Оккультные корни нацизма. Борьба с христианством и тайные общества, руны и ритуалы, магия и эзотерика в Третьем рейхе - Гудрик-кларк Николас

Листовский образ золотого века во многом составлен из элементов раннего национализма и популярной эсхатологии. Первые манифесты националистов содержали в себе ту же веру в немецкий мир, в котором однажды исполнилась божественная воля и который поэтому был источником всякого блага до тех пор, пока не был разрушен заговором низших, негерманских народов, церкви, капиталистов, евреев и кого угодно. Для восстановления идеального мира требовалась новая аристократия, руководимая божественным посланником, призванным отстоять религиозные и политические ожидания угнетенных. Лист развивал традиции исторического хилиазма, утверждая, что правление Фридриха IV и Максимилиана I означало возрождение арманистского духа, но, к несчастью, потерпело крах по причине заговора лютеровской реформации. Также весьма значительным является то обстоятельство, что Лист с большим вниманием относился к идеям Джордано Бруно, философа и еретика XVI в. Бруно полагал, что иудаизм и христианство разложили древнюю и истинную религию, которой была для него магия египетской «Герметики» и мистицизм; такое мнение было весьма популярно среди неоплатоников Ренессанса. Бруно также стремился к освобождению, которое могло дать вновь открытое знание древних. Соединение милленаристских чаяний и каббалистической мысли характеризовало и листовский образ новой Германии. С большим одобрением он цитирует Бруно: «О Юпитер, позволь немцам понять свою силу, и они станут не людьми, но богами».

Одна из северных эпических легенд предлагает другой образ золотого века, который также весьма важен для нашего анализа. Еще в 1891 г. Лист нашел стих «Волюспы», в котором появлялась устрашающая и вместе с тем великодушная мессианская фигура:

Фигура «властвующего над всеми» стала основной идиомой Листа в его последующих обращениях к золотому веку. Исключительный, сверхчеловеческий индивид, способный решить все человеческие проблемы и установить вечный порядок. Божественный диктатор был особенно желанен для тех, кто страдал от неустойчивости и безосновности индустриального общества. Лист предчувствовал пришествие такого лидера, чья монолитная реальность определит социополитические условия национального золотого века.

Наконец, и теософия предлагала свой оккультный образ золотого века. К концу войны Лист приобрел уверенность, что австрийские и немецкие жертвы, павшие на фронтах, перевоплотятся в коллективное мессианское тело. При помощи принципа кармы он доказывал, что сотни тысяч убитых должны воскреснуть, как бы охваченные пламенем милленаристской надежды: эти молодые люди должны были войти в состав элитарных мессианских корпусов в окончательной послевоенной национальной революции. Исходя из своих вычислений, основанных на «космических и астрологических законах», Лист пришел к выводу, что годы 1914, 1923, 1932-й имели интимную связь с грядущим арманистским тысячелетием. Он выделял 1932 год как время, когда божественная сила должна овладеть коллективным бессознательным немецким народом. Поколение воскресших революционеров должно было быть особенно чувствительным к воздействиям божественной силы и потому составляло лигу фанатиков, возвещающих приход нового века. Порядок, национальная месть и национальная страсть должны были превратить современное плюралистическое общество в монолитное, вечное и нерушимое государство. Этот тоталитарный образ служил Листу наброском для будущего Великого германского рейха. В предвосхищении нацистской Германии его вычисления ошиблись на один год.

Глава 9

Йорг Ланц фон Либенфельс и теозоология

О младшем современнике Листа, Йорге Ланце фон Либенфельсе, речь уже шла; он был наиболее молодым из сторонников старого гуру, сошедшихся в 1893 г. в Gars am Kamp для встречи с Ванеками. Ланц также был озабочен утраченным первоначальным арийским миром, но его теории были лишены той атмосферы с ее восхвалениями древних тевтонцев и их обычаев, которая характеризовала Листа. Вместо этого его мысль опиралась на радикальную теологию, историческую избирательность и глубокомысленные научные построения. Ланц пытался оживить странный мир арийских сверхчеловеков, контролирующих средневековую Европу через аристократические религиозные и военные ордена; это был визионерский образ, насыщенный расистскими рыцарями, мистиками и святыми. Центром его ариохристианской доктрины служила дуалистическая ересь, которая описывала враждующие силы добра и зла, представленные лучшими арийцами и их спасителем Frauja — готское имя для Иисуса, который требовал священной войны против ложных арийцев, выродившихся арийцев и всех расовых меньшинств. Терминология Ланца отвечала всему разнообразию современных дисциплин, гуманитарных и естественных наук, включая антропологию, физику и зоологию; вместе с тем очевидна общая политическая направленность его мифологии и volkisch идей Листа. Ланц стал героем двух аналитических исследований и занял свое место как один из предвоенных учителей Гитлера в Вене, как об этом свидетельствуют классические биографии фюрера.

