Ласло Бито - Эвтаназия? Эвтелия! Счастливая жизнь — благая смерть
Я уже упоминал, что в период своей научной деятельности при написании исследовательских работ я частенько полагался на подсознание: по моему убеждению, это приводило к таким поразительным умозаключениям, доказательство которых перед коллегами отнимало у меня годы, а в одном случае более десятилетия. Приведу один пример.
Как известно, при прохождении младенца через узкий родовой канал его мозг испытывает настолько острую нехватку кислорода, что это может привести к мозговым травмам. Этот трудный и очень опасный путь (до введения практики кесарева сечения) вынужден был пройти каждый, а значит, мозг каждого из нас подвергался по крайней мере частичной нехватке кислорода. Поэтому у меня возник вопрос: выработался ли за миллионы лет в процессе естественного отбора физиологический механизм, который обеспечивал бы хоть частичную защиту нашего столь ранимого мозга от кислородного голодания? Учитывая клиническую важность проблемы, мне хотелось, чтобы исследования проводились на сей раз не на крысах, а на обезьянах, мозг которых гораздо ближе к нашему. Я обратился за содействием к коллеге, в распоряжении которого находились беременные самки макак резусов.
Мы условились написать две работы: в мою задачу входила обработка основной темы, а остальные, в высшей степени интересные результаты опыта должен был описать он. За несколько месяцев я подготовил свою часть и вместе со всеми записями экспериментов, а также с аналитическими данными отправил коллеге, чтобы тот мог составить вторую часть. Неделю-другую спустя он позвонил мне, чтобы сообщить безрадостную весть: он долго бился над материалом, но не нашел ничего стоящего в необработанных мною данных. Целостная картина не складывалась. Я попросил его прислать все материалы обратно: вдруг до чего-нибудь додумаюсь. Чутье подсказывало, что в полученных нами результатах таится важный ответ на наши вопросы.
Я тоже не одну неделю бился над решением загадки, но все впустую! У меня тоже никак не складывалась общая картина. Тогда пришлось прибегнуть к испытанному методу: я отложил работу в сторону и намеренно не позволял себе заниматься ею. И долгое время спустя, подобно свету, озаряющему в ночи каждый закуток, вдруг пришло решение. Картина сложилась, но совершенно неожиданная и настолько далекая от той, на какую мы рассчитывали, что мне пришлось полностью переработать уже готовую свою часть рукописи. Коллега тоже был поражен, увидев окончательный результат.
Можно было бы привести еще немало примеров, но я убежден: каждому из читателей случалось — и не один раз — пережить подобное озарение, к которому привел неосознанный ход мыслей. Поэтому можно понять наших пращуров, которые считали подобные мысли приходящими откуда-то извне, внушением какого-то божества или Божественным откровением. Равно как и порожденные этими мыслями легенды, притчи и видения, не существующие в реальной действительности картины и образы, которые являлись их внутреннему взору и которые теперь известны нам как удивительные порождения их фантазии.
Я считаю исключительно важной должную оценку роли подсознания в аспекте вопроса о легкой или мучительной смерти: проблемы эти можно до поры до времени игнорировать, но рано или поздно все равно неминуемо столкнешься с ними в поисках ответа. Как и при обсуждении любого круга проблем, в равной степени затрагивающих наши разум и чувства. Ведь для решения подобных комплексных вопросов, для отказа от закоренелых предрассудков необходимо задействовать все функции мозга.
Цель всех этих моих рассуждений сводится к тому, чтобы убедить читателя не отказываться от постановки вопросов и поиска приемлемых ответов лишь потому, что во время чтения «не складывается картинка». В особенности это касается следующего раздела книги, где я анализирую с необычной, на первый взгляд, точки зрения краеугольные тезисы, догматы и мифы нашей цивилизации, внедрившиеся в наше сознание и определяющие наше отношение к смерти.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
СМЕРТЬ, СТРАХ СМЕРТИ, ПОСМЕРТНОЕ БЫТИЕ И НАДЕЖДЫ НА БЛАГОЙ КОНЕЦ В ИУДЕОХРИСТИАНСКОЙ КУЛЬТУРЕ
Кто вел праведную жизнь, заслуживает легкой смерти — этой обнадеживающей мыслью пронизана вся иудеохристианская культура. В действительности же образ жизни человека обусловливает его кончину лишь в биологическом смысле (например, количество поглощенного никотина за годы курения). Смертельная, унизительная болезнь может быть уготована и праведнику, и закоренелому грешнику. А после того как в большинстве стран упразднили смертную казнь, какой-нибудь серийный убийца имеет шанс спокойно и без физических страданий скончаться от старости так же, как, скажем, мать Тереза.
