Леонид Млечин - Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина
В этом смысле Ельцин был полной противоположностью Горбачеву, поэтому новый секретарь ЦК в основном помалкивал. Михаила Сергеевича это удивляло. Он возлагал большие надежды на Ельцина. Борис Николаевич должен был показать, на что способна перестройка. Причем не где-нибудь, а в столице.
СТОЛИЧНЫЕ ХОЗЯЕВА ВЫДОХЛИСЬПервым делом Горбачев сменил главу правительства. Вместо брежневского соратника, престарелого Николая Тихонова, назначил своего — Николая Рыжкова. Затем Горбачев стал искать первого секретаря для Москвы. Смену столичного хозяина он считал первоочередной задачей.
Тут, несомненно, были и личные мотивы — первый секретарь МГК КПСС Виктор Васильевич Гришин когда-то не очень приветливо встретил человека из Ставрополья. Горбачев это запомнил. А когда умирал Черненко, ходили упорные слухи, что Гришин вознамерился сменить его на посту генерального секретаря. Это, разумеется, исключало возможность совместной работы Горбачева и Гришина.
Гришин чувствовал, что новый генсек ему, мягко говоря, не симпатизирует, но подавать в отставку не собирался.
«Будучи в ЦК партии у М.С. Горбачева, я рассказал о предстоящем пленуме МГК. Он сказал: .
— Вы пригласили бы на пленум МГК Лигачева.
Я ответил, что предстоящий пленум обычный, очередной. В его работе, как всегда, будут участвовать инструктор и заведующий сектором или заместитель заведующего отделом оргпартра-боты ЦК и что не следует отвлекать секретаря ЦК от его дел.
— На пленумах МГК КПСС секретари ЦК партии бывали только в случаях, когда заменялся первый секретарь горкома, — сказал я в шутку (но так оно и было в действительности).
Видимо, это было воспринято М.С. Горбачевым как мое нежелание контроля за деятельностью горкома партии со стороны руководства ЦК КПСС. Во всяком случае, этот факт оставил какой-то след в его памяти...»
Но более значимыми для Горбачева были деловые соображения. Вся брежневская когорта должна была освободить места для нового поколения.
Виктор Васильевич Гришин занимал свою должность восемнадцать с половиной лет. Он пришел на смену Николаю Григорьевичу Егорычеву, энергичному человеку, который оставил о себе хорошую память в Москве. Но Егорычев был слишком самостоятелен, критиковал то, что считал неверным, отстаивал свою точку зрения, словом, был неудобен, поэтому Брежнев быстро от него отделался — отправил послом в Данию.
Гришин поставил своей задачей ничем не огорчать генерального секретаря. И этим он очень нравился Брежневу.
Гришин вспоминал, как они с Брежневым отправились в Польшу на съезд польских коммунистов:
«В Варшаву и обратно мы ехали поездом. Леонид Ильич приглашал меня в свой вагон на завтраки и обеды. Рассказывал о своем детстве и юности, о матери и отце. Он любил простую пищу: утром — жареный картофель с салом, пирожки с горохом, приготовленные в подсолнечном масле, в обед — украинский борщ, то есть то, чем в детстве потчевала его мать.
Однажды он сказал мне: «Виктор, готовь себе замену в горкоме партии, ты перейдешь на работу в ЦК КПСС».
Я сказал, что в горкоме работаю еще очень недолго, на подготовку замены потребуется немало времени, в общем, мне надо еще поработать секретарем МГК КПСС».
СИБИРЯКИ НАУЧАТ МОСКВИЧЕЙГришин был малосимпатичен большинству окружающих и нравился только узкому кругу приближенных. И внешность, и манера вести себя выдавали в нем скучного, неинтересного человека. Правда, один из его бывших помощников, покойный ныне Евгений Аверин, рассказывал мне, что Гришин свои обязанности исполнял неукоснительно. Например, никогда не уходил в отпуск, не убедившись в том, что на овощебазах заложен достаточный запас на зиму.
После смерти Брежнева для Гришина наступили трудные времена. Коллеги по партийному руководству его недолюбливали. Орудием борьбы с Гришиным был избран железный Лигачев. Московский секретарь сразу почувствовал хватку нового руководителя отдела организационно-партийной работы.
В начале 1984 года к Гришину пришел первый секретарь Киевского райкома партии и встревоженно рассказал, что у него в райкоме побывал Лигачев. Он устроил разнос, заявив, что москвичи «зазнались, работают плохо, даже снег с улиц города убирать не умеют; они заелись и им надо поучиться работе у сибиряков».
