Газета Завтра - Газета Завтра 815 (79 2009)
Говорят, скоро на Луне тоже будет база под колпаком. Тоже и ромашки там будут цвести. Но вокруг-то останется пустыня. Безвоздушное пространство. Как и вокруг этих показательных комплексов.
Нет жизни в деревнях. Мелким хозяевам, "кулакам", которые возделывают землю не под колпаком пиаровских проектов, дышать нечем. Душат перекупщики. Лучше в овраг молоко вылью, чем за копейки отдам. А ведь еще в 2007 году на старте грандиозных нацпроектов около половины отечественного молока поставляли эти "кулаки" и середняки, являясь надеждой и опорой нет, не села - деревни, самых дальних обжитых уголков русской земли. Теперь доля поставок из глубинки сократилась на десять процентов. И ладно бы одновременно с постройкой и пуском "коровьих дворцов" объём молока вырос хотя бы на те же десять процентов. Но произошло снижение. Отечественная продукция не только не вытеснила импорт, но опять уступила ему. Даже в Подмосковье, где этих "дворцов" больше всего.
Импорт повысился, и хорошо, если только из Белоруссии.
Коровьи дворцы сделали своё рекламное дело. И кремлёвские игроки, сдающие бюджетную колоду, передёрнули. Обязали губернаторов доводить до ума нацпроект. Изыскивать средства на поддержание жизни во "дворцах" из региональных резервов. В своё время щедро, совсем не по-рыночному отслюнявив на строительство этих благоуханных мест, потребовали теперь от их директоров, согласно правил игры на рынке, обращаться за кредитами в банки. А что может принести крестьянин в банк под залог? Только землю. Но под такой залог банкиры денег не дают. Ведь земли-то - сельскохозяйственного назначения. На них, в случае банкротства хозяйства, доходных коттеджей не построишь, расходов не возместишь.
Итак, отечественного молока стало меньше. Так, может, берём качеством? Может, в продажу поступает "молоко" отдельно от "молочного напитка"? Сколько ни ищите, а не увидеть вам в магазинах ни обещанного цельного "молока", ни более дешевого "молочного напитка", в состав которого входит сухое молоко. По-прежнему кругом одно "порошковое". Закон о "молоке" вступил в силу еще в прошлом году. Но даже монстры молочной переработки до сих пор гонят в продажу кефиры и твороги с ароматизаторами "идентичными натуральным". А какая была реклама! Какой проект захлебнулся молочным суррогатом! Тут почему-то вспоминается еще и одновременно похороненный проект вынесения казино в спецзоны. И недееспособный ГЛОНАСС. И пиво, которое, вопреки требованию властей, по-прежнему открыто пьют на улицах. И подросткам после одиннадцати - вольная. Хотя тоже в трех чтениях закон принимали. И сам Медведев публично пристрожил пацанов. Такое впечатление, что власть становится всё беспомощнее. Административный ресурс работает только на выборах.
Но спустимся опять на землю, к молоку. Вон оно мощной струей льется из цистерны на асфальт. Демонстративно. В укор властям. Мол, низкая цена. Хозяйства гибнут!
Но это не у нас. За бугром. Фермеры бьются за свои права с кольями в руках. А наши телеведущие в новостях называют их хулиганами. Так велено в Кремле?
СОСЕДИ ЗА СТЕНОЙ Так говорит Гиренок
В конце апреля этого года делегация философского факультета МГУ побывала в Китае. Поскольку планеты сошлись, а звезды что-то быстро шепнули декану Миронову, в этой делегации оказался и я.
У нашей делегации было так много всякого рода протокольных встреч, деловых переговоров, консультаций, и рядом с нами было так много обаятельных сопровождающих, что мне казалось, будто Китай окончательно отгородился от меня и я ничего китайского в нем не увижу. И всё же кое-что я увидел.
О КИТАЙЦАХ
Китаец в России и китаец в Китае - это два разных китайца. У нас он боязлив, осторожен. Часто конфузится. И всегда подчеркнуто почтителен. Мне несколько раз приходилось иметь дело с китайскими студентами. Я должен сказать, что они почти всегда пользовались плохими шпаргалками и как-то подозрительно плохо говорили по-русски.
В Китае китайцы другие. Вот пример. У меня есть дурная привычка: дома спать до обеда, а в гостях просыпаться ни свет ни заря. Так было и в Пекине. Я просыпался очень рано и каждый раз, проснувшись, подходил к окну, чтобы посмотреть на утренний город. Я смотрел на него и видел, что мы вот еще спим, а китайцы уже работают; у них искры летят, сварка гудит, у них всё хорошо, и Дэн Сяо Пин еще такой молодой, и юный октябрь впереди.
Вечером, когда я ложился спать, я подходил к окну и смотрел на город: китайские рабочие всё еще работали. За те пять-шесть дней, которые я пробыл в Пекине, китайцы построили два этажа дома, расположенного недалеко от моего отеля.
