Хасдаем ибн Шафрутом. По другой — рассказ некоего хазарина, избежавшего гибели при разгроме русами каганата, своему новому господину о судьбах Хазарии. Говорится там, как «злодей Романус», император Византии, сперва начал гонения на иудеев, а потом подстегнул правителя русов «Х-л-гв» напасть на хазар. В ответ «досточтимый Песах» пошёл войной на «Х-л-гв», разгромил его и заставил воевать (?!!) против Византии. Там «Х-л-гв», потерпел поражение от «греческого огня», бежал и погиб в Персии.
К кому только не примеряли этот рассказ — и к Игорю, и к Олегу Вещему, и к гипотетическому Олега II. Л. Н. Гумилёв умудрился сочинить устрашающую сказку о захвате войсками Песаха Киева — который ни единой буквой не упомянут в документе. Что до меня, то я вовсе не считаю себя обязанным его к кому-либо относить. Я просто откладываю его в сторону. Почему? А Вы, читатель, что бы сделали с текстом, в которой действует языческий волхв Николай Иванович? Или московский воевода Карл Эдуардович? Или фрейлин Екатерины Великой Искрина Марксленовна?
Первый русский исследователь кембриджского документа, опубликовавший его перевод, П. К. Коковцев, в общем-то, ставит точку в его изучении, указывая, что имя Песах появляется у евреев очень поздно, не ранее конца XIII века. Так что этот «документ» — в лучшем случае попытка еврейского средневекового, или не очень, историка задним — очень задним! — числом выиграть проигранную предками войну. Таких примеров масса, самый древний — надписи Рамзеса II о «выигранной» им битве с жившим к северу от Египта народом хеттов при Кадеше, после которой границы Египта и хеттов отчего-то ощутимо сдвинулись… к югу. Впоследствии в загадку внесли ясность хеттские надписи — битву под Кадешем фараон позорно проиграл. Так и здесь — с той разницей, что нам давно и хорошо известны источники, в более верном свете показывающие русско-хазарские отношения середины X века. И то, что находятся историки, пытающиеся поверять, скажем, русские летописи этой фальшивкой, — это их диагноз, не более того. Что до меня, то я не считаю себя обязанным считаться с сообщениями этого в высшей степени сомнительного источника.
В худшем же случае кембриджский документ — очередная «историческая» фальшивка, состряпанная малограмотным норманнистом (слышавшем, что имя Олег трактуют, как Хельги[30], но напрочь забывшем, или не знавшим, что Олег Вещий «отомстил неразумным хазарам» задолго до воцарения «Злодея Романуса»), очень любящим евреев и очень не любящим русских[31]. Вроде русской «Влесовои книги» с той существенной разницей, что норманнистско-русофобский «документ» триумфально въехал в историческую науку, а единственная ссылкаа на антинорманнистско-русофильскую «Влесову книгу» способна изгадить репутацию историка.
«Объективность»? Она, читатель, она!
Так что забудем эту «Песахову книгу» и повторим ещё раз: в середине X века, при великом князе Игоре Рюриковиче, Русь — сильная держава, никому из соседей не подчинённая и граничащая с каганатом по Дону. Мы же вернёмся к русам, погибшим в Итиле. Итак, они не киевляне. Кто же они в таком случае и откуда? Не зря ведь аль Масуди начал рассказ про злосчастный поход 912 года сообщением, что русы «состоят из разных племён».