Хорошая и плохая смерть
Если думать только о себе, а не о родных, семье, то, пожалуй, лучшей смерти, кроме как скоропостижной, неожиданной, и не пожелаешь. Но если человек не предполагал уйти из жизни в одночасье, если не успел сказать близким нечто важное, не успел простить причинивших ему зло, не завершил необходимые дела — все эти обстоятельства, не говоря уже об улаживании множества юридических формальностей, окажут негативное воздействие на проявление естественной скорби, омрачая или усугубляя тягостные переживания родных и любимых людей.
Неужели мы избрали бы для себя «милосердный» внезапный конец, если бы в зрелом возрасте, скажем, в день своего сорокалетия нам представилась возможность выбрать себе кончину? Даже будь у нас элементарное и закрепленное законами право умереть легкой смертью с сочувственной помощью окружающих? Даже успей мы к нами же назначенному сроку завершить все свои земные дела и должным образом, в духе принципов эвтелии проститься с близкими?
Я уже не раз упоминал, что в ситуации опасности, угрозы для жизни страх смерти является естественной защитной биофизиологической реакцией и важной составной частью заложенного в нас вышнего попечительства. Инстинкт призывает к осторожности, подталкивает к бегству, стоит только показаться хищным зверям или вдруг разверзнуться пропасти под ногами.
Не с этим животным страхом следует бороться, подавляя его в себе, а со страхом смерти, сопровождающим осознание собственной смертности, страхом, способным отравить человеку жизнь. Следует избавляться не от страха, защищающего нас перед лицом опасности, но от парализующего ужаса перед неизбежным концом, умиранием, агонией — ужаса, омрачающего последние годы жизни.
В каждой культуре были свои методы, свои системы верований и обрядов, которые помогали освобождению от страха смерти. Последователей христианского учения спасала от него вера в потустороннюю благодать для тех, кто на земле вел праведную жизнь; вера в искупительную силу страдания помогала претерпеть предсмертные муки, а для людей истово верующих, мучения на смертном одре даже имели свою притягательность.
Таким твердым в вере — какую бы участь ни уготовила им судьба, сколь длительным и тяжелым ни было бы умирание — вряд ли нужна посторонняя помощь. Ведь, с их точки зрения, это хорошая смерть. Их вера включает в себя эвтелию.
Однако истинных, убежденных поборников веры, похоже, становится все меньше и меньше, и тенденция эта, по всей видимости, сохранится. И дело не в том, что люди изменились или ослабла потребность в вере. Для такого вывода нет никаких оснований. Генная система, выработанная за миллионы лет и, по сути, определяющая способности человека, вряд ли изменилась за время язычества и многобожия или за тысячелетия монотеизма. Изменилась не сила веры, но ее объект и субъект.
В эпоху язычества физический мир представлялся неведомым и грозным, а идолы, божества были знакомы. Теперь мы познали физический мир и его законы — от атомного ядра до звездных систем, от ядра клетки до строения нервной системы человека — и пришли к ошеломляющему выводу: то, что мы называем Богом, не поддается познанию. Намеренно употребляю слово «что», ибо «кто» указывало бы на антропоморфное представление о Боге, возвращающее назад, к язычеству. Ведь из Библии известно, что наши предки были почти не способны отринуть идолопоклонство. Достаточно вспомнить хотя бы историю золотого тельца. Моисей сошел с горы Синай с двумя скрижалями Закона Божия. «Когда же он приблизился к стану и увидел тельца и пляски, тогда он воспламенился гневом, и бросил из рук своих скрижали и разбил их под горою» (Исх. 32:19). Затем Моисей повелел истребить три тысячи человек, но и этого урока оказалось недостаточно для сынов Израиля, они то и дело возвращались к многобожию, доставляя немало забот пророкам. После многих десятков тысяч лет идолопоклонства и политеизма порвать с языческими обрядами было не так-то легко, ведь, согласно Библии, в эпоху Моисея евреи всего лишь в течение несколько поколений жили при монотеизме. Да и то большую часть этого времени — поддавшись коварным уловкам Иосифа — они провели не в Земле обетованной, а в Египте, в поклонении египетским богам.
