Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6274 ( № 19 2010)
…Более сотни концертов в десятках городов России (МПФ, неуклонно стремящийся к расширению своего «ареала», в 2010-м «прирос» Волгоградом, Воронежем, Кисловодском), сложнейшие «специальные события», как, например, полная версия «Троянцев» Гектора Берлиоза, которую автор при жизни так и не услышал, или восстановленный в Мариинке балет Родиона Щедрина «Анна Каренина» плюс весьма насыщенная хоровая программа – всё это удалось донести городам и миру благодаря неуёмной энергии Валерия Гергиева и его единомышленников.
Завершался фестиваль, согласно ещё одной замечательной своей традиции, благотворительным концертом на Поклонной горе и заключительным концертом в Доме музыки. Программа на этот раз состояла всего из одного произведения – 7-й, «Ленинградской», симфонии Шостаковича, которую композитор начал писать сразу после начала войны, оставаясь в осаждённом Ленинграде, и посвятил своим землякам. Трудно себе представить более значимое музыкальное приношение, посвящённое 65-летию Победы (а весь Пасхальный фестиваль в этом году, естественно, прошёл под знаком замечательной даты), чем произведение, в одночасье ставшее грандиозным символом трагедии и подвига народа. 9 августа 1942 года симфония в исполнении оркестра Ленинградского радиокомитета под руководством Карла Элиасберга прозвучала на весь мир благодаря прямой радиотрансляции. Её слышали не только в городе по репродукторам, но и в немецких войсках, осаждавших Ленинград, и даже в Америке, где её слушал Рахманинов. Позже бывшие немецкие солдаты говорили Элиасбергу: «Тогда мы поняли, что проиграли войну. Мы ощутили вашу силу, способную преодолеть голод, страх и даже смерть».
Эту силу, которую, как всем давно и хорошо известно, нельзя пересилить, помноженную к тому же на энергию вечного двигателя Валерия Гергиева и безупречное мастерство Мариинского оркестра, смогли сполна ощутить в зале Московского дома музыки слушатели заключительного фестивального мероприятия.
Что может быть масштабнее и пафоснее, нежели 9-й Пасхальный!.. По всей видимости, только будущий юбилейный
10-й.
Юрий АЛЯБОВ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
«Одноклассники» из Тулы
Искусство
«Одноклассники» из Тулы
ПРЕМЬЕРА
Пьесу Юрия Полякова «Одноклассники» в Тульском академическом театре драмы поставил его художественный руководитель народный артист России Александр Попов. В спектакле заняты Ольга Красикова, Ирина Федотова, Любовь Спирихина, Игорь Лучихин, Сергей Афоничев, Андрей Сидоренко, Сергей Пыжов.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Что хранил архив комиссара
Они сражались за Родину
Что хранил архив комиссара
ПОБЕДИТЕЛИ
Летом 1967 года Леониду Соболеву, возглавлявшему тогда Союз писателей РСФСР, пришло письмо от руководителей Туапсе.
Близилось 25-летие героической обороны города, и это событие туапсинцам очень хотелось достойно отметить, напомнив людям о тех, кто осенью и зимой 42-го не пропустил к морю отборные горно-егерские соединения немцев, в значительной степени повлияв этим на исход всей битвы за Кавказ.
Леонида Сергеевича неслучайно просили написать про незаслуженно забытую оборону; Соболев знал о ней не понаслышке – в то грозное время, когда всё буквально висело на волоске, он был спецкором газеты «Красная Звезда» на Закавказском фронте в 1942–1943 гг.
Однако при всём своём желании отправиться в продолжительную командировку не рискнул, болел уже. Поэтому и предложил мне поехать вместо него.
– Ты, насколько я знаю, на Северном Кавказе войну начинал, – сказал он.
– Да, весной 43-го.
– Тогда тебе и карты в руки. Поезжай, не пожалеешь. Там, если взяться по-настоящему, не на очерк, а на книгу материал можно собрать. Сам бы махнул, да хвори не пускают…
Я пробыл в Туапсе полтора месяца. На следующее лето поехал снова. Водил меня в горы, угрюмо-дикие, безлюдные, по памятным ему местам давно минувших боёв, бывший комиссар 73-го зенитного полка Михаил Михайлович Лукьянов.
В 42-м единой линии фронта не существовало, оборону Туапсе держали, укрепившись на командных высотах: Семашко, Два Брата, Индюк, Каменистая, много их там.
Увиденное потрясло меня. За прошедшие четверть века ничего не изменилось в этих труднопроходимых местах, где ни дорог нет, ни людей, одни козьи тропы. Разве что затянуло густым мхом полуразрушенные дзоты да размыло дождями неглубокие траншеи и землянки. На заросших рододендроном крутых склонах, рядом с развалившимися вьючными ящиками, белели лошадиные скелеты, валялись проржавевшие винтовки, миномёты, егерские каски с серебристыми значками «Эдельвейса». Дважды мы с Лукьяновым натыкались на останки наших бойцов в полностью истлевших шинелях.
– Помечу место, – говорил мне Михаил Михайлович. – Вернёмся, сообщу Дробышеву, пусть придёт с ребятками, захоронит честь по чести…
Николай Фёдорович Дробышев, преподаватель туапсинского ПТУ № 9, готовившего будущих матросов с рабочими специальностями, от слесарей до коков, каждое лето уходил со своими питомцами в горы. Искать тех, кто давным-давно сложил голову где-то здесь, в одном из безымянных ущелий, и был списан в пропавшие без вести.
Ребята рыли могилы, складывали из плит трескунца надгробия, крепили медные таблички с надписями: «Здесь лежит неизвестный герой, защищавший город Туапсе». Сверху по сложившейся традиции замоноличивали полковой миномёт, их тогда в горах за Туапсе целой дивизии хватило бы…
– На государственный уровень давно это дело ставить надо, – сокрушался Лукьянов. – Дробышевцы, конечно, народ замечательный. Им сам товарищ Брежнев недавно благодарственное письмо прислал. Здесь ведь, под Туапсе, и 18-я армия сражалась, в которой он начальником политотдела был. И всё же… Ведь совсем пацан ещё девятнадцатилетний, можно сказать, пэтэушникам Дробышева ровесник, старший сержант 82-го стрелкового полка Николай Новицкий в августе 42-го телом своим закрыл амбразуру немецкого дзота, не пожалел жизни молодой. Александр Матросов, замечу, потом уж такой же подвиг повторил, нескоро… Героя Коле посмертно дали, улицу в Туапсе его именем назвали. А вот похоронить не получилось, обстановка не позволила. И 25 лет пролежал он на той амбразуре, пока казачата-следопыты из станицы Куринская не набрели на дзот. Обнаружили смертный медальон Новицкого; уцелел, что нечасто случалось… С воинскими почестями погребли героя в Куринской. А надо бы, я считаю, в Туапсе, на самом видном месте. Потому как Коля не просто амбразуру, он город своей грудью закрыл!..
Михаил Михайлович прошёл крестный путь от Одессы 41-го до Новороссийска и ТОРа (Туапсинский оборонительный район) 42–43-го. А после войны, обосновавшись в Туапсе, принялся собирать материалы, связанные с историей битвы за Кавказ. Рассылал письма во все концы страны, просил участников былых сражений, рядовых, офицеров и даже генералов, откликнуться, не посчитать за труд рассказать о себе, о друзьях-товарищах.
И по возможности сообщать, где они закончили войну. А коли уцелели, то поведать, как сложились их судьбы на «гражданке». Ведь на ней порой приходилось не легче, чем в походах да боях.
– Больше всего жаль мне бывало девчушек, молоденьких ещё совсем, – сказал Михаил Михайлович. – Санинструкторов, связисток, зенитчиц. Сколько их полегло в этих горах, не счесть! Потому и делаю, что могу, чтоб память людская не заплывала…
Мы переписывались с Лукьяновым не один год, до самой его кончины. Чем дальше, тем всё чаще Михаил Михайлович стал пересылать мне папки из своего архива. Видимо, опасался, что после его ухода из жизни они могут попасть в равнодушные руки и затеряться среди других, никому не нужных бумаг. А у меня «не заржавеют и сгодятся, когда придёт им пора». Прекрасный был человек. Несмотря на нелегко прожитые годы, оставался бесхитростным, прямодушным, открытым людям.
«Посылаю вам ещё и личные воспоминания старшего политрука Сергеева о судьбе краснофлотца-снайпера 322-го батальона морской пехоты Ольги Васильевой, которую я тоже знал по Новороссийску».
