Дмитрий Калюжный - Русские горки. Конец Российского государства
Германия превосходила Россию по общему уровню военных расходов, в том числе по производству новейших видов вооружения (аэропланы, пулемёты) вдвое — втрое.
Милитаризованное более чем на 70 % хозяйство испытывало острый ресурсный голод: потребность в стали и цветных металлах была вчетверо больше их выплавки. Чувствительным Ударом для экономики стали захват немцами Домбровского
Однако дальше, сообщая, что экономические условия в деревне благоприятны и крестьяне спокойны, он делал вывод: «Между тем, как показал революционерам опыт возбуждения частичных вооружённых восстаний, подобного рода выступления без участия в них крестьянских масс не могут достигнуть поставленных целей и неизбежно повлекут за собой лишь новый и на этот раз окончательный, по их мнению, разгром революции. Такое положение вещей в революционном лагере, в связи с неимением в распоряжении революционеров оружия для вооружения боевых дружин, и делает близкие революционные выступления неосуществимыми…»
Итак, менее чем за четыре месяца до февральских событий 1917 года один из высших чиновников полиции, признавая внутриполитическую напряжённость и возможность рабочих беспорядков в крупных городах, вместе с тем напрочь отрицает наличие в стране конкретных условий для осуществления революции.
Февральский переворот
В конце 1916 года в высших сферах власти сложилось два политических течения, а в начале 1917 они уже вовсю действовали. Приверженцы первого (консервативного) считали, что выход из революционной ситуации — в ужесточении репрессивных мер, чтобы подавить не только социалистов, но и буржуазную оппозицию. Соответственно этому мнению были значительно увеличены штаты полиции (по одному городовому на четыреста жителей), полиция в городах была вооружена пулемётами. Готовился роспуск Думы.
Сторонники второго течения, состоявшего как раз из буржуазных оппозиционеров, а именно из депутатов Думы (в основном кадетов и октябристов) и генералитета, видели выход в дворцовом перевороте, и они нашли сочувствие этой затее у некоторых родственников царя. Назревал традиционный для Руси дворянский заговор с целью насильственной, если понадобится, смены монарха — подразумевался отказ Николая II от трона в пользу сына, Алексея II. Ни о каком сломе государственного строя, об отказе от монархии эти заговорщики не помышляли. Возможно, за их спинами традиционно маячили англичане.
В нашей терминологии это были «западники», сторонники польского стиля управления. Как показала их дальнейшая деятельность, от народа они давным-давно оторвались. Не исключено, что они сами спланировали и продовольственно-топливный кризис в столице, и «стихийные народные выступления», которые, вопреки ожиданиям, вызвали из небытия Советы рабочих и прочих депутатов — придумку 1905 года. К этому времени система потеряла устойчивость и все быстрее шла вразнос. Процесс перетёк в неуправляемую фазу: его участникам приходилось следовать за событиями; планировать их, а тем более выполнять планы было уже невозможно.
В начале 1917 года возникли перебои в снабжении хлебом Петрограда и ряда крупных городов. Не важно, были ли они созданы искусственно (ибо запасы хлеба в России имелись в достаточном количестве), либо произошли случайно. Главная причина была не в конкретных бедах, а в неустойчивости системы. Подвоз продуктов в Петроград в январе 1917 года составил половину от минимальной потребности. Продразвёрстка, введённая правительством осенью 1916 года, провалилась.
Начало 1917 года ознаменовалось также самой мощной за весь период мировой войны волной забастовок. 18 февраля выступили рабочие Путиловского завода; их поддержали рабочие Невской заставы и Выборгской стороны. По городу поползли слухи о приближающемся голоде. Спрос на хлеб резко возрос; имевшиеся в булочных и пекарнях запасы его не удовлетворяли.
22 февраля в Петрограде начались стихийные волнения.
23 февраля состоялись многолюдные митинги под лозунгами: «Хлеба!», «Мира!», «Свободы!».
24 февраля движение продолжало разрастаться. Официальное сообщение властей, в котором говорилось, что запасы муки в городе достаточны, не успокоило население. Демонстранты вышли на главные улицы города с красными флагами и лозунгами: «Долой войну!», «Долой самодержавие!». Полиция не могла справиться с выступлениями, а войска не обнаруживали намерения «усмирять» толпу.
