Джеймс Лаудер - За стеной: тайны «Песни льда и огня» Джорджа Р. Р. Мартина
Строго говоря, эти персонажи не отвергают само существование богов. Они не обязательно атеисты, скорее агностики. Религиозные люди кажутся им странными, непостижимыми в своем желании воспевать богов, которые, если и существуют, выглядят в лучшем случае капризными, а в худшем – откровенно злобными.
Как ни странно, из Ланнистеров сильнее всех верит в божественные силы Серсея. Она считает, что боги предначертали ей стать королевой Семи Королевств, что, впрочем, не удерживает ее от инцеста в септе (перед телом собственного сына) или убийства Верховного Септона. И это лишь прямое оскорбление Серсеей Семерых.
Даже самые религиозные персонажи не получают за свою веру очевидного вознаграждения. Наиболее яркие примеры божественной благосклонности – воскрешение Бериса Дондарриона и Кейтилин Старк – вовсе не являются той наградой, о которой большинство из нас стало бы молить богов.
Неопределенный статус религии в цикле кажется преднамеренным деянием Джорджа Р. Р. Мартина, который в интервью, данном «Энтертейнмент уикли» в июле 2011 года, описывает себя как «бывшего католика» и признает, что большинство назвало бы его «атеистом либо агностиком». Он говорит: «Что же до богов, меня не удовлетворил ни один ответ. Если действительно существует благой любящий бог, откуда берутся насилие и пытки? Почему мы испытываем боль? Меня учили, что боль – способ понять, когда нашему телу наносят вред. Но почему бы попросту не использовать свет? Как индикаторы на приборной панели? Если до этого додумались в «Шевроле», что помешало богу? Почему агония – предпочтительный способ управления людьми?»
Осмысление, могущество и религия
Хотя боги Вестероса редко соответствуют ожиданиям, они обладают колоссальным могуществом, пусть и не желают появляться и исправлять мир. Создавая собственных богов, Мартин выбрал сложный путь. Он мог предоставить удовлетворительные ответы, населив мир добрыми богами-целителями и злыми богами, дающими владычество над армиями мертвецов. Однако в Вестеросе все иначе. Религии Мартина не всегда понятны и доступны, они столь же туманны и субъективны, как и наши собственные. Как и в случае с лютоволками, возможно, нам достаточно просто знать, что боги могут скрываться поблизости, готовые в любой момент вмешаться.
Сутью религиозной веры является вовсе не конечный результат, а его осмысление. Несмотря на отсутствие доказательств, мы видим смысл в событиях окружающего мира. Могущество религии – по крайней мере отчасти – заключается в предоставлении нам этого смысла. Религия дает нам готовую историю, вокруг которой мы можем строить свои жизни. Она помещает наши личные и общие страдания и достижения в более значимый контекст. Эти верования и есть конечный источник могущества и власти религии в нашем мире.
Или, как лаконично выразился Варис в «Битве королей»: «Могущество кроется там, где, как верят люди, оно кроется. Вот и весь секрет».
Эндрю Циммерман Джонс – автор и редактор фантастической и документальной прозы. Он изучал физику, философию и математику (а также религию) в колледже Уобаш и получил степень магистра математического образования в Университете Пердью. Эндрю стал финалистом в Конкурсе писателей будущего имени Л. Рона Хаббарда, был особо упомянут на Конкурсе научной фантастики и фэнтези «Райтерз дайджест» в 2011 году и опубликовался в антологии «В кукольном доме Джосс», выпущенной «Смарт поп букс». Он автор «Теории струн для чайников» и физического путеводителя на About.com, а также редактор фэнтезийного приключенческого журнала «Блэк гейт». Эндрю – член Национальной ассоциации научных писателей, «Америкэн менса» и «Тоустмастерс интернейшнл». Он живет в центральной Индиане с женой, двумя сыновьями, двумя кошками и пятью курами. Ссылки на его работы и различные онлайн-образы можно найти на его веб-сайте Azjones.info.
Джесс Скобл
Меч без рукояти
Магические опасности в Вестеросе (и для него)
Успех «Песни льда и огня» Джорджа Р. Р. Мартина можно объяснить тем, что она отвлекла заскучавших любителей фэнтези от стандартного сюжета и захватила широкую аудиторию тех, кто обычно фэнтези не читает и не смотрит. В интервью «Эм-ти-ви мувис блог» исполнительный продюсер «Эйч-би-оу» Дэвид Бениофф сказал: «Полагаю, некоторые люди думают: Нет, я не хочу смотреть фэнтези, потому что терпеть не могу магию, – но одна из самых классных особенностей книг Джорджа заключается в том, что магия вовсе не играет в них важной роли». Сходным образом блогер «Тор» Ли Батлер выразила мнение о магии, признавать которую Мартин, кажется, почти боится. В своем предпоследнем посте «Чтение льда и огня» Ли отреагировала на рождение драконов следующим образом: «Че-е-е-рт! Так, значит, в мире Мартина все-таки есть магия!»