И я подумал: Россия, видимо, еще долго будет играть в демократию, Китай же работает. Китаец - это осознавшая себя способность к труду. А кто же такие мы, русские?
О РУССКОМ ЧЕЛОВЕКЕ
С некоторых пор мне очень интересен взгляд китайца на русского. С Европой мне всё ясно, она нас боится, и мы никогда не будем такими, как европейцы. Вот это-то их и раздражает. Это-то их и злит. Китай же нас не боится, он занят собой. А вот что думают о нас в Китае? Каким иероглифом они нас изображают? В Европе нас изображают просто: мороз, медведи, балалайка с водкой и душа. В Европе нас, по сути своей, не знают. А вот что думают о нашей сути китайцы? Вот это интересно.
Я спрашивал, мне отвечали. Сначала мне изобразили иероглиф, обозначающий человека вообще, но мне нужно было не это, а то, что китайцы думают о нас про себя, в своем бессознательном, когда они остаются один на один с собой. Ведь иероглиф человека обозначает и японца, и русского, но любой китаец хорошо понимает, что японец - это японец, а русский - это русский, и вместе им не сойтись. Результат моих исследований закончился объяснением гида, который почему-то называл себя русским именем Сеня.
Итак, японец - это что-то плотное, упругое, то, что занято. Туда к ним так просто не пролезешь. А русский - это что-то пористое, пустое, незанятое, это то, что можно занять, и никто тебе ничего не скажет. Русский - это пустота, которую нужно еще освоить. Мы - это некая целина, которую предстоит поднять китайцу. Россия - это вселенная, которая говорит небу и земле: засели меня. И они заселяют.
И тогда я подумал, что прав этот Сеня: есть в нас все-таки что-то бабье. Без стержня мы, без ветрил, поэтому-то мы себя и русскими не называем, а называем себя россиянами, евразийцами, европейцами. Уж очень пластична у нас наша сущность. Ничто не помешает нам назвать себя и китайцами.
КИТАЙСКИЙ НАДЛОМ
И все же я нашел один изъян у китайцев: у них, видимо, проблемы с сослагательным наклонением. У них прошлое не на месте, оно не в прошлом. Они его не пережили, они его вытеснили, и поэтому оно у них в будущем, откуда оно вечно к ним возвращается.
Однажды я процитировал своему китайскому другу Сене фрагмент из "Вкуса корней". Отрывок этот звучит так: "Если ты хотя бы немного не отстранишься от мира, ты будешь подобен мотыльку, летящему в огонь, или барану, бодающему плетень". Баран - это, пояснял я Сене, тупой натурфилософ. Мотылек - это самозабвенный реалист. А мы с тобой, говорил я Сене, все-таки аутисты. У нас должен быть зазор по отношению к миру. Не будет зазора, не будет и воображения. Ничего не будет.
Сеня слушал меня внимательно, а потом, улыбнувшись, сказал: я не читал "Вкуса корней", я знаю, что такое реализм, и не знаю, что такое аутизм. Действительно, подумал я, китайцы - реалисты. Когда им было нужно, они изучали японский язык, потом им понадобился русский, и они изучали русский; теперь им нужен английский, и они, забыв русский, изучают английский. Другой мой китайский собеседник сказал, что плохо знает Лао Цзы и Конфуция.
Китайцы прагматики, и поэтому им нужны новые технологии и не нужны Лао Цзы и Конфуций. Но "Вкус корней", равно как Лао Цзы и Конфуций - это то, что не пережито китайцами. Это их незабвенное, которое всегда будет возвращаться к ним из будущего. Китаец без Конфуция - это как русский без Христа, то есть ненастоящий китаец.
НАСТОЯЩИЕ КИТАЙЦЫ
Настоящих китайцев я видел в Летнем Саду императрицы Китая. Они чертили водяные знаки иероглифов, значения которых были непонятны даже Сене. А еще настоящие китайцы были на площади Тяньаньмынь. Увидев нас, они останавливались, наивно улыбались и рассматривали нас как нечто диковинное. Иногда они подходили к нам, трогали за рукава, что-то говорили и фотографировали. Эти китайцы приехали в Пекин из каких-то провинций, они знают запах земли. У них, видимо, были простые мысли и ясное понимание своего места в мире.
ЕДИНЕНИЕ
То, что у китайцев простые мысли и твердая вера в будущее, я понял на концерте в Большом театре Пекина. Военный хор в сопровождении оркестра исполнял различные песни. Были и сольные номера ведущих китайских певцов. Мою душу порадовало исполнение нескольких русских песен. Среди них, конечно, были "Калинка-малинка" и советские песни. Но вот в самом конце артисты стали исполнять, если я правильно понял, какие-то партийно-идеологические песни, и это исполнение довело зал до экстатического состояния, в котором уже не было ни сцены, ни зала, ни зрителей, ни артистов. А был единый порыв людей, готовых идти заполнять все незаполненные пространства мироздания.
