Михаил Пазин - Страсти по власти: от Ленина до Путина
Поясним: дело в том, что в союзных республиках свои компартии были, например, в Узбекистане, Грузии, Белоруссии и других (на Украине даже было свое Политбюро!), а в РСФСР, то есть в России, не было. Считалось, что российские большевики, так же как и все русские по национальности, скрепляют, цементируют партию и вообще весь СССР. «Союз нерушимый республик свободных / Навеки сплотила великая Русь», – так было написано в тексте гимна 1943 года. По существу, так оно и было. Недаром на торжественном банкете по случаю победы в Великой Отечественной войне Сталин провозгласил тост за русский народ: «Я пью, прежде всего, за здоровье русского народа, потому что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза. Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны». Вот так – «руководящей силы»!
Создание компартии России было смерти подобно, так как грозило превращением СССР из фактически унитарного государства в конфедерацию с последующим неизбежным ростом центробежных тенденций. В свою очередь, распад СССР привел бы к падению Советской власти. Что и произошло в дальнейшем. В 1990 году на фоне объявленного Горбачевым «плюрализма мнений», чтобы не подчиняться ЦК КПСС, была создана Российская коммунистическая партия (РКП) во главе с Полозковым. В 1991 году в связи с распадом Союза ССР Ельцин запретил как РКП, так и КПСС. Произошла антисоциалистическая революция. Опасения коммунистов конца 1940-х годов подтвердились полностью.
Дальше – больше. Кузнецов, Вознесенский и Родионов задумали перенести столицу РСФСР из Москвы в Ленинград и даже наметили для этого шикарное здание на Московском проспекте – Дом Советов. А еще они придумали учредить собственный российский флаг (царский триколор, но с серпом и молотом!). Это при том, что флаг у РСФСР уже был, еще с 1918 года! Ну и, конечно же, гимн – как же без него… Хорошо, хоть не «Боже, царя храни»!
Вот об этом – о ярмарке, фальсификации, переносе столицы, новом российском флаге и гимне – Маленков и доложил Сталину.
Если оптовая ярмарка и подтасовки на партийных выборах были реальными проступками ленинградских коммунистов, то остальное – не более чем пустая кулуарная болтовня, глупые мечтания и желание самоутвердиться. Для того чтобы создать РКП, надо было как минимум решение Пленума, а как максимум – съезда ВКП(б). Дело это долгое и нудное, и за один день не делается. Прозорливый Сталин, предвидевший ситуацию, подобную той, которая произошла в 1990 году, взъярился. Если Кузнецов с Вознесенским такое замыслили, то грош им цена как преемникам! Они не оправдали его надежд! Они не представляли себе последствий такого шага и могли таких дров наломать после его ухода! Однако согласия на их арест не дал, пока Маленков не настоял на том, что это необходимо.
Главное – человека арестовать, а там уж дело техники: сам признается в чем угодно, попав в лапы гэбешников. Окрыленный Маленков тут же состряпал дело об антисоветской группе, которая «проводила подрывную деятельность внутри партии», якобы направленную на отрыв Ленинградской парторганизации от ЦК. Для разбора этого дела была создана комиссия в составе Маленкова, Хрущева и Шкирятова (человека Берии).
В феврале 1949 года Маленков лично приехал в Ленинград, где выдвинул эти обвинения в адрес питерских коммунистов; те оправдывались. Под конец Маленков устроил подлость: 13 августа 1949 года вызвал в свой кабинет Кузнецова, Родионова и еще ряд ленинградских руководителей, где они были арестованы сотрудниками органов без санкции прокурора. До Вознесенского добрались только в октябре того же года. Помимо того что он был якобы подельником Кузнецова, ему вменили еще и утрату секретных документов, и занижение Госпланом отдельных показателей на 1949 год.
Собранные материалы передали в МГБ (Министерство государственной безопасности – предшественник КГБ). Министром МГБ в это время был Абакумов. Вот в нашем расследовании появился еще один фигурант. Во время войны Абакумов был начальником военной контрразведки СМЕРШ, что расшифровывалось как «Смерть шпионам!». Контрразведка, подчиненная лично Сталину как наркому обороны, при Абакумове работала отлично: всего за это время было разоблачено более 30 тысяч немецких шпионов; с немцами велись сложные радиоигры, во время которых передавалась дезинформация о положении на фронтах. Это была самая эффективная контрразведка в мире! За это в 1946 году Сталин назначил Абакумова министром МГБ. Считается, что он был человеком Берии, но они разругались еще в конце 1945 года. Абакумов посчитал, будто Берия спекся и обнаглел настолько, что стал открыто враждовать с ним. Например, за Берией как за Генеральным комиссаром госбезопасности (что приравнивалось к маршальскому званию) был оставлен кабинет на Лубянке. Так вот, Абакумов распорядился закрыть его на замок и не убирать там. Когда Берия вернулся в МГБ, то увидел, что его кабинет весь зарос паутиной. Абакумов был личностью амбициозной и, чувствуя поддержку Сталина, действовал сам по себе.