Самое удивительное, что Семь Королевств Мартина буквально пропитаны магией. Но вовсе не в «традиционном» фэнтезийном смысле.
Под «традиционным фэнтези» я подразумеваю истории и рассказы, у истоков которых стоят «Конан» Роберта И. Говарда, «Властелин колец» Дж. Р. Р. Толкина и «Хроники Нарнии» К. С. Льюиса, которые напоминают «Подземелья и драконов» и непременно содержат предсказуемых, надоевших эльфов, гномов, орков и гоблинов. В своем эссе 1962 года «Подражатели Конану» Л. Спрэг де Камп назвал эти работы «мечом и магией» и определил их как «истории, действие которых разворачивается в воображаемом доиндустриальном мире, с акцентом на приключения и героизм, хотя сверхъестественное также играет значительную роль».
Многие читатели, включая меня самого, выросли на диете из подобного фэнтези, увлекались ролевыми играми, а потом забросили эти «детские забавы», уступив требованиям современной жизни и обыденного мира. Одна из причин, по которым многие фанаты «вырастают» из фэнтези, заключается в том, что книжные полки переполнены скучными мирами и однообразными идеями. Когда у каждого путешественника в заплечном мешке хранится связка зачарованных мечей на любой случай, когда на каждом пальце красуется волшебное кольцо, когда каждый владеет заклинаниями, чтобы швырять файерболы, пускать магические снаряды, варить кофе и лечить прыщи, а также воскрешать мертвецов, жизнь становится неинтересной и предсказуемой.
К «Песни льда и огня» это не относится. Хотя иногда цикл кажется историческим фэнтези – многие читатели удачно сравнивают его с Войной роз и Столетней войной, – именно отсутствие явных проявлений магии делает наше знакомство с ним таким впечатляющим. Как пишет Мартин в своем эссе «О фэнтези» (1996): «Реальность – это стрип-моллы Бербанка, дымовые трубы Кливленда, парковка Ньюарка. Фэнтези – башни Минас-Тирит, древние камни Горменгаста, залы Камелота». Намеки на магию придают «Песни льда и огня» экзотику, таинственность и опасность.
Холодное приветствие
«Игра престолов» начинается с магической сцены. Несколько членов Ночного Дозора – Гаред, Уилл и Уэймар Ройс – сталкиваются с ужасными Иными. Пока читатель гадает, являются ли эти враги замысловато переодетыми людьми, «знакомыми» эльфами или темными фэйри либо чем-то не столь привычным, сира Уэймара безжалостно убивают. Затем мертвец с пылающими синим огнем глазами поднимается и обхватывает руками горло Уилла. Открывая цикл этой сценой, Мартин заявляет о том, что в этом мире существует магия и ей отведено важное место в эпосе.
Однако после жуткого знакомства с Иными Мартин делает кое-что необычное: он словно забывает про магию и вместо этого погружает читателя в истории Старков, короля Роберта, Ланнистеров, а также множества вассалов, мелких лордов, придворных леди и их свиты. Далее Мартин расширяет границы своего мира, представляя читателю (вместе с Дейенерис Таргариен) дотракийских воинов-наездников за Узким морем. Но хотя явная магия и скрыта от нас, мы видим намеки и отсылки к более значимой роли, которую она когда-то играла в этом мире. Мы понимаем, что магия лишь скрылась на время. И вполне может вернуться.
Истории и предрассудки
Вестерос – мир, в котором магия ушла из повседневной жизни аристократов и простолюдинов. Последний дракон умер приблизительно за полтора века до начала «Игры престолов», а вместе с ним, кажется, умерла и магия. Однако живы еще ритуалы, сверхъестественные верования, артефакты и легенды, порожденные ранними, более магически наполненными временами.
В одной из ключевых сцен в начале «Игры престолов» отряд Эддарда Старка находит мертвую лютоволчицу, убитую оленем, чей рог торчит в ее горле, а рядом с ней на снегу – пятерых осиротевших волчат. Лютоволк – символ дома Старков, а благородные семейства Вестероса придают большое значение своим символам и девизам. Джон Сноу не дает Теону убить волчат, говоря лорду Эддарду, что животные предназначены пятерым законным детям Старков. Когда у Джона спрашивают, как насчет него самого, он объясняет, что бастарду не положено быть наравне с чистой кровью, однако затем находится шестой волчонок, изгой-альбинос, который, вне всяких сомнений, «предназначен» Сноу. Персонажи воспринимают волчат как знак – и этот знак, кажется, подтверждается равным образом для читателей и героев, когда впоследствии дом Баратеонов, чей символ – королевский олень, становится причиной падения Неда Старка. Являются ли смерть волчицы и находка ее волчат «истинным» знаком или нет, желание персонажей придать им такое значение говорит само за себя.