Это был сигнал. По собственной инициативе Лигачев на такие резкие слова ни за что бы не решился.
Летом 1984 года по указанию Лигачева провели проверку садоводческого кооператива работников Московского обкома КПСС. Там построили дачи и несколько человек из аппарата горкома. Проверялыцики установили недопустимые в те времена нарушения общего порядка: у кого-то площадь участка превышала установленные нормы, а кто-то позволил себе устроить под домом подвал.
Лигачев приказал ликвидировать допущенные «нарушения». Многим пришлось просто отказаться от своих дач и сдать участки...
Московский партийный аппарат, в прежние времена выведенный из зоны критики, не был готов к начальственному недовольству, а тут еще и газеты стали писать о бедственном положении социально-бытовой сферы в столице.
Гришин возмущался: «Газеты и журналы нагнетали атмосферу недовольства людей положением в Москве, подвергали необоснованной критике все, что было сделано и делалось для развития экономики столицы...»
На самом деле журналистам впервые за все эти годы разрешили откровенно писать о столичных недостатках. В прежние времена, когда в горкоме узнавали, что какая-то газета готовит критический материал о столице — пусть даже по самому мелкому поводу, — главному редактору звонил член политбюро Гришин, и статья в свет не выходила...
Егор Лигачев приехал на пленум Московского областного комитета, разнес работу подмосковного начальства, после чего первого секретаря обкома и председателя облисполкома отправили на пенсию. Следующего удара ожидало городское начальство.
Осенью 1985 года тяжелый удар по репутации Гришина нанесло новое поручение Лигачева. Тогда Комитет народного контроля СССР провел сплошную проверку качества домов, построенных московскими строителями.
По мнению Гришина, «проводилась она тенденциозно, с требованием к проверяющим непременно найти недостатки».
Недостатков оказалось много и серьезных: «Комитетом народного контроля СССР было исключено из отчетности более двухсот тысяч квадратных метров жилых домов... По указанию Секретариата ЦК этот вопрос пришлось обсуждать на бюро МГК партии, наказывать некоторых руководителей...»
Гришин не знал, что предпринять. Фактически Москву обвинили в приписках, а его самого в том, что он заставил принять в эксплуатацию жилье, которое в реальности оказалось недостроено.
Тогдашний глава правительства России Виталий Воротников вспоминает, как в сентябре 1985 года ему позвонил Гришин:
«Без обычного менторского тона, просительно стал говорить, что Комитет народного контроля Союза проверяет правильность приемки жилья в Москв;е в 1984 году, мол, есть приписки. Но почему нам, московскому горкому, не доверяют самим принять меры? Комитет народного контроля требует цифры от Центрального статистического управления СССР. Нельзя ли поручить ЦСУ РСФСР «уточнить» цифры?»
Воротников тогда возмутился:
— Как это можно сделать? «Уточнить» — значит исправить. Это же подлог!
Гришин стал как-то неопределенно просить «разобраться».
Воротников позвонил начальнику ЦСУ России. Он объяснил:
— Только сейчас Статистическое управление Москвы прислало записку и просит снять с выполнения плана 1981 — 1984 годов большие объемы ввода жилья и социально-бытовых объектов.
Значит, приписки были. Зачем же Гришин звонил Воротникову? Обычная манера — в Москве должно быть все хорошо. Видимо, под его нажимом оформили приписки, а когда все вскрылось, захотел исправить, но чужими руками.
САМЫЙ БОЛЬШОЙ МИЛЛИОНЕР В МОСКВЕЕще больше Гришин был скомпрометирован несколькими громкими уголовными процессами. Тогда впервые заговорили о коррупции в столице.
Валерий Болдин вспоминает, как в его присутствии Горбачев разговаривал с Гришиным. Московский секретарь, вернувшись из отпуска, узнал, что в ЦК КПСС занимаются проверкой связей торговых работников столицы с партийным аппаратом.
Гришин возмутился вторжением в его епархию:
— Партийная организация МГК КПСС не может нести ответственность за всех жуликов, тем более недопустимы намеки на личные связи руководства города с Трегубовым, другими руководителями торговли...
— Забеспокоился, — положив трубку, сказал Горбачев, — наверняка там не все чисто. Надо дело довести до конца.
И Горбачев довел дело до конца. Сам Гришин считал, что все эти уголовные дела — подкоп под него:
«Однажды, в начале 1984 года ко мне в горком партии пришел министр внутренних дел В.В. Федорчук. Он просил направить на работу в министерство некоторых работников МГК КПСС и горисполкома. Потом как бы между прочим сказал:
