Тайны служебные и личные, или Карибский синдром - Александр Васильевич Кулешов
Вечером того же дня на первое занятие в доме офицеров Алексей пришел в футболке, на которой взрослый налысо выбритый мужчина был изображен в эмбриональной позе: голова до ушей зажата между коленями, руки плотно прижимают ноги к корпусу, только развитые мышцы выдают реальный возраст системно зажатого во всех отношениях персонажа. Обновка четко выражала оценку носителем условий своего существования, когда попытка знать больше воспринималась власть предержащими помехой в их управлении страной и людьми.
– При подготовке праздничных концертов всегда проблема с танцами, – приняв прибывших лейтенантов в своем кабинете, объяснила ситуацию Татьяна, художественный руководитель планируемого мероприятия со стороны Дома офицеров, разбитная пергидрольная блондинка гренадерского телосложения. – На постоянной основе танцевальный кружок не функционирует, так как мужчин нам не хватает. Приходится объявлять профразверстку, чтоб программа была более-менее сбалансированной: хор, художественное чтение, несколько сольных песен, танцы. Четверка лейтенантов нам нужна для подготовки кадрили, русского народного танца, исполняемого в парах. Лица у вас подходящие – живые, без налета туповатого безразличия. Движения простые, шаговые – каждый, отличающийся от истукана, справится.
Получив установку, быстро переместились в репетиционный зал. Среди танцующих девушек оказались две старые знакомые по вылазке на шашлыки и последовавший отдых на квартире Княжнина – брюнетка Лена и шатенка Вика.
– О, наши женихи пришли! – радостно констатировала дочка капитана Левко. Компанию им составляли незнакомая ранее Ира и сама Татьяна, женщина крупная, дородная, но для кадрили пригодная. Когда Марилена встала рядом с Коростелевым и заявила, что будет танцевать с ним в паре, для Виктора это показалось неожиданным – на упомянутой вылазке объектом ее интереса, а потом и партнером был Княжнин. Похоже, не сложилось. Алексей не выдал по этому поводу никаких эмоций и для кадрили оказался в паре с Татьяной, которая принялась за постановку танца, опираясь на свое культпросветучилищное образование.
– Исторически кадриль – французский танец, исполняемый парами по четырехугольнику, отсюда и название, означающее на французском указанную фигуру. В России кадриль была занесена наполеоновским нашествием, быстро переместившись в народный быт, приобретя русский национальный колорит. Название танцевальных фигур четко соответствует содержанию танца с элементом флирта – знакомство, девки нарасхват, петухи, проходочка. И все это в живом темпе.
Татьяна, расставив пары, начала показывать движения, которые оказались простыми, построенными на обычном шаге, с выбросом или удерживанием ноги в конце фигуры. Танцоры, по ее указанию, повторяли показанное все вместе, поодиночке или парами, шутили над удачными или неуклюжими действиями друг друга. После отработки основных движений приступили к построению танцевальной композиции, живой и откровенно нехитрой. В рисунок задорного танца Татьяна внесла ноту иронии – если в трех парах парни охаживали своих девушек, то в ее танце с Лешей все было наоборот – дородная перезревшая тетка одного роста с ладным и красивым парнем добивалась его внимания так, что он робел под ее напором, отступал и уступал. И от этого другим парам – Виктору с Мариленой, Володе с Викой, Сереже с Ирой – было весело, и на основе всеобщего искреннего энтузиазма обучение быстро спорилось. После двух часов занятий основные движения и общий рисунок танца были всеми освоены.
– Ну что ж, дома поработать перед зеркалом над чистотой и точностью движений, если кто-то найдет что добавить острохарактерного к своей роли – это будет только приветствоваться, – Татьяна выдала домашнее задание танцорам. – Завтра в семь вечера всех устраивает? – и после получения молчаливого подтверждения, добавила: – Я верю, что партнеры в столь позднее время проводят своих партнерш до дома.
Оказалось, что Сержантову и Коростелеву выпало сопровождать Лену и Вику в одном направлении – до офицерской пятиэтажки за центральной площадью городка, у одной отец был ракетчик, у второй – понтонщик. Было очевидно, что Володя торопился домой к беременной супруге, поэтому прогулка оказалась короткой, не смотря на явную готовность девушек погулять больше.
– А что отец ничего не рассказывает о службе? – спросил Виктор Лену, вспомнив расспросы девушек на пляже об установке и наведении ракеты.
– Да что ему рассказывать? Засиделся уже пятнадцать лет в капитанах, перейти в следующий разряд, чтоб на пенсию выйти майором, не умеет и объясняет, что не хочет. Копается в бумажках, ни о чем не мечтает, никаких инициатив не проявляет и никаких служебных амбиций не выказывает, – по ответу девушки складывалась ощущение, что она осуждает своего отца-неудачника.
– О Кубе что-нибудь вспоминает?
– Ничего! Наградил меня дурацким именем, которого я стесняюсь – всем не объяснишь, откуда оно такое – вот и все воспоминания. А для меня с этим именем одни мучения – кроме расспросов часто бывают насмешки и издевательства. Представь, сколько раз в школе только учителя произносили мое имя таким тоном с нотками удивления и ехидства, что я испытывала жесточайшее унижение! Пока уже где-то в пятом классе не сообразила, что можно предлагать воспользоваться сокращенным вариантом, привычным для славянского уха.
– Напрасно ты так. Капитан Левко – один из немногих кадровых офицеров, кто среди двухгодичников пользуется реальным авторитетом, и нам с ним интересно.
– Ну если тебе интересно, заходи, чаем угощу, поговоришь с уважаемым капитаном, – Лена запросто повернула прощальный разговор в приглашение. Уже оказавшись в квартире капитана Левко, Виктор по реакции Лениной матери Тамары Петровны ощутил, что для нее любой молодой мужчина рядом с дочерью – надежда на продолжительную связь и счастливую матримониальную развязку.
– Все, наверное, по-холостяцки кефир с батоном составляют основу питания? А у меня тут как раз пирожки подошли, – заявила она при знакомстве с Коростелевым.
– Мы только в три часа закончили совместное дежурство, и ты, лейтенант, сказал, что не знаешь мою дочку? – капитан Левко напомнил Виктору об их разговоре в девятке, с ироничным прищуром уставившись в лицо визитеру.
– Раньше не знал, сегодня получил разнарядку в Дом офицеров готовить художественную самодеятельность к дню полка, вот и познакомились, – легко выкрутился Коростелев, одновременно для понимания родителей расставляя акценты в своих отношениях с девушкой.
В хлопотах с чаем и пирожками со свежими ягодами и творогом, воздушными и аппетитными, Тамара Петровна бросала на визитера красноречивые взгляды, раскрывавшие потаенное желание разглядеть в нем признаки ухажера дочери. Понятное дело, красавица-дочка могла быть объектом короткого интереса со стороны молодого мужчины, но материнское сердце не переставало надеяться на серьезность намерений кавалера, поэтому она всячески демонстрировала Виктору благожелательность, извечный метод, выработанный в женщинах с древних веков и во все времена себя оправдывавший. Для женщины ностальгического темперамента, уже считавшей, что свое время она
