Газета Завтра Газета - Газета Завтра 394 (25 2001)
Ехали до Центороя (вотчина Кадырова), в штаб Восточной группировки. Перед нами сняли фугас, хотя разведовательный дозор прошел здесь час назад. Пока стояли, где-то в километре от нас боевики обстреляли 42-й полк. Те ответили. Мы поддержали. И на всякий случай залезли в канаву, хотя стреляли не по нам. Но мы об этом не знали. 42-й не выходит ни с кем на связь. Ходит сам по себе и пугает своих и чужих. Сейчас там много контрактников, соответственно проблемы с дисциплиной. А был мой любимый полк.
Приехали в Белоречье, там наша застава. Их за 5 минут до нашего приезда обстреляли из АГСа со стороны 42-го. И я понял, что в канаву мы залезли не случайно: ребятам из 42-го все равно куда стрелять. Хотя не совсем. Как объяснил мне несколько дней спустя представитель этого полка, когда я спросил, какого… они обстреливают заставы внутренних войск: "У нас не любят ментов". Несмотря на весомость аргументации, я возразил, что не любить можно жирных чинуш от МВД, которых из АГСа не достанешь, а на заставе — такие же ребята, как в их полку. Он согласился, и мы сошлись на том, что он передаст своим ребятам, чтобы они были снисходительнее к нашим. Такие вот договоренности.
В тот же день наш командир накрыл артиллерией группу спецназа ГРУ, приняв их за боевиков. Те так же не выходили на связь и спускались с гор прямо к одной из застав нашей бригады. Командир, естественно, забеспокоился… Спецназ вышел на связь быстро. Правда, ругались. Вроде никто не пострадал. Нашего командира хотели наказать, но его как-то отстояли. В общем, замяли.
Все это, конечно, случайности. Но причины, к ним приводящие, давно уже сделали из этих случайностей закономерность. Впрочем, так сейчас по всей России. За кажущейся нелепостью и игрой встают реальность страшная, логика дикая, совершенно несовместимая с понятием "армия". Офицеры, вплоть до руководства батальонов, полков, бригад, говорят одно и то же: "Нельзя никому доверять. Информацию сливают". Все боятся друг друга. В Аргунском ущелье комбат одного из отрядов спецназа так объяснил логику выживания своих разведчиков: "Докладываем Ханкале, что выходим на запад, а сами идем на восток. Так безопаснее". Услышав такие признания, я вспомнил упомянутый выше спецназ, который тоже не предупредил о своей работе в квадрате. Очевидно, из тех же целей собственной "безопасности": "чехи" не узнают, а свои не заметят. А всё, что получается в результате такой неразберихи, — это как бы за рамками выживания на этой войне. Это казусы, случайности, шутки, недоразумения, без которых выживание невозможно. Гибель тех, кому "не повезло", — плата за жизнь и здоровье коллектива.
Но даже не страх за жизнь заставляет следовать этой логике. Нет, это просто омерзение от того, что какая-то гнида за твоей спиной предает тебя. Нет надобности говорить, что эта картина сложилась не случайно. Она всего лишь отражает политический курс, цель которого разрушение и расчленение страны.
Официально воевать невозможно. Стрелять можно тогда, когда в тебя уже выстрелили. В этом суть "контртеррористической операции". Остается партизанить. Например, в 300 м от позиций того же спецназа несколько ночей подряд проходят отряды боевиков. Движутся в сторону Хорсеноя, от грузинской границы. Двое дозорных, дальше группа 5-6 человек. Через час снова дозорные и группа 30-40 человек за ночь. "Духи" знают, что в лесу спецназ церемониться не станет, и потому проходят между лесом и лагерем. Командир спецназа огня не открывает по причинам, вам известным: разделить участь Юрия Буданова решится не каждый. Командир знает, что боевики заберут у убитых собратьев оружие, а его потом осудят за убийство пастухов, которые ночью (к примеру) пошли искать пропавшую корову. А чтобы уничтожить противника, командиру нужно разрешение с самого верха. А пока запрос дойдет до верха и вернется обратно, пройдет неделя. Боевики к тому времени могут и перестать ходить.
Командир улыбается: сегодня ночью он достанет боевиков в засаде далеко от своего лагеря, и ничего ему за это не будет. Потому что он поступает уже не как командир русского спецназа, а как абрек. И тем остается верным своему долгу и офицерской чести. Войну с такими ухищрениями не выиграешь, но совесть спасешь.