Человеком он был малообразованным; недалеким, но решительным и храбрым, несгибаемой воли чекистом. К сожалению, метода у него была одна: оказывать моральное, а то и физическое воздействие на арестованных – запугивать, бить и пытать. Абакумов послал в Ленинград десяток следователей, и те принялись за «работу». Все арестованные признали свою вину. Еще бы не признать… Один из выживших, второй секретарь Ленинградского обкома Иосиф Турко, вспоминал: «…Показания я дал в результате систематических избиений, так как я отрицал свою вину. Следователь Путинцев начал меня систематически избивать на допросах. Он бил меня по голове, по лицу, бил ногами. Однажды он так избил меня, что пошла кровь из уха. После таких избиений следователь направлял меня в карцер, угрожал уничтожить меня, мою жену и детей, а меня осудить на 20 лет лагерей, если я не признаюсь… В результате я подписал все, что предлагал следователь…» Таким образом, подручные Абакумова действовали в стиле приснопамятного Ежова. Это то, что творилось в Ленинграде.
В Москве все было так же, но еще страшнее. Дело в том, что Маленков в 1950 году организовал собственную, «партийную» тюрьму! Для этого он, ссылаясь на ЦК и лично Сталина (вряд ли Сталин о таком самоуправстве знал), потребовал освободить один корпус в «Матросской тишине» для ведения политических дел. Вахтеры, охранники и персонал должны были быть назначены из МВД, а вот вести следствие имели право только работники КПК (Комитета партийного контроля) и специальные следователи (костоломы). Эта тюрьма с особыми условиями режима была рассчитана на 30–40 человек. Начальника «партийной» тюрьмы инструктировал Маленков лично. Арестованные в кабинете Маленкова Кузнецов, Родионов, Попков (первый секретарь Ленинградского обкома) и другие подвергались здесь пыткам и истязаниям. Допросы проводились не только в тюрьме; часто политзаключенных доставляли в здание ЦК, обычно к 12 часам ночи, где Маленков лично допрашивал их. Опыт у Маленкова уже был: еще в 1930-е годы он ездил с Ежовым по регионам, где искоренял «врагов народа», и даже чуть не стал его заместителем.
Маленький пример того, как Маленков прикрывался именем Сталина. Однажды Иосиф Виссарионович сказал коменданту Большого тетра Рыбину: «Кто-то действует от моего имени». Как мы теперь выяснили, этим «кто-то» был Маленков.
Допросы велись почти год, и в сентябре 1950 года в Ленинграде состоялся открытый судебный процесс. Обвиняемых заставляли заучивать свои показания наизусть. Курировал судебное разбирательство тоже лично Маленков. В итоге выездная Военная коллегия Верховного суда приговорила Кузнецова, Вознесенского, Родионова и ряд других товарищей (всего около 200) к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение в октябре 1950 года. Еще около 2 тысяч партийных и советских работников по всей стране – выдвиженцев Жданова и Кузнецова, – получили значительные лагерные сроки.
Поразительно еще и то, что в 1947 году смертную казнь в СССР отменили, а специально для «Ленинградского дела» в 1950 году восстановили вновь!
Вот так, зацепившись за реальные, но мелкие прегрешения ленинградских коммунистов, Маленков искусственно раздул это дело до антипартийного заговора.
В пользу того, что «Ленинградское дело» было сфальсифицировано, говорит и такой факт. В Москве в 1945–1949 годах был такой деятель Георгий Попов – первый секретарь МГК. В 1949 году его сняли с работы за совершенно немыслимые художества, до которых расстрелянным ленинградцам было ох как далеко. Попов возомнил себя ни много ни мало будущим вождем Советского Союза, пытался управлять всеми союзными министерствами, расположенными в Москве, подминал под себя министров и даже членов ЦК! Поскольку все союзные министры и члены ЦК состояли на партийном учете в Москве, он обнаглел настолько, что стал вызывать их на ковер в МГК и давать им нагоняй! За такие дела его надо было расстрелять в первую очередь, а его просто сняли с поста первого секретаря МГК; арестовывать его никто даже не думал. Еще в сталинское время он руководил рядом министерств, а при Хрущеве был послом в Польше. Кстати, в Варшаве он тоже не унимался: из-за своей спеси по глупости рассорился с иранским послом, вмешивался во внутренние дела ПНР. Его попросили и оттуда. Попов спокойно дожил до пенсии и был похоронен на престижном Новодевичьем кладбище. Вот так! А ленинградцев расстреляли куда за меньшие прегрешения. И все потому, что среди них оказались вероятные преемники Сталина.