На 27 февраля намечались два события, связанные с Думой. Сторонники первого политического течения — консерваторы — собирались её распустить. О возможности такого решения царь ещё 10 февраля предупредил председателя Госдумы M.B. Родзянко. Сторонники второго — кадеты и октябристы, наоборот, собирались перетянуть власть на себя, так, чтобы она, Дума, а не царь-государь, формировала правительство — они искали консенсуса с царём.
За два дня до этого, 25 февраля массовые выступления возобновились, а стачка приобретала всеобщий характер. Ночью прошли аресты активистов революционных организаций, но они не нормализовали обстановку. Расстрел демонстрантов на Знаменской площади и Невском проспекте вызвал перелом в настроениях войск: вечером 26 февраля начались волнения в ряде полков. В ночь с 26 на 27 февраля Родзянко получил указ о «перерыве занятий Государственной думы». Возможности мирного улаживания назревавшего конфликта был положен конец. 27 февраля войска Петроградского гарнизона стали переходить на сторону революции. Толпы рабочих и солдат громили полицейские участки и вылавливали городовых.
Итак, вырисовывается как бы следующая картина: стихийные беспорядки в столице переросли в вооружённое выступление против властей только после того, как император в очередной раз запретил собраться народным представителям (думцам) на их заседания. И, естественно, обиженная Госдума тоже стихийно (в силу сложившихся обстоятельств) оказалась во главе революции, вина за начало которой, таким образом, полностью легла на Николая II.
Картина логичная, однако не вполне точная.
Дело в том, что «вынужденная» роль руководителей народной революции стала ускользать из рук думских заговорщиков в самом начале событий, поскольку они развивались вопреки кадетскому плану дворцового переворота. Ещё 26 февраля в Таврическом дворце началось заседание Совета рабочих депутатов. Председателем был избран Н.С. Чхеидзе (социал-демократ, меньшевик), а одним из его заместителей — А.Ф. Керенский (трудовик, с марта 1917-го эсер).
Дело пахло даже не двое-, а троевластием.
Думцы (либералы), обнаружив, что народное недовольство принимает вполне конкретные очертания революции, руководимой левыми партиями (демократами), вновь попытались договориться с царём (с консерваторами) о своём участии в органах исполнительной власти, уже не покушаясь на смену императора. Но он обрушил свой гнев именно на Думу, закрыв её заседания!
И вот тогда, поняв, что ни на какие договорённости с Думой Николай II не пойдет, а Петросовет захватывает инициативу, в 3 часа дня 27 февраля на частном собрании несколько членов распущенной царём Думы приняли решение о формировании «Временного комитета для восстановления порядка и сношения с учреждениями и лицами». Этот комитет со странным названием тут же обратился к населению:
«Временный комитет членов Государственной думы при тяжёлых условиях внутренней разрухи, вызванной мерами старого правительства, нашёл себя вынужденным взять в свои руки восстановление государственного и общественного порядка. Сознавая всю ответственность принятого им решения, комитет выражает уверенность, что население и армия помогут ему в трудной задаче создания нового правительства, соответствующего желаниям населения и могущего пользоваться его доверием».
Очевидно, не имея никакой уверенности в поддержке населения, одновременно с обнародованием этой агитки М.В. Родзянко направил телеграмму главнокомандующему ближайшего к Петрограду Северного фронта с таким текстом:
«Правительственная власть находится в полном параличе и совершенно беспомощна восстановить нарушенный порядок. России грозит унижение и позор, ибо война при таких условиях не может быть победоносно окончена. Считаю единственным и необходимым выходом из создавшегося положения безотлагательное призвание лица, которому может верить вся страна и которому будет поручено составить правительство, пользующееся доверием всего населения… Медлить больше нельзя, промедление смерти подобно».
Генералитет благосклонно принял план переворота и, рассчитывая на поддержку армии, думские заговорщики перешли к активным действиям. П. Милюков вспоминал: «Никто из руководителей Думы не думал отрицать большой доли её участия в подготовке переворота. Вывод отсюда был тем более ясен, что… кружок руководителей уже заранее обсудил меры, которые должны были быть приняты на случай переворота. Намечен был даже и состав будущего правительства…Личный состав министров старого порядка был ликвидирован арестом их, по мере обнаружения их местонахождения. Собранные в министерском павильоне Государственной думы, они были в следующие дни перевезены в Петропавловскую крепость».