Человек, который называл себя Йорг Ланц фон Либенфельс, утверждавший, что он родился в Мессине 1 мая 1872 года от барона Иоганна Ланца фон Либенфельса и его жены Катарины, урожденной Скала, в действительности родился 19 июля 1874 года в пригороде Вены. Его отец, Иоганн Ланц, был учителем, мать действительно звали Катарина, урожденная Гоффенрайх. При крещении ребенок получил имя Адольф Йозеф. В полной противоположности его зрелым фантазиям об аристократическом и сицилианском происхождении, его родители принадлежали к среднему классу, и по отцу он был наследником длинной ветви венских бюргеров, известных с самого начала восемнадцатого столетия. В детстве Ланц горячо интересовался средневековым прошлым и религиозными орденами, к которым он относился как к духовной элите. Сам он рассказывал, что его особенно воодушевлял военный орден Рыцарей Храма (тамплиеров) и что он с головой ушел в их историю и легенды. Эти впечатления вполне могли определить его решение принять цистерцианское послушничество в аббатстве Heiligen Kreuz, недалеко от Вены. Несмотря на возражения семьи, он вступил в орден как брат Георг 31 июля 1893 г.

Аббатство Heiligen Kreuz оказало серьезное влияние на жизнь Ланца. Белый камень церковных нефов, белые плиты, строгий романский стиль, уединенный монастырский сад, мозаика цветных стекол и могилы двенадцатого века герцогов Бабенбергов — все это глубоко совпадало с атмосферой средневекового рыцарского романа. Ланц был истовым послушником и сделал серьезные успехи, 12 сентября 1897 г. он постригся в монахи, а с 19 сентября 1898 г. приступил к преподаванию в духовной семинарии.

Жизнь в монастыре удовлетворяла его сентиментальным стремлениям отождествить себя со священной элитой древности, кроме того, годы в Heiligen Kreuz дали ему исключительную возможность расширить свое образование под руководством его учителя, Ниварда Шлегля, специалиста по Ветхому Завету и восточным языкам. Зрелые труды Ланца несут на себе ясный отпечаток глубокого знания Библии, редких апокрифов и гностических текстов, а также религиозных традиций и языков Ближнего Востока. Он также прилежно изучал историю аббатства и опубликовал свои исследования в нескольких научных журналах.

Особенно важна самая первая из опубликованных им работ, поскольку она является наиболее ранним свидетельством его зарождающейся ереси и специфического мировидения (Weltanschauung). Это был комментарий к отпечатку на могильном камне, извлеченном из-под монастырских плит в мае 1894 г. Отпечаток изображал дворянина, ошибочно идентифицированного как Бертольд фон Трейн (умер в 1254 г.), топчущего неизвестное животное. Ланц интерпретировал эту сцену как аллегорическое изображение вечной борьбы между силами добра и зла, соответственно представленными дворянином и странным чудовищем. Ланц был особенно увлечен бестиальной интерпретацией зла. Размышления над буквальными смыслами этой аллегории убедили его в том, что корень всякого зла в мире заложен в приближенной к человеку, но животной природе. Для того чтобы найти решение этой проблемы, он начал заниматься зоологией. Изучая Священное Писание, апокрифы, современную археологию и антропологию, Лист объединил существующие расистские идеи в дуалистическую религию. Голубые глаза и светлые волосы, свойственные арийской расе (как это доказали современные социал-дарвинистские авторы Карл Пенка, Людвиг Вольтман и Людвиг Вильзер) окончательно отождествлялись для него с добрым началом, тогда как различные темные отклонения — негроиды, монголоиды, жители Средиземноморья — он связал с принципом зла. Собственным вкладом Листа в расистскую идеологию стала адаптация научных взглядов применительно к гностической доктрине, представляющей светлые и темные силы в качестве космических сущностей, ответственных за порядок и хаос в мире.