Молодец командир. Дай Бог, ему повезет, и он не пострадает за исполнение своих прямых обязанностей. Слишком просто сегодня возбуждаются уголовные дела на офицеров Российской армии. В том же Шалинском районе, в соседней с нашей частью, возбуждено дело на командира 2-го сводного милицейского полка, дислоцированного в Автурах. Полковнику инкриминируется преступная халатность: БРДМ с его подчиненными подорвалась на фугасе. Если учесть частоту, с которой мирные жители ставят фугасы, а наши на них подрываются, можно было бы возбудить дела на весь командный состав группировки, что частично и происходит. По словам офицеров, таких липовых дел, подобных делу Буданова, в группировке много, и воспринимается это как тихий террор против армии.
Видя все эти "несовершенства", лучшие офицеры увольняются из армии. Я не знаю, кто пойдет на третью чеченскую, но из тех, кого встретил за этот год, ряды Вооруженных Сил покинут почти все. "Это моя последняя командировка", — этой фразой начинается и заканчивается любой разговор. А ведь это молодые и инициативные командиры. Тех, кто воевал, осталось немного. На их место приходит шваль. Ни обликом, ни характером — не офицеры. Аморфные, как будто все время с похмелья, с блуждающими взорами и одной целью — что-нибудь урвать из разлагающейся армии. Эти воруют у собственных солдат, снимают под разными предлогами с них часть боевых. Делается это почти открыто. На некоторых из таких "офицеров" заведены уголовные дела, но хода этим делам нет, и бизнес продолжается.
Возможно, цепочка здесь длинная. Заворовавшегося подвешивают на статью. А он, в свою очередь, откупается и получает прокурорскую "крышу" для своей деятельности. И так далее до самого верха. И никакой командир эту цепочку не разорвет, не рискуя получить статью, например, за БРДМ, подорвавшуюся на фугасе, или за "несанкционированную" стрельбу, или за минирование в "неположенном" месте и т.д. Так что либо ты слепо-глухо-немой, либо соучастник, либо, если особо упрямый, — кавалер Ордена Мужества посмертно.
Чеченцы чувствуют, что русские несколько расслабились. Ходят на рынок без оружия и за водкой по ночам, ездят по Аргунскому ущелью на чеченском "такси" до Владикавказа, Моздока и Минвод. Мы с товарищем как-то срезали нескольких офицеров, что, мол, это уже не армия, а бардак. Они, не слишком понимая, что нам не нравится, объяснили, что торговля умиротворяюще действует на местное население. "Днем", — уточнили мы. Они пожали плечами, и мы разошлись. И это при том, что несколько недель назад из их полка выкрали бойца, мучили его, выжгли на спине полумесяц и в бессознательном состоянии подбросили в лагерь. Правда, в ответ командир полка поутру сровнял машинами пехоты все торговые лавки, за что тут же получил выговор от вышестоящего начальства, а исполнивших командирский приказ офицеров заставили возместить нанесенный мирным жителям ущерб. Так что расслабленность и деморализация санкционируются и поощряются.
Зато обрадовали нас солдаты, особенно в разведке. Своей честностью и трезвостью они во многом выправляют сложившееся положение и удерживают свое расслабленное начальство от греха. Уверен, вы знаете много удивительных историй на подобную тему, но эта отличается своеобразием. Нам рассказали ее разведчики мотострелкового полка. Так вот, к ним в разведбат как-то пришли комбат и замполит батальона и сказали, что сейчас придет паренек-чеченец лет 17-ти и его отец. Мол, парню нужно пострелять, пусть разведчики дадут ему автомат. Командир разведчиков, молодой лейтенант, сказал, что ни один из его солдат не сделает этого. Комбат с замполитом стали грозить, сказали, что это приказ, что они дали чеченцам слово офицера, и если разведчики не хотят его выполнить, то пусть идут и извиняются перед чеченцами. Разведчики отказались и от этой обязанности. Все-таки комбат с замполитом выловили какого-то солдата и послали его извиняться. И тот пошел и извинился. Каково? Эту историю разведчики пересказали раза три, а мы все слушали и не верили. Ребята, видно, тоже не верили и все повторяли, будто пытаясь убедить самих себя, что такое возможно. И еще много чего я услышал, а потом от горечи, от обиды, что вот так паскудно заканчиваем вторую войну, не спал до утра. Нужно было б выпить водки, да я ее не люблю.
Замполит потом все дни терся около нас. Видно смекнул, что разведчики прояснили ситуацию. На каждое слово поддакивал, рассуждал о проблемах страны и о бедственном положении армии. Короче, вел себя патриотом. Мы ребятам сказали, чтобы в случае очередных проблем они объяснили ему с комбатом, что кассета с рассказами об их подвигах уехала вместе с нами.
